Игра Бродяг

Находясь в услужении у колдунов, Человечек наблюдал их одиночество, отчаянье и гибель, их бесконечные поражения в битвах с призраками, которых они сами же и породили. Ему было жаль уходить, и в то время он был не из тех, кто о чем-то сожалеет. На мосту он замедлился и протянул руку — нельзя оставлять живое там, где все остальное мертво. Серебряные кругляшки вспыхнули на дне ручья, меняя форму и теряя вес, а затем мерцающими звездами поднялись из воды и полетели к его ладони, чтобы вскоре, слитые в один ослепительно сверкающий огонек, вобравший в себя сияние всех их, спрятаться под сомкнутыми желтоватыми пальцами.

Он прошел через лес, в котором все было почти как прежде, лишь безмолвие и неподвижность предупреждали об опасности — Восьмерка пробудилась. Прежде, чем совсем исчезнуть в темноте, Человечек остановился у дерева. Он снял шапочку с головы и, привстав на цыпочки, повесил ее на ветку, а затем прижал ладонь к изуродованному шрамами стволу. Он помнил это дерево, когда у него еще была гладкая кора и внутри его медленно поднимались сладковато-горькие живые соки, а беспокойный ветер волновал и дергал его прозрачные листья.

Глава 8. Ошибка

Несмотря на усталость и поздний час, Наёмница все еще не могла уснуть. Какое-то время она размышляла о рыжеволосой стерве, клацая зубами от злости, а потом ее мысли переключились на Вогта. Облегчения ей это не принесло…

Первый день после их долгожданного воссоединения прошел так себе: Вогтоус казался задумчивым, периодически бросая на Наёмницу томные взгляды, вызывающие у нее желание с воплями и бранью убежать за горизонт. Вечером, подавленная его повышенным интересом к физиологическим способностям женщин, Наёмница предпочла дождаться темноты, прежде чем снять одежду и окунуться в прохладную воду реки, смывая с себя дневную пыль. Злобная и издерганная, она плавала кругами и плескалась нарочито громко, мешая себе слушать, как неподалеку ныряет Вогт. Он определенно нравился ей больше, пока оставался святой невинностью… хотя тот факт, что Вогт вообще ей нравился, изрядно обескураживал сам по себе. Что ж такое, везде засада!

Тяжело вздохнув, она все-таки задремала, но ненадолго: вскоре ее разбудило нечто, что она не сумела опознать: то ли движение, то ли звук. Распахнув глаза, она увидела возле своего лица нежно белеющую Вогтову щиколотку и сразу вцепилась в нее ногтями.

— Куда ты?

— Там кто-то поет, — объяснил Вогт. — И играет на свирели.

Наёмница прислушалась. Ничего. Но Вогт уже однажды продемонстрировал, что его уши способны уловить то, что не доступно ее собственным.

— Среди ночи? Это странно.

— Я пойду туда.

— Нет, не пойдешь, — возразила Наёмница, цепляя его крепче.

— Я только посмотреть, — уверил ее Вогт, вежливо дергая ногой в попытке высвободиться. Он не мог начать отбиваться от Наёмницы, опасаясь причинить ей боль, но и поволочь Наёмницу за собой было бы крайне невежливо. А потому, как бы Вогту ни хотелось бежать к чудесным звукам, он оставался на месте.

— Ни шага в ту сторону, — зашипела Наёмница. — Я не собираюсь среди ночи ввязаться в очередную историю. Нет уж: пусть неприятности атакуют меня в дневном свете, когда я хотя бы могу их хорошенько рассмотреть.

Вогтоус прислушался, но опять не к ней.

— Они смеются. И костер горит, видишь — там, среди деревьев?

— Ничего я не вижу.

— А теперь свирель заиграла громче…

Наёмница напрягла слух и на этот раз действительно различила высокие трепещущие переливы, похожие на пение ночной птицы. Свирели подпевал прохладный женский голос. Пусть Наёмница и задалась вопросом, кем надо быть, чтобы забавляться в ночи пением, привлекая к себе внимание отморозков со всей округи, но все же звуки не казались опасными.

— Они просто веселятся, — вторил ее мыслям Вогт. Он наклонился и осторожно разжал ее пальцы. — Мы только глянем одним глазком.

— Не надо, — возразила Наёмница, впрочем, уже менее уверенно. Стоило ей раз уловить звуки свирели, как она не переставала их слышать — мягкие и умиротворяющие, они перышками поглаживали уши. — Мы не знаем, кто эти люди. Они могут быть очень плохими. То есть они почти наверняка очень плохие.

Вогт уже шлепал своими сандалиями прочь. Кратко прокомментировав его решение («…»), Наёмница набросила на себя плащ, нацепила на пояс припрятанный кинжал и устремилась следом. Что ж, она хотя бы вооружена. Вогт может сколько угодно бубнить о запрете оружия, но в домишке разбойников кинжал ей очень помог. И при этом она не пролила ни капли крови, то есть правила Игры не нарушила.

Огонек меж деревьев становился все ближе и ярче. Голоса затихли, свирель звала еще несколько минут, а потом и она умолкла, однако неутихающее любопытство влекло бродяг дальше. Когда они приблизились к освещенной поляне, Наёмница схватила Вогта за руку. Они остановились, прячась за широким старым деревом. В центре поляны горел яркий костер, высоко вздымаясь к черному небу. Людей, рассевшихся вокруг костра, было пятеро: трое мужчин, ребенок (съежившийся мальчик лет одиннадцати, уткнувшийся в колени) и девушка, очень молоденькая на вид. У нее были длинные волосы цвета воронова крыла — блики от пламени костра мерцали в них, как факелы в ночи. Ни у кого из пятерых Наёмница не заприметила свирели.

«Почему они больше не играют?» — прошептал Вогт в ухо Наёмнице. Она отмахнулась от него, но сама думала о том же. Ноющая потребность снова услышать чарующие звуки ощущалась как голод.

— Какая тихая ночь, — сказала девушка. — В такой тиши можно расслышать, как звери дышат.

В ответ ей раздался смех. «Все, уходим, живо!» — пятясь, Наёмница потянула Вогта за собой.

В этот момент один из мужчин — горбоносый, с седыми кудрявыми волосами, лет пятидесяти на вид — выхватил из-за ворота свирель и приложил ее к губам. «Мы должны уходить», — напомнила себе Наёмница и замерла, жадно прислушиваясь. В грустной мелодии растворились все ее мысли. То же очарование и бездумность разлились в серых выпуклых глазах Вогта.

Человек отнял свирель от губ и властно приказал:

— Выходите сюда, оба. Мы вас сразу заметили.

Воровато переглянувшись, Вогт и Наёмница шагнули на поляну. Чуть позже Наёмницу посетила запоздалая мысль, что вообще-то ничто не препятствовало их бегству и необязательно было идти к тем, к кому совсем не хочется, только потому, что те, видите ли, приказали. Замечательная мысль, но чего бы ей не явиться вовремя? Однако непосредственно в тот момент Наёмница была слишком растеряна и подчинилась.

Только мальчик не поднял патлатой головы, тогда как четверо остальных, не скрываясь, насмешливо уставились на Вогта и Наёмницу. Наёмница ответила настороженным взглядом, а Вогт — наивным, усугубив его широкой дружелюбной улыбкой.

— Забавная парочка, — усмехнувшись, заметила черноволосая девушка. — День и ночь, но друг без друга едва ли существуют.

Все рассмеялись. Наёмница стиснула кулаки.

— Не стоит злиться, — произнес седой, уловив ее движение. — Садитесь к нашему костру. Мы вам не враги.