If you were gay

Кто такой этот таинственный «он», Гарри не понимал, но ясно было, что случай с клюквой - пройденный этап. Поэтому брюнет спокойно погрузился в неожиданно мягкий диван и тихо наблюдал, как Драко и близнецы увлеченно обсуждают какие-то проценты за перевод средств, и можно ли обойти налоги, если провести платёж как благотворительный взнос. Наконец, очевидно, уладив все вопросы, рыжие поочередно потрясли тонкую ручку Драко, потрепали Гарри по взъерошенным волосам, не обращая внимания на его недовольное ворчание, и исчезли в камине. Драко немедленно вздохнул с облегчением, потянулся и строго взглянул на Гарри.

– Ну и что это такое было, а?

Гарри задохнулся от возмущения:

– Это тебя надо спросить!

– Я, к твоему сведению, спас наши задницы - в прямом смысле этого слова.

– Так пари - это шутка, задуманная тобой и близнецами? Очень мило. И на сколько же вы поспорили, что я спячу раньше чем это закончится?

– поинтересовался Гарри.

– Пари - не шутка, - устало сказал Драко, садясь рядом с Золотым Мальчиком на диван.
– Но ставка - тысяча галлеонов. Я знал - они что-нибудь предпримут, и догадался, что уж Уизли-то не промахнутся - сам Темный Лорд покупает их «приколы», говорит, очень интересные пытки можно придумать… Думаешь, их магазин зря назвали «Ужастиками»?

– И что же ты сделал?

– Перебил ставку, - спокойно сообщил Малфой.
– Связался с ними, предложил двойную цену - и вдобавок получил экземпляр усовершенствованной клюквы в качестве бонуса.

– Какие же вы, Малфои, расчетливые, холодные, практичные…

– Напоминаю, что теперь мы - одна семья. И если бы не моя расчетливость, мы б сейчас с тобой катались по полу в страстных объятиях - или тебе об этом и мечталось?
– спросил обиженный Драко.
– Ты видел другой выход? Изобретения близнецов неподвластны даже твоему любимому Дамблдору…

– А деньги откуда? Пожаловался мамочке?
– съехидничал Гарри.

– К твоему сведению, Поттер, у меня есть и собственные средства!
– гордо заявил блондин, после чего заметно погрустнел.
– Я-то на альбом колдографий «Все ведьмы мира в купальниках» копил, но не судьба, значит…

– Только я не понимаю - кто такой этот «он»? Если не я, то…

– Скоро узнаешь, - таинственно прошептал Драко.
– Мы, Малфои, не только практичные, но и мстительные. Кое-кто ответит за то, что я весь вечер маялся в узком платье и туфлях на шпильке!

Возмездие семейства Малфоев-Блэк оказалось скорым и неотвратимым. Вся школа убедилась в этом тем же вечером, когда из кабинета директора раздался грохот, завывания и громкие крики, которые все более усиливались, отдаваясь эхом в гулких пустых коридорах:

– Северус Снейп! Северус Снейп! Северус Снейп!!!

Глава 23. Любви все возрасты покорны…

«... и если вы думаете, что жизнь директора Хогвартса - веселое приключение, то глубоко ошибаетесь», - вывел Дамблдор на пергаменте, зачеркнул два раза, смял замаранный лист и задумался, почесывая гусиным пером бороду. Письмо к Люциусу Малфою (краткое содержание: дайте денег, а то хуже будет) не давалось уже второй час. Альбус не продвинулся дольше удачной фразы: «Милостивый государь, позвольте вам покорнейше сообщить, что успехи вашего отпрыска Драко Люциуса Абрахаса Финеаса…» Дело в том, что остальные прозвания Малфоя-младшего директор успел подзабыть, а подлый Люциус вполне мог, как в прошлый раз, заявить что речь идет о каком-то другом Малфое, благо ответвлений у их дурацкого рода было более чем достаточно. Огорчительный факт того, что некий блондинистый идиот даже в Азкабане не теряет контроля над счетом в Гринготтсе, тогда как достойные во всех смыслах этого слова пожилые люди вынуждены вкалывать с утра до вечера, и всё ради микроскопических подачек от Совета Попечителей, оскорблял чувствительную душу Альбуса. Даже приятные воспоминания о том, как глупо выглядел мелкий Малфой на давешнем Балу и как он уморительно путался в складках платья, неубедительно изображая роковую красотку, ничуть не утешали. Директор бездумно закинул в рот очередную лимонную дольку и поморщился: да, и дольки теперь не те, что прежде. Назревал кризис: качественный мармелад стоил недешево, а зарплаты хватало только на безвкусные аляповатые произведения с хогвартской кухни. «Опять же феникс этот вечно жрать хочет, - подумал Дамблдор, кинув недобрый взгляд на нахохленную птицу, - добро бы пользу какую приносил, а то все гадит и гадит, только убирать успевай, и не дохнет никак, хоть плачь…»

Невеселые мысли прервал стук в дверь. День сразу стал казаться интересным: стук мог означать либо Снейпа с очередной сплетней о похождениях старины Томми (совсем спятил на старости лет красноглазый: последний раз прислал через Снейпа рождественскую открытку с улыбающейся змейкой), либо МакГонагалл с жалобой на поведение студентов, которые, похоже, начали отмечать Новый Год заранее, либо Слагхорна с бутылочкой старого доброго Огденского (Гораций заходил часто и огневиски приносил неплохое, этот вариант был предпочтительным). В принципе, директор не исключал появления Гарри Поттера, взявшего за правило регулярно отгадывать пароли и являться с сообщением о новой шифровке Вольдеморта, который явно испытывал к мальчишке нездоровый интерес: разве нормальный мужчина станет подсматривать мысли шестнадцатилетнего подростка с неопределенной ориентацией, после чего делиться этим с бедным Северусом, для коего такое доверие даром-то не прошло?! В общем и целом, Дамблдор метнул пером в феникса (не попал), встал из-за стола и шагнул к двери. Распахнув ее настежь, он долго вглядывался в темноту, пока не заметил наконец странное летающее растеньице, кружащееся в дверном проеме. «Спраут прислала мне сюрприз - милая женщина, милая, надо ей выдать все-таки прибавку за выслугу лет», - обрадовался старик и потянулся к парящему в воздухе неопознанному растительному объекту…

– Что ты сделал, Малфой, позволь тебя спросить?
– поинтересовался Гарри, пока они с Драко плечом к плечу спешили вверх из Подземелий.
– Удружил кому-то Снейпа?

– Не кому-то, Поттер, - довольно ответствовал блондин, - а вполне определенному человеку. Ты его отлично знаешь. У него глаза цвета медного купороса и неуемная растительность на подбородке, а еще диабет третьей степени. Ну как, забрезжило?

– Хммм, - задумался Гарри, - ты о Хагриде? Или о Флитвике? Жалко старичка, он мне всегда нравился… А медный купорос - это что?

– Ох, - тяжело вздохнул Драко и крепко ухватил названного брата за рукав, - сейчас сам узнаешь. А то излишняя точность определений может роковым образом повлиять на твою способность к осознанию объективной реальности.

Гарри воззрился на слизеринца честными большими глазами без единого проблеска понимания.

– Так кто это?

Драко, не отвечая и что-то бормоча сквозь зубы, молча потащил Гарри вверх по коридору. Мокрицы провожали их разочарованными взглядами - в их тихой жизни редко выпадали такие интересные моменты. Впрочем, одна все же успела уцепиться за светлые волосы Малфоя и теперь блаженствовала в облаке неизвестных, но приятных запахов.

Через пять минут спринтерский забег «Гриффиндор-Слизерин» увенчался успехом - на горизонте показались очертания знакомой горгульи, а на лице все еще ни о чем не догадывавшегося Гарри медленно начало проступать удивление. Предложение спрятаться под мантией-невидимкой было принято без возражений (два голоса из двух), и мальчики, тесно прижавшись друг к другу, принялись наблюдать за происходящим - оно того, безусловно, стоило.

Вопли клюквы («Северус, Северус, Северус Снейп! Снейп!»), доносившиеся сверху, периодически заглушались звуками ударов и взрывами заклинаний. Гарри, чье изумление быстро сменилось ужасом, знал, что на клюкву не действует даже «Авада Кедавра» двойного действия, поэтому с некоторым болезненным интересом ждал трагической развязки. И точно - через десять минут, когда в отдалении уже начали хлопать двери и раздаваться сонные недовольные голоса (не проснуться от такого шума было невозможно), к горгулье на всех парах, чуть не задев ногу Драко, примчался виновник торжества в одном плюшевом тапке, мягком белоснежном халатике и веселеньком ночном колпаке с помпоном. Помпон раскачивался из стороны в сторону, пока Снейп методично, размеренно бился головой о стену (Гарри сосчитал три подхода по десять раз). По перекошенному в сумасшедшем оскале лицу зельевара было понятно: директор уже успел сообщить Северусу, зачем он его вызывает. Закончив самоистязание, Снейп невнятно пробормотал что-то вроде «…только начал смешивать настойку из флоббер-червей, они же испортятся, мои бедные червячки…», и тут горгулья отъехала в сторону и в проеме показался Альбус Дамблдор собственной персоной - борода растрепана, мантия в пятнах красного сока, клюква обвилась вокруг остроконечной шляпы и орет, орет…

– Мальчик мой, - грустно проговорил Дамблдор, - видит Мерлин, я старался. Но в это тяжелое время, когда Вольдеморт наступает, мы должны сплотить ряды и не поддаваться на провокации. Пойдем наверх, мой мальчик.

Директор протянул руки к Снейпу в приглашающем жесте, ухватил несчастного за пояс халата и потянул на себя. Гарри и Драко в едином порыве зажмурились и не увидели кульминационного момента, однако через минуту клюква внезапно запнулась на полуслове; было ясно, что это свершилось. Когда же они наконец отважились открыть глаза, то ни Дамблдора, ни Снейпа в коридоре уже не было, проход закрылся, и только поясок от махрового халата сиротливо валялся на полу.

– Скажи, Малфой, неужели тебе ну ни чуточки не стыдно?
– вопросил Гарри, который, впрочем, едва удерживался от смеха.
– Ведь взрослые, уважаемые члены волшебного сообщества, а ты…

– Слушай, Поттер, и ты сам веришь во всю эту чушь?
– изумился Драко, брезгливо приподнимая поясок.
– Взять, что ли, на память, будет маменьке подарок на день рождения…

И тут мальчики, не сговариваясь, начали хохотать так громко и весело, что горгулья возмущенно закрыла уши крыльями.