If you're going through hell keep going

— Интересно, где он сейчас, — я петляю между надгробий по уже заросшей, но для меня навсегда протоптанной дорожке.

На фотографии, которая висит на холодной ровной глыбе, обозначающей теперь уже вечное место обитания моей подруги, она запечатлена именно такая, какой я её запомнила в своей голове. Изображение с выпускного альбома средней школы — собранные в хвост волосы, большие, но грустные глаза, лёгкая улыбка. Я точно помню, что в этот день у неё над губой вылезла язва из-за лекарств, которые она тогда принимала и процедур, которые проходила в больнице. А ещё я помню, как после фотосессии всего класса я подошла к фотографу и дала ему двадцать баксов за то, чтобы он подретушировал всё лишнее на хорошеньком лице Эрики Рейес.

Я замедляю шаг, когда глазами, несмотря на темноту, цепляюсь за такое знакомое место. Сейчас я ощущаю волнение, словно перед долгожданной встречей со старым другом.

Потому что так и есть …

— Привет, подружка, — я улыбаюсь, когда опускаю взгляд на фотографию на надгробном камне. — Как ты тут без меня?

Я присаживаюсь на землю напротив могилы, поджимаю ноги под себя, а затем протягиваю руку вперед и провожу ею по холодному камню.

— Давно не виделись, да? Ты уж извини, нам пришлось уехать … Но тебе бы понравился наш новый дом — гостиная сделана в японском стиле, а на заднем дворе стоит беседка. И клумбы с цветами. Много, много клумб … Столько всего произошло с тех пор, как тебя не стало … Помнишь Джозефа, который сидел позади нас на английской литературе? Так вот, его отца посадили в тюрьму! Оказалось, что он занимался какими-то финансовыми махинациями на работе … А ещё я теперь практически такая же, как ты. Команда монстров, дай пять!

Я издаю нервный смешок, а затем стукаю кулаком по камню, точно так же, как мы делали при жизни.

Я до последнего пытаюсь не плакать, однако слёз сдержать не удаётся, и они предательски катятся по щекам до подбородка, где после слетают вниз, оставляя следы на моих джинсах.

— Эрика, прости меня … Прости … Боже, как я по тебе скучаю! Это моя вина …

Я закрываю лицо ладонями и громко всхлипываю. Звуки моего плача разносятся по всему кладбищу, отражаясь от могильных надгробий.

— Брук?

Чужой голос, произносящий моё имя, заставляет меня подскочить на месте. Я разворачиваюсь и вижу Стайлза. Он присаживается передо мной на колени.

— Стилински, — я шмыгаю носом, а затем быстро тру глаза, прогоняя слёзы. — Что … ты здесь делаешь?

— Я хотел оставить тебя одну посреди ночи без телефона, но честно не смог, — мягко улыбается парень, — Тем более, после всего того, что произошло сегодня … И вчера. И в последние пару дней тоже.

— А на кладбище-то ты как оказался?

— Я подумал о том, что если бы я был на твоём месте, то захотел бы поговорить об этом со Скоттом …

Я отворачиваюсь обратно от парня, потому что всё ещё не могу остановить слёзы.

— Мне не нужна твоя помощь, Стайлз, — произношу я, пытаясь не срываться на каждом слове.

Но у меня не выходит. Я прикусываю губу, и тут же ощущаю металлический привкус крови во рту.

Чья-то рука ложится мне на спину, слегка поглаживая её.

Я хочу дёрнуться, чтобы скинуть руку Стайлза.

Я хочу развернуться и оттолкнуть его от себя.

Я хочу накричать на него, хочу заставить его пожалеть о том, что он не послушался и последовал за мной.

Но вместо этого я разворачиваюсь и буквально кидаюсь на грудь юноши, утыкаясь носом в тёплую ткань его кофты. Стайлз тут же крепко обнимает меня, прижимая к себе.

— Это моя вина … Моя вина … Это моя вина, — словно в лихорадке повторяю я.

— Шшш, — Стайлз всё ещё обнимает меня одной рукой, тогда как второй начинает гладить мои волосы.

Мои лёгкие снова пронзает боль, потому что не хватает воздуха. У меня нет сил вдохнуть полной грудью из-за слёз, которые застряли в горле.

— Всё хорошо, всё будет хорошо …

Ложь во благо — самый губительный вид вранья.

Потому что ничего и никогда не будет хорошо.

Такова жизнь. Особенно в этом городе.

========== // anything сould happen ==========

— Ты хороший друг, Стайлз, — я смотрю на свои колени, потому что не могу поднять взгляд на парня.

Возможно, из-за того, что мне стыдно за свою слабость, но скорее всего потому, что я странным образом успела почувствовать себя в безопасности в тот момент, когда руки Стилински обхватили меня, обнимая.

— Не волнуйся, я сохраню это втайне. Я не дурак, понимаю, что тебе нужно держать маску сурового и непробиваемого человека.

— Не в этом дело …

Мы сидим в джипе, который Стилински остановил у дороги напротив департамента шерифа. У него возникла идея попробовать отыскать моего брата, и в этом, согласно его плану, нам с удовольствием поможет его отец.

— Ты сегодня уже ставил себя на моё место, так сделай это ещё раз — представь, что МакКолла убили. Что бы с тобой стало?

— Наверное, я бы попросту сошёл с ума.

— Вот я и сошла …

— Это не так, — Стилински тянет ко мне руку и осторожно касается моей ладони, пальцами которой я нервно тарабаню по собственной ноге. Видимо, он думает, что я могу ударить его, и потому сжимает мою руку лишь спустя десяток секунд. — Просто всё это время ты была одинока.

— Тот факт, что сейчас я рядом с вами не означает, что я — часть вашей стаи, Стайлз.

Я поднимаю глаза на парня. Я вижу, как он слегка хмурится.

— Ты не рядом с нами, Брук! Ты вместе с нами. И если ты собираешься продолжать и дальше гнуть свою линию, то в этот раз я точно оставлю тебя одну и уеду.

Я улыбаюсь, хоть и не планировала это делать, не планировала улыбаться так, словно смотрю на безупречное произведение искусства.

Я улыбаюсь, а затем в ответ сжимаю ладонь Стайлза.

И в этот момент я понимаю, почему с ним рядом я чувствую себя так комфортно. Он был с Эрикой, когда меня не было рядом. Он даже мог, возможно, спасти ей жизнь … Она доверяла ему. Она всегда ему доверяла. И сейчас, когда её нет, я знаю, что то же могу сделать и я.

И я снова тянусь к Стилински, чтобы обнять его. А он снова отвечает мне тем же.

Я кладу подбородок на плечо парню, и чтобы хоть как-то отвлечься от глупых мыслей, начинающих посещать мою голову, я концентрирую взгляд на полицейском участке: свет горит в приёмной и ещё нескольких окнах, а так большая часть помещения погружена в темноту. Затем я обращаю внимание на парковку: две полицейские машины и одна гражданская. Даже в ночной темноте я тут же узнаю её.

— Чёрт! — я отстраняюсь от Стилински и тут же ловлю на себе его вопросительный взгляд. — Тут мои предки!

Стайлз поворачивает голову в сторону участка. Мы видим, как открывается входная дверь и оттуда выходят три человека — наши родители.