Идя сквозь огонь
Шрифт:
Глава 111
— Ну, и что они себе думают?! — с возмущением воскликнул Самборский Воевода. — Враг вот-вот обрушится на Милицу, а Щерба не трубит!
— Не спеши, брат, — успокоил его рассудительный Прибыслав, явившийся на подмогу с Кременецким отрядом, — Щерба — добрый стратег! Наверняка у него припасена для татей какая-нибудь хитрость!..
— Тебе-то откуда известен его полководческий дар? — нахмурился Кшиштоф.
— Приходилось как-то воевать по разные стороны засеки! — подмигнул другу старый шляхтич. — Разбойник он тот еще,
— Не ведаю, какой он стратег, но если вода не затопит равнину, я тотчас поведу в бой своих жолнежей, — проворчал Воевода, — иначе Милице конец!..
Прервав его на полуслове, над полем битвы поплыл густой и зычный рев боевого рога.
— Ты слышал? — обернулся к сидящему в засаде Харальду Газда. — Рог трубит! Только чужой… Рог Щербы звучит по-иному!..
— Тебе так издали сдается! — покачал головой датчанин. — Не важно, как рог звучит! Главное, что он пропел!
— И то верно! — согласился казак. — Поджигай, брат, порох!
Харальд высек огнивом искру, но пороховая дорожка, ведущая к заряду в гребле, слабо вспыхнув, угасла.
Осенняя морось, обычная в сих краях, сделала свое черное дело. Отсыревший за ночь порох упорно не желал гореть.
— А, дьявол! — в сердцах разразился бранью Газда. — Чтоб ему пусто было! Дай-ка мне гранат!
— Что ты задумал? — настороженно вопросил его Харальд. — Хочешь взорвать греблю огненным горшком?
— Именно! — вскочил на ноги казак. — Давай же скорее!
— Не успеешь отбежать, — с сомнением вымолвил датчанин, — шнур больно короток. Ты погибнешь!
— Плевать! — упрямо тряхнул чубом Петр. — Погибну так погибну! Главное — татей затопить!
Выхватив из рук Харальда зажженный гранат, казак устремился к месту закладки бочонка с порохом.
— Бросай и беги! — успел крикнуть ему вслед датчанин.
Добежав до вырытой в гребле ямы, где покоился заряд, Газда метнул в нее «огненный горшок» и тотчас прыгнул в сторону, противоположную грядущему взрыву.
Больше он ничего не успел сделать. Спустя миг за спиной казака прогремел рукотворный гром. Бревна, камни, земля взметнулись к небу, подброшенные огненным смерчем.
Прежде чем они упали наземь, в пробитую взрывом брешь хлынула река. Снося остатки гребли, она устремилась на равнину, где вот-вот должно было произойти сражение.
Стоя в стороне от бушующей воды, датчанин искал глазами на противоположном берегу Газду. Но казака нигде не было видно.
Похоже, его оглушило взрывом и засыпало землей. Будь Харальд с ним по одну сторону потока, он тотчас попытался бы его найти.
Но отделенный от друга непреодолимой преградой, датчанин мог лишь надеяться, что тот уцелел и вскоре даст о себе знать.
«Только бы выжил!.. — повторял он, как заклинание. — Твоя смерть, Петр, станет для меня большой потерей!»
Ответом его мольбе послужил рев бешено несущейся воды.
Всадники были уже в двадцати шагах от засеки, когда за холмом грянул взрыв. Вторя ему, в небе тотчас зарокотал гром. Ползущая с запада туча разразилась ливнем.
— Гром по осени — редкость… — задумчиво
проронил Бутурлин.— Сие — добрая примета, — откликнулся Шерба, — и ливень нам в подмогу! Смоет всю нечисть!
Казак как в воду глядел. Сквозь пелену проливного дождя Дмитрий видел, как долину затапливает река. Обрушившись на войско Радзивила, водная стена сметала с пути всадников и лошадей, словно игрушки.
Устоявшие на ногах кони с испуганным ржанием сбрасывали верховых, силясь спастись бегством, но безжалостная стихия подхватывала их, неся за собой.
В считанные мгновения от стройно выступавших отрядов княжича осталось одно воспоминание. Одетые в железо воины беспомощно тонули, захлебываясь мутной водой, и никто не мог им помочь.
Обернувшись назад, Владислав хотел призвать уцелевших жолнежей, но свинцово-серый вал ударил его в бок, повергая вместе с конем в бурлящую бездну.
На какой-то миг Радзивил с головой ушел под воду, тотчас хлынувшую в смотровые щели шлема. Он едва успел затаить дыхание, дабы не утонуть.
Ржание коней и вопли тонущих смолкли, стало тихо, как в могиле.
«Неужели конец? — подумалось княжичу. — Конец всем чаяниям, надеждам?»
Обдумывая свою стратегию, Владислав не раз прикидывал, какие беды и трудности ждут его на пути к Короне. Но он и помыслить не мог, что утонет в грязи, штурмуя безвестную деревеньку…
Большего оскорбления для него быть не могло, и княжич застонал, предвкушая свою гибель. Он словно двигался тропой, которой до него прошло трое воителей: Карл Смелый, Вернер фон Озерншельн, Андреас Фельбен…
Всех их объединяло то, что они не погибли в битве, а бесславно утонули, брошенные союзниками и вассалами…
«Значит, я на очереди? — промелькнула в его сознании шальная догадка. — А как же княжна Эва? Ужели я отдам ее московскому выскочке?!»
Мысль эта для гордого княжича была невыносима. Эвелину он не намеревался уступать никому, тем паче изрытому оспой варвару.
«Ты ее не получишь, боярин! — поклялся он самому себе. — Не будь я Радзивил, тебе не видать Эвы, как своих ушей!»
Ярость придала княжичу силы, и он вонзил шпоры в конские бока, побуждая животное подняться на ноги.
Заржав от боли, могучий жеребец дернулся всем телом, вырывая всадника из объятий пучины. Не дожидаясь, пока вода вытечет из шлема, Владислав поднял забрало и осмотрелся.
Река медленно покидала равнину, оставляя за собой следы недавнего буйства. Повсюду, сколько хватало глаз, лежали груды оружия, тела захлебнувшихся воинов и конские трупы.
Те, кому посчастливилось выжить, с трудом вставали на ноги, оглядывались по сторонам, ища пропавших товарищей и лошадей. О том, чтобы вести их в битву, не могло быть и речи…
Радзивил зарычал от гнева. Проклятый московит лишил его войска, даже не вступая в сражение. И не только войска.
Вода унесла родовое знамя княжича, без коего он не мнил основание новой Династии. Не было поблизости и подручных Владислава: рассудительного Демира-Аги и верного Махрюты.
Княжичу стало ясно, что полагаться он может лишь на свои силы.