Игра Джералда
Шрифт:
Конечно, проверить легко. Всего-то и нужно, что отодвинуть кресло и посмотреть. И если телефон отключен от розетки, то надо его включить.
А если ты его включишь, а он по-прежнему не будет работать? – спросила женушка. – Тогда ты поймешь, что все далеко не так радужно, как ты себя уговариваешь.
Рут: Прекрати уже ныть. Тебе нужна помощь. Причем немедленно.
Да, все правильно. Но при одной только мысли о том, что сейчас ей придется двигать тяжелое кресло, Джесси впала в уныние. Скорее всего она его сдвинет: хоть и большое, оно все равно весит значительно меньше, чем двуспальная кровать из красного дерева, а ей удалось протащить кровать через всю комнату… так что дело совсем не в том, что кресло окажется слишком тяжелым. Просто думать
Господи, лапонька ты моя! – воскликнула Рут. И теперь ее голос звучал встревоженно. – У тебя все равно нет выбора! По-моему, мы уже все согласились хотя бы в одном: что тебе нужна помощь, причем немедле…
Джесси решительно отгородилась от голоса Рут, оборвав его на полуслове. Вместо того чтобы двигать кресло, она перегнулась через него, подобрала с пола свою юбку-брюки и осторожно ее надела. Она тут же измазала весь перед юбки кровью, просочившейся сквозь повязку на правом запястье, но даже этого не заметила. Сейчас она сосредоточилась только на том, чтобы не слушать этот безумный хор разозленных, растерянных голосов. А кто, интересно, вообще пустил к ней в голову этих кошмарных и надоедливых персонажей?! Наверное, что-то подобное испытывает человек, который, проснувшись утром, вдруг обнаруживает, что у него в доме полно посторонних людей. Что бы Джесси ни собиралась сделать, все голоса сразу же принимались спорить и выражать недоверие в успех «безнадежного предприятия». И так – каждый раз. Но Джесси вдруг поняла, что ей на них наплевать. Это ее жизнь, в конце концов. Ее жизнь.
Она подняла с пола блузку и просунула в нее голову. Вчера было очень тепло, поэтому Джесси надела блузку без рукавов. И вот сейчас – в своем потрясении и растерянности – она решила, что это незначительное вроде бы обстоятельство служит истинным доказательством существования Господа Бога. Все очень просто: вряд ли бы ей удалось продеть изрезанную больную руку в длинный рукав, а так она может спокойно влезть в блузку. Значит, Бог все-таки есть.
Что я делаю?! – сказала она себе. – Это же полный идиотизм, и я это знаю и без подсказок каких-то там воображаемых голосов. Я всерьез собираюсь одеться, дойти до машины и уехать отсюда… ну, или хотя бы попробовать… хотя мне всего-то и нужно, что отодвинуть это дурацкое кресло и включить телефон в розетку. Это, наверное, из-за потери крови… у меня в голове помутилось. Вот и приходят такие безумные мысли. Господи, это кресло весит не больше пятидесяти фунтов… Я почти спасена.
Да. Но дело было совсем не в кресле. И даже не в том, что ребята из спасательной службы найдут ее в одной комнате с голым изжеванным трупом мужа. Джесси ни капельки не сомневалась, что ей хватило бы сил самой доехать до города на машине, даже если бы телефон работал и она уже вызвала бы сюда полицию, «скорую помощь» и марширующий духовой оркестр в придачу. Потому что дело было не в телефоне… вовсе нет. Дело было… ну, ладно…
Дело в том, что мне нужно как можно скорее выбираться отсюда, – подумала Джесси и вздрогнула. По голым рукам побежали мурашки. – Потому что то существо вернется.
Да, то существо. Проблема была не в Джералде, и не в кресле, и не в том, что подумают спасатели, когда приедут сюда и оценят обстановку. Проблема была даже не в телефоне. Проблема была в космическом ковбое, в ее старом приятеле Докторе Погибели. Вот почему она сейчас одевается и проливает еще больше крови, которой и так потеряла немало, вместо того чтобы наладить общение с внешним миром. Тот незнакомец был где-то поблизости; в этом она даже не сомневалась. Он лишь дожидался, пока не стемнеет. А стемнеет уже очень скоро. Если она потеряет сознание, пока будет двигать кресло или ползать в пыли за креслом, то может и не успеть прийти в себя до его появления. Она может вообще не прийти в себя. И когда он придет со своим чемоданчиком, полным костей, она будет лежать тут совсем одна, полностью в его власти, совершенно беспомощная. И хуже того – может быть, еще живая.
Тем более что ее ночной гость действительно перерезал провод. Она не могла это знать наверняка… но чувствовала
сердцем. Даже если она сдвинет кресло и подсоединит телефон к розетке, он все равно будет молчать. Как и телефон в кухне, и в прихожей.И потом, что в этом такого? – сказала она своим голосам. – Я собираюсь доехать до главной дороги. Не такое уж и большое дело, и особенно после того, как я сама себе руку разрезала чуть ли не до кости, а потом еще толкала двуспальную кровать через всю комнату, потеряв предварительно пинту крови. Да это вообще пустяки. «Мерседес» – хорошая машина, и он стоит даже не в гараже, а на подъездной дорожке. А дорога до шоссе прямая. Я доеду до 117-го шоссе на скорости десять миль в час, и если почувствую слабость… если почувствую, что не сумею доехать до ближайшего придорожного супермаркета, я просто остановлюсь посередине шоссе, включу все фары и габаритки и буду сигналить, когда увижу, что кто-нибудь едет. Вполне реальный план. Он должен сработать. Тем более что местность там ровная, и дорога просматривается мили на полторы в обе стороны. И потом, машина же закрывается. И это огромное преимущество. Когда сяду в машину, я закрою все дверцы. И оно до меня не доберется.
Оно, – фыркнула Рут. Вернее, лишь попыталась фыркнуть. Потому что Джесси показалось, что Рут боится. Да, даже бесстрашная Рут.
Да, все верно, – отозвалась Джесси. – Разве не ты всегда говорила, что мне давно пора перестать думать головой и больше слушать, что подсказывает сердце? Что только так правильно. И знаешь, Рут, что мне сейчас подсказывает мое сердце? Что «мерседес» – мой единственный шанс на спасение. А если тебе смешно, то, пожалуйста, смейся… но я уже все решила.
Рут, похоже, совсем не хотелось смеяться. Она замолчала.
Джералд отдал мне ключи как раз перед тем, как выйти из машины. Он еще забирал свой портфель с заднего сиденья. Да, он отдал их мне, я точно помню. Господи, сделай так, чтобы память меня не подвела.
Джесси запустила руку в левый карман юбки, но там обнаружилась только пара бумажных носовых платков. Потом опустила правую руку, осторожно прижала ее к правому карману и с облегчением вздохнула, нащупав там знакомую связку ключей от машины на круглом брелоке, который Джералд подарил ей на прошлый день рождения. На брелоке была шутливая надпись: ТЫ СЕКСАПИЛЬНАЯ ШТУЧКА. Джесси подумалось, что никогда в жизни она не чувствовала себя настолько не сексапильной и настолько «штучкой», то есть, попросту говоря, вещью. Но это ничего. С этим еще можно жить. Самое главное – ключи у нее к кармане. Ключи от машины – пропуск на выход из этого страшного места.
Ее спортивные туфли стояли под столиком с телефоном, но Джесси решила, что и так уже вполне одета. Она медленно направилась к двери в коридор, ступая очень осторожно, мелкими, неуверенными шажками. Прежде чем выйти из дома, надо попробовать телефон в прихожей, сказала она себе. Вряд ли он будет работать… но проверить все-таки не помешает.
Она едва обогнула изголовье кровати, как свет в глазах снова стал меркнуть. Такое впечатление, что луч света из западного окна был подсоединен к генератору и кто-то постепенно убавлял мощность. По мере того как свет солнца тускнел, гасли и бриллиантовые пылинки, пляшущие в луче.
Нет, только не сейчас, мысленно взмолилась Джесси. Пожалуйста… не шути так со мной. Но свет продолжал меркнуть, и Джесси вдруг поняла, что ее снова шатает. Она хотела ухватиться за столбик кровати, но слегка промахнулась и уцепилась за окровавленный наручник, из которого только недавно освободилась.
Двадцатое июля шестьдесят третьего года, подумалось ей ни с того ни с сего. Семнадцать часов сорок две минуты. Полное солнечное затмение. У кого-нибудь есть доказательства?
В ноздри ударил смешанный запах пота, спермы и отцовского одеколона. Она едва не задохнулась, а потом накатила кошмарная слабость. Ей удалось сделать еще два шага, а потом она просто упала на залитый кровью матрас. Глаза ее были открыты, веки время от времени дергались, но в остальном Джесси не шевелилась. Ее обмякшее неподвижное тело напоминало тело утопленницы, выброшенной прибоем на пустынный пляж.
Глава 34
Ее первая осознанная мысль была такая: темнота означает, что она умерла.