Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Мяч попал мальчику прямо в пах. Он неестественно вздрогнул, но на девочку это не произвело впечатления.

— Он увернулся, я видела, как он шевельнул бедрами!

— Я не шевелился. Ты попала, а я вообще не уворачивался!

— Reveja! Reveja! — Они говорили на старке, но сейчас девочка перешла на португальский.

Мальчик с металлическими глазами спокойно поднял руку, призывая их к молчанию.

— Mudou, — сказал он наконец. «Он пошевелился», — перевел Эндер.

— Sabia! (Я знала!)

— Ты врешь, Ольгадо!

Мальчик с металлическими глазами презрительно посмотрел на него.

— Я никогда не вру. Я пошлю тебе запись этой сцены, если хочешь. На самом деле, я распространю это по сети, так чтобы каждый увидел, что ты увернулся, а потом соврал.

— Mentiroso! Filho de punta! Fode-bode!

Эндер отлично понял, что означали эти эпитеты, но мальчик с металлическими глазами воспринял их спокойно.

— Da, — сказала девочка, — Da-me. (Дай сюда.)

Мальчик яростно сорвал кольцо и бросил его к ее ногам.

— Viada! — сказал он хриплым шепотом и убежал.

— Poltrao! (Трус!) — крикнула вслед ему девочка.

— Сао! — крикнул мальчик через плечо.

Он обращался теперь не к девочке. Она сразу повернулась к мальчику с металлическими глазами, который на мгновение застыл. Почти сразу же девочка потупилась. Малышка, подававшая мяч, подошла к мальчику с металлическими глазами и что-то шепнула ему. Он посмотрел на Эндера, только сейчас обнаружив его присутствие.

Старшая девочка извинялась:

— Desculpa, Olhado, nao queria que..

— Nao probiema, Michi. — Он не смотрел на нее.

Девочка хотела продолжать, но, заметив Эндера, замолчала.

— Porque esta olhando-nos? (Почему вы на нас смотрите?) — спросил мальчик.

Эндер ответил вопросом:

— Voce е arbitro? (Ты здесь судья?) — слово могло означать «рефери», но также и «мировой судья».

— De vez em quando. (Иногда.)

Эндер перешел на старк — он не был уверен, что он сможет составить сложную фразу на португальском.

— Тогда скажи мне, судья, хорошо ли оставить заблудившегося незнакомца без помощи?

— Незнакомца? Вы имеете в виду ютланнинга, фрамлинга или рамана?

— Нет, я имел в виду безбожника.

— О Senhor е descrente? (Вы неверующий?)

— So descredo no incrivel. (Я лишь не верю в невероятное.)

Мальчик усмехнулся.

— Куда вы направляетесь, Глашатай?

— В дом семьи Рибейра.

Маленькая девочка придвинулась к мальчику с металлическими глазами.

— Какой семьи Рибейра?

— Вдовы Ивановы.

— Я думаю, что смогу найти это место, — сказал мальчик.

— Все в городе могут найти его, — возразил Эндер. — Вопрос в том, отведешь ли ты меня туда?

— Почему вы хотите пойти туда?

— Я задаю людям вопросы и стараюсь составить правдивые истории.

— В доме Рибейра никто не знает правдивых историй.

— Я отфильтрую ложь.

— Тогда пойдемте. — Он направился к дороге, покрытой низко подстриженной травой. Маленькая девочка что-то шептала ему в ухо. Он остановился и повернулся к шедшему сзади Эндеру.

— Куара хочет знать, как вас зовут?

— Эндрю. Эндрю Виггин.

— Она Куара.

— А ты?

— Все зовут меня Ольгадо. Из-за моих глаз. — Он поднял маленькую девочку и посадил к себе на плечи. — Но мое настоящее имя — Лауро. Лауро Сулеймао Рибейра.

Он усмехнулся, потом повернулся и большими шагами пошел прочь.

Эндер последовал за ним. «Рибейра. Ну конечно».

Джейн тоже слушала их и шепнула из серьги в ухе:

— Лауро Сулеймао Рибейра — четвертый ребенок Новиньи. Он потерял глаза в результате ожога лазером. Ему двенадцать лет. О, я нашла одно различие между семьей Рибейра и всем остальным городом. Рибейра не хотят подчиняться епископу и отведут тебя туда, куда ты захочешь.

«Я тоже кое-что заметил, Джейн, — молча ответил он. — Этот мальчик с удовольствием водил меня за нос и с еще большим удовольствием дал мне понять, как он меня одурачил. Я только надеюсь, что ты не будешь брать с него пример».

Миро сидел на склоне холма. Тень деревьев делала его невидимым для наблюдателя из города, а сам он видел отсюда большую часть города — конечно, собор и монастырь на самом высоком холме и обсерваторию на следующем к северу холме. И под обсерваторией, в понижении склона, стоял недалеко от ограды дом, где он жил.

— Миро, — прошептал Листоед. — Ты дерево?

Это был перевод используемой свинками идиомы. Иногда они медитировали, оставаясь в неподвижности по несколько часов кряду. Они называли это «быть деревом».

— В большей степени, чем лист травы, — ответил Миро.

Листоед хрипло хихикнул. Хихиканье никогда не звучало натурально — свинки научились этому чисто механически, как будто это было еще одно слово на старке. Оно не было связано с весельем, по крайней мере Миро так полагал.

— Собирается дождь? — спросил Миро. У свинок это означало: ты прерываешь меня ради меня или ради себя?

— Вчера дождем залило пожар, — сказал Листоед. — Там, в прерии.

— Да. К нам прибыл гость из другого мира.

— Это Глашатай?

Миро не ответил.

— Я зароюсь лицом в землю для тебя, Миро, мои руки и ноги станут бревнами твоей хижины.

Миро ненавидел, когда они просили о чем-нибудь. Это выглядело так, как будто они считали его кем-то исключительно сильным и мудрым, родителем, у кого можно было лестью выманить какие-нибудь блага. Что ж, если они так это воспринимают, то это его собственная вина. Его и Либо. Игра в Бога здесь, среди свинок.

— Я обещал, разве не так, Листоед?

— Когда, когда, когда?

— Для этого нужно время. Мне нужно понять, можно ли ему доверять.

Листоед был сбит с толку. Миро пытался объяснить, что не все люди знают друг друга и что некоторые из них бывают нехорошими, но он, по-видимому, так и не понял.

— Как только смогу, — сказал Миро.

Внезапно Листоед начал ерзать по земле взад и вперед, наклоняясь из стороны в сторону так, как будто у него зудело в заднем проходе. Либо предположил, что это действие выполняло ту же функцию, что и смех у людей.