Игра Лазаря

Яника опустила взгляд к полу и крепко о чём-то задумалась.

– Как же это так? – вдруг сказала она, посмотрев на Лазаря. – Получается, мы разрушаем, а не защищаем?

– Поясни.

– Этими свиданиями мы изменяем жизнь Ника, вводим новые элементы и сами моделируем в инсоне вещи, которыми обычно манипулирует Ведущий, – она откинула мизинцем рыжую прядь со лба – из-за тряски волосы то и дело слетали на лицо. – Мы убиваем любовь Ника, в то время как офицеры Ведущего пытаются её защитить. Смешно, да?

Ничего смешного в этом Лазарь не видел, да и вообще не любил смеяться. А потому он только развёл руками:

– Нельзя приготовить омлет, не разбив пары яиц.

5

Из машин выходили под гром аплодисментов и рёв толпы.

Старт размещался на клиновидной опушке маленького леса, указывавшей остриём на пустырь, зажатый с обеих сторон горбатыми холмами, как чёрный гвоздь в женской груди. Солнце уже завалилось за западный холм, редкие жилые домики горели квадратными огоньками окон на самой вершине. Восточный холм был более отвесным, над его скалистой необжитой вершиной повис рыбий глаз луны.

Опушка и небольшое пространство перед ней огородили с трёх сторон высоким сетчатым забором с воротами, сквозь которые внутрь проехало три грузовика. Верхняя половина забора была затянута белой тканью, образующей три гигантских экрана. На экраны проецировалась картинка с кинопроекторов, установленных на трёх вышках, возвышающихся над полем людских голов. Сейчас проекторы крутили рекламу.

Толпа снаружи бесновалась. Людей собралось несколько тысяч, не меньше. Целое море человеческих тел, рассыпанных по пустырю до самого подножия холмов. Тысячи вопящих в вечернее небо глоток, вдвое больше ладоней, маячивших над головами рукоплещущим маревом. Все эти люди заплатили, чтобы придти сюда. Вооружённые охранники в синих лакированных шлемах отгораживали место старта от пустыря и его безбилетных обитателей широким кольцом оцепления.

Из брошюры Лазарь узнал, что из-за зашкаливающего градуса насилия, «Марафон» не укладывался ни в какую систему рейтингов, и был запрещён к телевизионной трансляции. Что, впрочем, не мешало организатором шоу ежедневно собирать аудиторию маленького рок-концерта во всех крупных городах страны. Каждый вечер на полосу запускали новую партию «Марафонцев», после чего до самого рассвета транслировали наиболее сочные моменты минувшего дня с комментариями Ведущего и оглашением победивших ставок. К слову, ставки принимались на всё подряд: на победу, на поражение, на смерть, на жизнь, а также на время, которое для всего этого потребуется. К утру народ расходился, а вечером возвращался снова, чтобы продолжить следить за успехами своей ставки. И так до победного (или проигрышного) конца. Мучения некоторых команд могли тянуться неделями, так что люди платили за вход снова и снова, обеспечивая тем самым «Марафону» регулярную посещаемость.

Столь продуманная финансовая стратегия по выкачиванию денег из любителей поглазеть на насилие и просто несчастных лудоманов казалась Лазарю почти безупречной. Никакие телетрансляции не обеспечили бы «Любимову, Любимову и группе компаний Агапэ» больших барышей.

Марафонцы высыпали из грузовиков. Как только ноги их коснулись земли, все границы между своими и чужими, изгоями и любимчиками, стёрлись окончательно. Все они теперь – одно большое стадо антилоп, на которых скоро начнут охоту хищники.

Правда, пока хищников видно не было. Согласно регламенту «Марафона», охотников выпускают с опозданием в полчаса, а потому и привозят чуть позже. Ещё через час прибудет вторая группа (ходили слухи, что она в два раза многочисленнее первой), а ещё через полчаса привезут их «охотников». Такая поэтапность только на пользу шоу.

Жаль, не удастся увидеть, кого Умар выбрал себе в попутчики. Интуиция подсказывала Лазарю, что здесь его тоже ждёт неприятный сюрприз. Впрочем, рано или поздно он всё равно узнает.

Оказавшись внутри клетки, Лазарь почувствовал себя цирковым зверем в манеже, огороженном от зрителей безопасной решёткой. Конвоиры выпрыгнули из кабин и принялись выстраивать участников забега в две шеренги. Двое охранников вошли в образовавшийся живой коридор и раздали всем маленькие компасы с откидной крышкой, электрические фонарики и фляги с водой – всего по одной штуке на команду. Потом шеренги повернули лицом к лесу, превратив в четыре попарно сдвоенные колонны, и вперёд вышел Ведущий Игры. На фоне темнеющей лесной чащи, одетый во всё чёрное, он напоминал голову чеширского кота, парящую в воздухе. Водители грузовиков направили на Ведущего прожекторы, установленные на кабинах грузовиков, и голова обрела тело.

На экраны вывели картинку: фигура Ведущего крупным планом. Донатор наклонился вперёд, поднёс к губам микрофон и поприветствовал присутствующих. Толпа ответила возбуждённым рёвом. Дождавшись, когда буря утихнет, Донатор перешёл к вводной части программы. Первым делом он выдал краткий спич о сегодняшнем «Марафоне», после чего приступил к перечислению имён участников. На экранах замелькали наспех сделанные в «регистраторской» фотографии.

– Ну, как – жим-жим? – услышал Лазарь у себя за спиной.

Он обернулся, ожидая увидеть там Сета, и... не увидел. С ним говорил Донган, улыбающийся доброжелательной улыбкой злого Сенсора.

– Да нормально, вроде. Как сам?

– А я, чувак, кайфую, – охотно поделился Донган. – Сета засунули в другую колонну, но после старта он к нам подтянется. Мы теперь типа того – камрады?

Донгана имел дикцию типичного представителя дворового быдла, изувечившего свой речевой аппарат тоннами лузганных семечек, баррелями выпитого пива и целым войском однообразных слов-паразитов, компенсирующих дефицит словарного запаса.

– Я Донган.

– Лазарь. Это Яника, Марс.

– Знаю. Ты в первый раз?

– Надеюсь, что и в последний.

– Я тоже. В смысле, тоже в первый, – глаза Донгана неодобрительно скользнули по пустым прорезям в комбинезоне Яники. – На фига тебе этот геморрой? Нормальных, что ли, мало?

– Любовь зла, – развёл руками Лазарь. – Поэтому мы сейчас по эту сторону решётки, а не по другую, разве нет?

– Не в моём случае, – покачал головой Донган. – Мне нравится с этой стороны решётки, врубаешься? Видишь толпу вокруг? Они пришли поглазеть на нас.

Лазарь бросил взгляд на Хеспию. Красавица почти не прислушивалась к разговору. Она затравленно озиралась по сторонам, и, казалось, вот-вот обмочится. Яника тоже это заметила, приблизилась к Хеспии и взяла её за руку. Девушка дёрнулась, будто получив разряд статического электричества, и уставилась на незнакомку.

– Не бойся, – улыбнулась ей Яника, – с тобой не случится ничего плохого.

– Я не за себя боюсь, – ответила Хеспия, и Лазарь убедился, что её голос не уступает красотой её внешности. – Я за Умара боюсь.