Иголка в стоге сена

Нет! Не мог он любить княжну более страстно и нежно, чем любил Флориан. В чем же дело? В чувстве благодарности своему спасителю? — Да, конечно же, в этом!

Боярин спас Эвелину, и в ее глазах он — благородный, овеянный славой рыцарь. А что героического сделал для нее Флориан? — Утешал в минуты скорби? Хранил ее детские секреты?

Однажды, когда они скакали наперегонки, подхватил, не дав упасть с лошади. Возможно, это спасло Эвелине жизнь, но едва ли подобное деяние в ее глазах могло сойти за подвиг…

…Да, именно подвига молодому шляхтичу недоставало, чтобы встать вровень с Бутурлиным.

Воинственный от природы, он за свои двадцать лет не успел принять участие ни в одной битве, не получил ни единой раны в бою. Вот и сейчас, когда его дядя рисковал собой, охотясь на беглых татей, он бродил по крепости, раздавая указания кашеварам и мясникам.

Не на шутку задело его и сказанное перед отъездом Воротынским. В то, что Бутурлину по силам изловить беглого татя, Флориан верил с трудом. Но слова, оброненные московитом, запали ему в сердце, взбудоражив раненое самолюбие юноши.

Душа его рвалась туда, где подстерегала опасность, где было место подвигам, но как он мог разорвать заколдованный круг, удерживавший его в замковых стенах?

Покинуть Самбор и отправиться вслед за дядей значило бросить крепость без присмотра, а юную княжну — без защиты.

На это Флориан не пошел бы даже за все сокровища мира. Но помощь пришла к нему, откуда он сам не ждал.

Едва последний из московитов, покинул замок, к Флориану подошел старый Прибыслав.

— Приезд Московского Князя — дело нешуточное, — обратился он к юному шляхтичу, — нужно уведомить Воеводу о грядущей встрече Владык.

— Хорошо, я отправлю гонца к дяде, — кивнул Флориан.

— Негоже отправлять грамоты такой важности с простым жолнежем, — укоризненно покачал головой старый рыцарь. — Я бы сам отправился к Воеводе, только конь мой утомлен дорогой, да и сам я уже не тот лихой ездок, что был раньше!

Нужно послать кого резвее…

— Так, может, я сам?.. — подал мысль Флориан. — Только как я оставлю…

— Об этом не беспокойся! — прервал его Прибыслав. — Я присмотрю и за крепостью, и за княжной. Надеюсь, ты мне доверяешь?

— Не знаю, как благодарить… — произнес Флориан, не в силах выразить старому рыцарю своей признательности. — Я постараюсь обернуться как можно быстрее!

— Ступай, ступай, сынок, — произнес ему вслед Прибыслав, пряча в седые усы улыбку, — нечего тебе киснуть здесь, среди котлов и сковородок. Иди и сверши свой подвиг. Храни тебя Господь!

____________________________

Силы Тьмы не подвели беглого татя. Они, как и прежде, оберегали его от бед, торили дорогу, предупреждали о засаде.

Волкич убедился в этом, когда мимо опушки, где он прятался, лязгая железом и вздымая снежную пыль, промчался отряд Воеводы.

Чувство близкой опасности с утра удерживало боярина от порыва как можно скорее преодолеть пустошь, отделявшую земли Унии от границ Ливонского Братства.

Как ни торопили его Вепрь и Ворона перейти спасительный кордон, Волкич был непреклонен. Он словно чуял, что на равнине их ждет смерть, и никакая сила не могла заставить его поступить вопреки чутью.

Солнце уже высоко стояло в небе, когда на юго-западной оконечности Старого Бора засверкали латы, заслышался конский всхрап и лязг боевой сбруи. В том, что это был польский отряд, не могло быть сомнений.

Снежная буря, трое суток подряд терзавшая окрестности, обессилев, улеглась, и Воевода решил, наконец, отправиться на поимку беглого шляхтича и его подручных.

Волкич велел своим людям затаиться в кустарнике, пока конная полусотня не проедет мимо, и лишь когда она скрылась за северной оконечностью леса, дал своим людям знак выйти из укрытия.

Все складывалось для Волкича как нельзя лучше. Похоже, Воевода решил прогуляться к деревне бортников, которую Волкич покинул еще затемно, и это давало шанс разбойничьей троице безопасно перейти границу.

Пока Воевода достигнет поселения медоборов, пока убедится, что Волкича там нет, беглецы трижды успеют преодолеть безлесую полосу земли, отделяющую их от мест, где польская стража уже не сможет причинить им вред.

Видя промах Воеводы, Волкич восславил Силы Тьмы, уберегшие его от верной гибели, и протянул руку к седлу, где ждала своего часа фляга с отравленным вином. Его путь был почти завершен, последнее препятствие на пути к свободе осталось позади.

Впереди ждало грядущее, в котором подручным боярина не было места. Пришла пора избавляться от свидетелей его встреч с фон Веллем. Он вынул из горловины фляги кожаный чоп, поднес флягу к губам, делая вид, что отпивает пару глотков. Потом протянул ее Вороне.

— Самое время, братцы, выпить за новую жизнь! — произнес он с улыбкой человека, расстающегося со своим прошлым. — Вкусите же то, что вам уготовано судьбой!

ГЛАВА№ 33

Известие о побеге Бутурлина застало фон Велля на полпути между лесным урочищем, где прятался Волкич, и Кенигсбергом, куда Руперт возвращался, чтобы доложить Великому Магистру об успехе своей миссии.

Исполнить ее было не так-то просто. Деревня бортников, невольно приютившая татей, лежала среди лесов и болот, и отряду Командора пришлось потратить немало сил, чтобы пробиться к ней сквозь бурелом и незамерзающие топи.

Но труды не пропали даром. Руперту удалось найти своего подопечного и вместе с отравленным вином передать ему повеление Магистра следовать в Ливонию.

По правде говоря, фон Велль испытывал большой соблазн скрыть от Волкича наличие яда в вине и отправить его в преисподнюю вместе с его людьми. Негодяй, едва не погубивший порученное дело, не заслуживал ничего, кроме смерти.

Но хитрый и дальновидный фон Тиффен рассудил, что выгоднее для Ордена отдать беглого душегуба за деньги шведам, желавшим видеть его своим советником в грядущей войне с Русью, а нарушить наказ главы Ордена Руперт не смел.

«По крайней мере, от одной напасти Магистр меня уберег, — с благодарностью подумал о своем Владыке фон Велль, — если тать попадется в руки, польской страже, никто не посмеет обвинить меня в том, что это я сохранил ему жизнь!»

В целом, ход событий тешил Командора. Семена раздора между Унией и Москвой были им посеяны, оставалось только ждать, когда на поле взаимных обид и распрей взойдут долгожданные для Ордена кровавые всходы.

Одно лишь беспокоило фон Велля — побег боярина Бутурлина из Самборской крепости. Руперт узнал о нем в придорожной корчме, куда заехал подкрепиться, выбравшись на широкий объездной тракт. Там уже грелись у очага воины польского конного дозора, сменившиеся после ночного бдения на границе.