Игра на чужом поле

Ни мамы, ни самого короля нет. Даже Хокон должен приехать только к вечеру. Весь второй этаж как будто замер — здесь только я и кронпринц Харальд. От этого обстановка кажется гораздо душевнее, а разговор — более откровенным.

— Чаю? — предложил Харальд, разливая по тонким фарфоровым чашкам ароматный напиток.

— Благодарю, — ответил я, принимая чашку и стараясь держаться спокойно.

Харальд был удивительно расслаблен — сидел неофициально, положив ногу на ногу. Но за его дружелюбной улыбкой угадывалась деловитость.

— Итак, Анатолий, — начал он, поднося чашку к губам, — я хочу обсудить вашу поездку. Не как политик или чиновник, а как отец.

Я молча кивнул, внимательно слушая, и добавил:

— Понимаю вас. Это важно для всех нас.

— Не хотелось бы, чтобы визит Марты в вашу страну стал поводом для спекуляций на тему «коммунист и королева». Квартира у Марты должна быть своя, отдельная. А уж как вы будете жить на самом деле — решайте сами. Официально — она на спортивных сборах, — спокойно и чётко инструктировал кронпринц. — Прилетит в Москву в середине июня, когда у вас уже закончится съезд. Посольство Норвегии в СССР предварительно получило разрешение на въезд в ваш город, но только туда. Другие города, — кронпринц сверился с бумажкой, — Норильск, например, останутся закрытыми.

Да, к своему стыду я забыл, что пока для иностранцев въезд в этот сибирский город, как и во многие другие, запрещён.

— Насчёт квартиры понял, постараюсь решить вопрос, — кивнул я, мысленно прикидывая, что без просьбы к Шенину тут не обойтись.

— Этот вопрос уже решён на уровне посольства, — спокойно заверил Харальд. И вдруг с лёгкой улыбкой добавил: — И это… хоть вы и взрослые люди, но, надеюсь, внуков мне раньше времени не организуете?

— Не планируем, точно! — рассмеялся я и чтобы сгладить момент быстро сменил тему: — А что за спорт, кстати?

— Легенда простая: учебно-тренировочные сборы с участием спортсменов разных стран, — пояснил кронпринц. — Вы оба прекрасно вписываетесь в эту историю. Причём Марта — как приглашённый участник программы по обмену спортивными практиками. Всё официально.

— Звучит убедительно, — кивнул я. — Ещё бы сборы настоящие устроить, чтобы не выглядело, как прикрытие.

— Это тоже возможно. Норвегия заинтересована в совместных проектах, — сказал Харальд и добавил: — Главное — соблюдайте правила и не привлекайте излишнего внимания… Эх, как проще было бы, согласись ты на переезд в Норвегию.

— Может, со временем и соглашусь, но сейчас не могу. Надо кое-какие дела довести до конца. Да и бабушка… она точно плохо это воспримет, — разоткровенничался я. — А если честно, меня никто и не приглашал всерьёз.

— Ну вот и мы так поняли, — вздохнул Харальд. — Родня, друзья, коллеги — они ведь тоже не поймут. Там ты уже большой человек, статус депутата много значит! А здесь — всего лишь парень моей маленькой дочки.

— Ну, боксёром я быть не перестану, например, — усмехнулся я. — Так что кое-что из моего статуса всё равно уже не отнять.

Я вообще, если честно, рассматривал вариант бросить бокс. Летом у меня запланировано два турнира, по осени — чемпионат мира в Москве. А вот чемпионат Европы в Афинах я пропущу — он совпадает со съездом по времени — конец мая, начало июня. Да и после чемпионата мира пройдет несколько престижных турниров. Например, матч «Болгария — Европа», который состоится в ноябре в Варне. А следом за ним — турнир мэра Манилы, тоже в ноябре, уже на Филиппинах. Сегодня Копцев озвучил все планы сборной на пресс-конференции. Не для меня одного конечно — для всех.

И на следующий 90-й год во многом программа тоже расписана под завязку. Одни Игры доброй воли чего стоят! А ещё Шведы, например, не далее как сегодня заявили о международном турнире в Стокгольме, видимо, приревновав к соседям. И я официально туда приглашён. Я и Цзю.

— Па! Скал ду шел де… — в дверной проём заглянула Марта, её лицо светилось любопытством.

— Да забирай своё сокровище, — засмеялся Харальд. — Он мне уже всё самое нужное рассказал! Но учти — Соня тебя потом отдельно замучает вопросами!

Когда мы уединились в её комнате, Марта сразу спросила:

— О чём папа тебя спрашивал? Чего хотел?

— Советовал не торопиться с детьми, — усмехнулся я и, не теряя момента, попытался обнять девушку.

— Толя, Толя! — заволновалась Марта, ловко увернувшись. — Мама может заглянуть, если вернётся. Она, конечно, постучится, но мы же будем красные, как варёные раки! Она и так не хочет отпускать меня в СССР…

— Ладно, живи пока, — недовольно выпустил я добычу из своих рук, и как раз вовремя.

Тук-тук! Соизволила вернуться из Осло мама Соня и сразу примчалась спасать свою дочку из лап «русского медведя». И хоть она постучалась, но вошла, не дожидаясь ответа. Мы едва успели прыснуть в разные стороны. Я с невозмутимым покерфейсом выдержал её оценивающий взгляд, проверяющий, нет ли следов преступления на наших телах.

— Габр-бабр, — что-то буркнула мама Соня в сторону Марты на своём родном языке и, даже не удостоив меня приветствием, развернулась чётким солдатским поворотом и ушла, цокая каблуками по паркету.

А ведь когда она шла сюда, никакого цоканья я не слышал… Подслушивала, что ли?

Впрочем, я со своими двумя тёщами в прошлом теле вполне ладил. А вот как оно сложится теперь — чёрт его знает! Да может и не будет никакой тёщи! Поживём вместе, да и разбежимся, как корабли в море. Марта уедет в Оксфорд учиться, а я…

А не податься ли мне, например, в питерский… пардон, ленинградский физкультурный имени Лесгафта? Надеюсь, там возьмут олимпийского чемпиона сразу на третий курс или заставят год терять?

В голове уже рисуется картинка: просторный зал, где слышен топот сотни кроссовок, запах свежего паркета и тренерский свисток, режущий воздух. И я в числе других студентов. Разбираем финт, правильную стойку. «Слушайте сюда, будущие тренеры — вот так ставят удар, чтобы соперник не понял, откуда прилетело!» И мы, открыв рты, впитываем каждое слово.

Но в памяти всплывает другое: кабинет, бумаги, отчёты — и строгий взгляд того, кто скажет: «Ты что, товарищ Штыба, учиться вздумал? Ты же депутат, а не студент! В ЦК такие финты не канают!»