Игра на двоих

— И ты хочешь сказать, что это — не ловушка? — Койн испытующе смотрит на невозмутимого Лео.

— Если вы рискнете сунуться в Капитолий с вашими Голо, то подорветесь на первой же мине, потому что на устаревшей карте её нет, — спокойно отвечает тот.

— Почему я должна тебе верить?

Настало мое время вмешаться.

— Потому что ему верю я.

Женщина переводит взгляд на меня.

— Уверена?

— Да. Он один из нас. Под мою ответственность, госпожа Президент.

— Хорошо, — она снова поворачивается к сияющему Лео. — Ты можешь приходить в Штаб на собрания и принимать участие в обсуждениях. Думаю, тебе будет, что сказать. Но как только мы объединим Дистрикты и придет время отправиться в Капитолий, ты будешь биться на передовой войны вместе с остальными Победителями.

Парень бледнеет, затем — сереет.

— И если ты соврал и новые голографы указывают неверные координаты, ты первый испытаешь на себе смертельное действие мин, — заканчивает довольная произведенным эффектом Койн.

— Он же не солдат! — не выдерживаю я.

— Это меня уже не интересует. Дискуссия окончена. Сегодня на повестке дня — ваша вылазка во Второй.

Еще новости.

— Китнисс и Гейл уже три недели в Дистрикте-2 — навещают раненых, участвуют в военных собраниях, вдохновляют местных жителей на подвиги и снимаются в агитационных роликах, что держать весь Панем в курсе, что происходит.

Я с интересом слушаю доклад Плутарха, регулярно держащего связь с Сойкой и её командой. Хеймитч рядом, и ко мне вновь возвращаются силы и желание бороться дальше. Я понимаю, как много пропустила за прошедший месяц, но не жалею об этом. Ментор здесь, а значит эта война все ещё имеет для меня какой-то смысл. Хевенсби объясняет, что весь Дистрикт захвачен повстанцами, но остаётся единственная проблема — Орех. Эта на первый взгляд ничем не примечательная гора в самом центре Второго сосредотачивает внутри себя всю военную мощь Капитолия, и наши гении никак не могут придумать, как её обезвредить.

— Чтобы вы понимали всю важность данной операции, замечу, что это последнее препятствие на пути объединения Дистриктов. Сегодня вечером все остальные Победители, кроме Джоанны Мейсон, отправляются во Второй на экстренное собрание по поводу решения проблемы.

— Воинский дух народа как никогда силён, и мы не имеем права ни на отсрочку, ни на провал. Как только Орех падет, начнётся подготовка к штурму Капитолия и финальной битве, — заявляет Президент.

Собрание длится недолго: мы снова в строю, задание получено, к чему терять время? После Бити ведет Хеймитча в Военный Центр за оружием и защитным костюмом. Глаза ментора загораются холодным огнём, стоит ему услышать о том, что подготовил для него изобретатель.

Койн просит меня зайти к ней в кабинет. Не ожидая ничего хорошего, перешагиваю порог комнаты и плотно прикрываю за собой дверь.

— Почему ты не появлялась в Штабе? — с нотками недовольства в голосе спрашивает она. — Забыла о своих обязанностях?

«Забыла обо мне?» — слышится в ее словах. Я была права, считая женщину собственницей.

— Я была больше нужна в госпитале. Я была нужна ему. А ты должна быть довольна, Аль. Игра близится к концу, и теперь у тебя в руках все козыри, все Победители. Мы выполним свою часть договора — отправимся на фронт, поведем народ Панема в последнюю битву против Сноу. Может быть, даже погибнем, расчищая тебе путь к власти.

— Я не хочу, чтобы ты погибала, и ты это знаешь.

— Знаю. Но я уже все для себя решила, и не тебе меня останавливать. Я лечу во Второй вместе с Хеймитчем и остальными Победителями.

— На этот раз я и не собиралась, — задумчиво отвечает она, постукивая карандашом по столу. — Не считая Ореха, Дистрикт — наш, особой опасности возникнуть не должно. А даже если что-то пойдет не так, с тобой будут лучшие бойцы Тринадцатого. Плутарх хочет, чтобы на этот раз в ролике приняли участие все Победители — и те, кто выбрался с Арены, и те, кого спасли из плена.

— Звучит так, будто ты уговариваешь меня ехать, — смеюсь я.

Женщина криво улыбается:

— На самом деле я уговариваю саму себя.

Мы прибываем во Второй следующим утром, как раз к началу собрания. Нас встречает и отводит в местный Штаб — развалины Дома Правосудия — командор Дистрикта, высокая статная женщина по имени Лайм. Как только собрание объявляется открытым, Бити подключает видеоконференцсвязь, чтобы Койн тоже могла принять участие в обсуждении нашей стратегии. Первые два часа предложения сыплются со всех сторон — взломать компьютерные системы, послать шпионов, использовать отвлекающие маневры, штурмовать входы в открытую. Но, по мере того, как в каждой находится какой-то изъян, а отказы становятся все более резкими, количество желающих высказаться стремительно сокращается. Волнение нарастает, разговоры ведутся на повышенных тонах. Лайм и Пэйлор — командор Дистрикта-8 — категорически не согласны жертвовать своими и так сильно поредевшими войсками. Койн непреклонна: это война, и жертвы неизбежны. Все остальные молчат и думают, думают, думают. Следующим свое предложение выдвигает солдат Хоторн.

— Так ли необходимо захватить Орех? — спрашивает он, обращаясь к Президенту Тринадцатого и тем самым признавая ее главной в нашей разношерстной компании. — Или будет достаточно вывести его из строя?

— Что ты предлагаешь?

Парень зловеще улыбается и выдерживает небольшую паузу, прежде чем начать говорить. Его выражение лица знакомо каждому, кого коснулись Игры Капитолия. Это улыбка вышедшей на охоту Смерти.

— Орех окружен цепью таких же крутых гор и склонов. Я предлагаю взорвать вершины, вызвать лавину и заблокировать входы. Отрежем врага от внешнего мира, лишим его воды, еды и воздуха, — проблема решена.

— Не совсем. Что делать с железной дорогой и станцией? Все выжившие сбегут на площадь, — замечаем Бити.

— Не смогут, — Гейл качает головой и улыбается еще шире. — На станции их будем ждать вооруженные до зубов мы.

— Расстрелять без суда и следствия?

— Именно. Или, если для вас это слишком, просто взорвать железную дорогу вместе с холмами.

— Гейл, работники Ореха — мирные жители Второго, — возражает Китнисс

— Не такие уж и мирные, Кискисс. Эти люди помогают нашему врагу. Они тоже против нас, против революции.

Внезапно Эвердин расталкивает стоящих вокруг людей, одним движением руки скидывает с ровной деревянной поверхности карты, чертежи и планы, забирается на стол, встает на ноги и по очереди всматривается в лицо каждого присутствующего.

— Вы все ошибаетесь, если думаете так же, как Гейл. Эти люди — не враги нам, а мы — не враги им! Сколько можно убивать друг друга?! На Арене я убила Катона, а тот убил Цепа, а тот убил Мирту. Мы делали это не ради себя, а на потеху Капитолию. В Играх никогда не побеждают Дистрикты, только Капитолий! Сколько можно быть его рабами?! Я больше не хочу быть частью Игр. Мы не враги друг другу, у нас один общий враг.

Девушка находит взглядом Гейла и обращается к нему.

— Ты ведь даже не знаешь, как они туда попали… Может, их вынудили, заставили, удержали против воли! Может, у каждого из них есть семьи — родители, дети, любимые люди!

— Совсем как у наших отцов были мы, да, Эвердин? — парень смотрит на ее снизу вверх, но отчего-то создается впечатление, что все происходит наоборот, что это Китнисс стоит где-то внизу, а мы все — над ней.

Та потрясенно умолкает и глядит на друга взглядом, полным ужаса, словно не узнавая его.