Идя сквозь огонь
Шрифт:
Демир взвыл от бессилия.
Глава 113
— Газда! Петр! — орал, надсаживая горло, Харальд. — Где ты, отзовись!
Едва поток, затопивший равнину, умерил бег, датчанин перешел его вброд, силясь отыскать друга.
— Куда же ты мог деться? — бормотал он, озираясь по сторонам. — Надо же, был человек и как сквозь землю провалился… Газда!..
— Тут я, тут! — раздалось из-под груды обломков плотины. — Накрыло меня взрывом, я и оглох на время. Услыхал тебя, лишь когда ты стал орать
— А, чтоб тебя подняло да шмякнуло! — радостно выкрикнул Харальд. — Держись, брат, я тебя мигом отрою!
— Опоздал ты с пожеланиями! — откликнулся казак. — Все, о чем ты молвил, со мной уже сталось!
— Потерпи малость! — бормотал датчанин, растаскивая в стороны бревна, привалившие Газду. — Ты только живи, а с прочими бедами мы сладим!
— Кости-то целы? — обратился он к освобожденному наконец из-под спуда казаку.
— Сдается, целы, — ответил тот, с трудом поднимаясь на ноги, — вот только спину ломит. А прочая плоть лишь ноет понемногу. Ничего, выдюжаю…
Опираясь на руку датчанина, Газда сделал шаг. Похоже, Небо и впрямь оказалось милосердно к казаку. Переломов он точно избежал.
— Ходишь — и ладно! — порадовался за него Харальд. — Я тебя быстро исцелю! Ты мои снадобья видел в деле! Они и мертвого подымут!
— В баню бы сходить… — поморщился казак. — На мне, чай, пуд грязи!
— Непременно сходишь, брат! — уверил его датчанин. — Для миличан ты ныне — герой-вызволитель! Знаешь, какую баню они тебе натопят?
— Что с Радзивилом? — превозмогая боль в спине, вымолвил Газда.
— А что с Радзивилом? — лукаво улыбнулся Харальд. — Смыла его река вместе со всем войском! Как есть, смыла!
— Значит, Дмитрий и мои побратимы живы? — лицо казака озарилось радостью. — Благодарю тебя, Господи, за добрую весть!..
— Нынче, брат, все вести добрые! — потрепал его по плечу датчанин. — Что ж, поспешим в Милицу, пока Дмитрий с твоими земляками не отправился нас искать!
Дойдя до коней, они взобрались в седла и поскакали к спасенной деревне. По дороге Газда заметил, что Харальд что-то напевает на родном наречии.
— Что за песня такая, брат? — полюбопытствовал он у датчанина.
— Да так, старинная баллада, — ответил тот, улыбаясь своим мыслям, — былина, по-вашему!
— И о чем она?
— Королевская дочь оплакивает погибшего жениха…
— А при чем здесь сие? — поднял на него изумленный взор Газда.
— Там слова есть, уместные для нынешних событий. Хочешь, переложу на вашу речь?
— Давай! — согласился казак.
— Что ж, слушай! — запел Харальд.
Сад опустел опять, нет сомнения
Не повернуть нам вспять
Реку времени, реку времени!
Пусть поток меня вдаль несет,
Сердце ждать не устанет -
Лишь тогда я забуду все,
Когда биться оно перестанет!..
— А что, добрая песня! — одобрительно отозвался о балладе казак. — Только петь ее нужно не нам, а Радзивилу. Его же унесло потоком!
— Да
и забыть то, что сталось ныне, ему будет непросто! — подмигнул Газде датчанин. — Однако что ни делает Господь, все к лучшему!— Хорошо бы еще Дмитрию возвратить себе княжну, — тряхнул чубом Газда, — тогда бы мне впрямь покойно на сердце было!
— Так и будет! — убежденно ответил ему Харальд. — Верь мне, брат!
Достигнув леса, княжич Владислав сорвал с головы шлем и обернулся, переводя дух. Битва догорала. Последние бойцы-литвины, решившиеся дать отпор Воеводе, сдавались на милость победителя.
Радзивил не знал, радоваться ему или горевать. Вместе с войском он утратил надежду на обретение Короны Литвы, однако сохранил жизнь и свободу.
Все, что ему оставалось, — это достичь своего стана прежде, чем туда доберутся поляки, и, захватив Эвелину, бежать в Ливонию.
— Надеюсь, ливонцы не выдадут нас Ягеллонам, а переправят в Швецию, — вслух подумал княжич. — Король Эрик собирает под свои знамена всех врагов Польши, найдется у него место и для меня!
Но планам его не суждено было сбыться. Сквозь шум дождя Владислав услышал приближающийся стук копыт. Спустя миг, прорвав дождевую завесу, появился и сам всадник.
Владислав едва не онемел от изумления, узнав в нем Бутурлина. Он ожидал встречи с кем угодно, но только не с московитом.
— Куда это ты спешишь? — хмуро обратился Дмитрий к беглецу. — Хочешь вновь похитить княжну? Не дозволю!
— С дороги, тварь убогая! — процедил сквозь зубы княжич, сжимая рукой черен булавы. — Ты не встанешь меж мной и княжной!
— Не такой уж я убогий, коли сумел устроить вам доброе купание! — усмехнулся Дмитрий. — Что, думал втоптать нас в грязь конями? Ан не вышло! Не видать тебе и княжны!
С яростным воплем Радзивил ринулся в бой. Отразив щитом его удар, боярин ответил врагу махом секиры.
Тот принял ее на щит и вновь перешел в наступление. Ярость княжича рвалась наружу, и он обрушивал булаву на московита со всей данной ему богом мощью.
Но Дмитрий не уступал врагу ни ловкостью, ни силой, и чаяния Радзивила легко его одолеть потерпели крах.
Однако желание расправиться с соперником не покидало Владислава. Кольчуга, покрывавшая тело московита, едва ли могла защитить его от шипов булавы, и княжич ждал часа, когда щит Бутурлина расколется, подарив ему шанс нанести врагу смертельный удар.
Дмитрий разумел это и отражал оружие нобиля так, что оно скользило по его щиту, не разрушая «подарок» Илькера. Радзивил понял: боярин хочет его измотать.
У княжича оставался последний шанс на победу, и он не преминул им воспользоваться. Видя, как ловко уходит московит от ударов слева, Владислав резко выбросил вперед щит, намереваясь поразить им Бутурлина в правый висок.
Но Дмитрий был готов к сей хитрости неприятеля. Пригнувшись, он ушел от выпада Радзивила, и прежде чем тот вернул щит в положение обороны, вогнал ему в бок пробойник секиры.