Игра на двоих

Учителя, стоящие у противоположной стороны здания, реагируют на мое появление ничуть не лучше. Ну, конечно: обаятельный, улыбчивый, всегда готовый помочь Джейк нравился им куда больше, чем мрачная, нелюдимая девочка, сбегающая из школы, стоит ей только услышать звонок с последнего урока. Проходя мимо них, я замечаю все те же холодные, настороженные взгляды и слышу шепоток за спиной.

Подняв голову и гордо распрямив спину, незаметно достаю из кармана нож, прячу его в рукаве и продолжаю свой путь. Поднявшись по лестнице, вхожу в гостеприимно распахнутые двери своей alma mater. Охранник, день и ночь дежурящий у входа, поднимает на меня сонный взгляд. Я напрягаюсь, готовясь к холодному приему, но вместо этого замечаю на его лице довольно приветливую улыбку. Похоже, ему нет дела ни до Игр, ни до Победителей. Кивнув в ответ на его приветствие и пройдя мимо, вспоминаю, что у него нет семьи — он один из тех, кто так и не решился завести детей, чтобы потом отдать их Капитолию на растерзание. Мудрый поступок.

Поднявшись на второй этаж, оглядываюсь по сторонам. На вид здесь ничего не изменилось: все те же узкие, тускло освещенные коридоры, маленькие кабинеты, в которых с трудом помещаются несколько десятков учеников, облупившаяся краска на стенах, разваливающаяся от старости мебель. Но все вокруг кажется незнакомым и странным, будто прошло не одно десятилетие, прежде чем я вернулась сюда.

Звенит звонок. Его дребезжащий звук отдается эхом с пустынных коридорах: только сейчас я понимаю, что никто не зашел вслед за мной. Заглянув в листок с расписанием, полученным у того же охранника, нахожу нужный кабинет и устраиваюсь за последней партой у окна. Несколько минут спустя комната наполняется одноклассниками. Откинувшись на стул, наблюдаю за своими сверстниками из-под опущенных ресниц. Те делают вид, что не замечают меня, и продолжают готовиться к уроку. Тогда я позволяю себе отвлечься и невидящим взглядом уставиться в окно. Единственное чувство, целиком и полностью владеющее мной сейчас — усталость. Я с нетерпением жду момента, когда смогу выйти из этого старого здания и убежать в лес. Растянуться на сырой от недавнего дождя траве, вдохнуть свежий запах хвои, встретить старого знакомого: тот волк, которого я некогда спасла, продолжает изредка навещать меня. Мне как никогда трудно находиться среди людей, особенно тех, кто ненавидит меня просто за то, что я жива. Конечно, их мнение относительно гибели Джейка и победы Генриетты мало меня волнует, но все же враждебные взгляды и осуждающий шепот в мой адрес очень угнетают. Теперь мне понятно, что значит чувствовать себя одиноким в толпе. Лично я предпочитаю несколько другое одиночество.

Углубившись в мысли, не замечаю, как в классе внезапно повисает тягостное молчание. Отворачиваюсь от окна и перевожу взгляд на лежащий на парте учебник. Внезапно лоб пронзает острая боль, и я на миг замираю, пытаясь сохранить то странное, но смутно знакомое чувство, вызванное болезненным ощущением. Чья-то меткая рука бросила железную линейку; тонкая полоска угодила мне в лицо, оставив глубокую царапину. На белоснежные листы тетради одна за другой падают крупные капли крови. Увидев темно-красные пятная, я мысленно переношусь обратно на Арену. Молочно-белая кожа Эмили. Мой острый нож. И ручьи алой крови, стекающие по ее шее.

К реальности меня возвращает громкий смех. И вот тогда я чувствую подступающую ярость. Не теряя рассудка, понимаю, что не хочу сдерживать свой гнев. Желаю лишь, чтобы тот, кто посмел бросить мне вызов, ощутил ту же боль, которую пришлось узнать мне. Поднявшись на ноги, почти мгновенно нахожу взглядом бросившего линейку. Мелкий и шустрый мальчишка из богатого района Дистрикта-12, Джаспер, кажется. Стоит среди толпы окруживших его одноклассников и все так же смеется. Однако, заметив мои движения и безумный взгляд, в ту же секунду замолкает. В его светло-синих глазах, напоминающий море во время штиля, мелькает страх. Я медленно иду к нему, опрокидывая стулья и сдвигая в сторону низкие парты. Рана все еще кровоточит, но я не обращаю внимания, и по моему лицу стекает кровь. Напуганные одноклассники расступаются передо мной. Джаспер порывается убежать, но, явно не желая быть похожим на трусливых друзей, остается на месте, позволив себе сделать лишь пару шагов назад. Однако я все приближаюсь, а потому парень вынужден отступить. В конце концов, он совершает еще один шаг и оказывается в ловушке, в самом углу комнаты. Неотступно следуя за ним, достаю из кармана нож. Оступившись, Джаспер опирается спиной о стену и замирает, не отрывая взгляда от клинка в моей руке. В два прыжка преодолев разделявший нас метр, хватаю парня за шею и, прижав к стене, провожу острым лезвием по его лицу. Наши одноклассники замирают; в кабинете стоит все так же мертвая тишина. Только теперь здесь царит страх. А я чувствую лишь отвращение. Ко всем присутствующим.

— Если ты еще раз сделаешь шаг в мою сторону или хотя бы откроешь рот, повторишь судьбу своего кумира, — тихо и спокойно произношу я. — Забыл, что я хладнокровная и жестокая убийца? Мне терять нечего, одной жертвой больше, одной меньше. Но насмешки и издевательства в свой адрес я не потерплю.

В этот момент я как никогда сильно напоминаю самой себе Хеймитча.

Джаспер хрипит, не в силах вымолвить ни слова. Особо храбрые из его друзей бросаются ко мне, но я, мгновенно сориентировавшись, выпускаю парня из объятий и, резко развернувшись, выбрасываю вперед руку с зажатым ножом и размахиваю им во все стороны. За моей спиной Джаспер беззвучно сползает на пол.

— Не дошло с первого раза? Мне повторить?! — от гнева срываюсь на крик.

Слышу приближающиеся шаги. В следующую секунду в кабинет врывается учительница:

— Что здесь происходит?!

— Приветствуем победителя, — Джаспер наконец приходит в себя и, отойдя на несколько шагов в сторону, делает напуганно-обиженный вид.

Окинув меня холодным взглядом, женщина приближается к парню:

— Ты в порядке?

— Да. Я и слова не сказал, она сама набросилась на меня!

— Успокойся, я тебе верю. Роу, к директору! Живо!

Холодный ум и ледяное спокойствие наконец возвращаются. Пропустив последние слова мимо ушей, я преспокойно возвращаюсь к своему месту, удобно располагаюсь на стуле и, закинув ноги на соседний, насмешливо интересуюсь:

— Зачем? Чтобы он объяснил мне, как себя вести в общественных местах? К вашему сведению, я уже в курсе. Вот только поправка: я лишь защищалась от нападок вашего любимого Джаспера!

— Как ты смеешь, наглая девчонка? Да я…

— Ну? Что вы сделаете? — прерываю я ее. — Выгоните из школы? Не имеете права!

— Если ты продолжишь в том же духе, тебя обязательно исключат! — сама того не заметив, она переходит на крик.

— А если нет? Только, пожалуйста, скажите вашим ученикам, чтобы не приближались ко мне. Я ведь на Играх много чего пережила, могу ненароком сойти с ума и убить кого-нибудь, если увижу, что мне угрожает опасность! — мой ледяной смех заставляет поежиться не только одноклассников, но и саму учительницу. Но мне уже все равно: как вы со мной, так и я с вами.

Женщина посылает мне предостерегающий взгляд, но я отвечаю ей насмешливой улыбкой. Она велит ученикам занять свои места и начинает урок. Я же наконец вытираю с лица кровь и открываю учебник, борясь с желанием уйти и не возвращаться. Меня вновь посещает горькое чувство обиды: она видела рану и кровь на моем лице, как и окруживших меня одноклассников, но закрыла на все глаза, беспокоясь лишь о состоянии мальчишки. Стоило мне сказать одно слово в адрес ее любимчика, как та обвинила меня во лжи, только из страха перед той жестокой и безжалостной убийцей, которую видела на экране. Постепенно обида сменяется упрямой злостью. Эти глупые людишки хотят видеть во мне того самого профи? Что ж, скоро они познакомятся с ним лично.

Оставшаяся часть школьного дня проходит для меня относительно спокойно, чему я, как ни странно, рада. Одноклассники обходят Победительницу стороной, а та, в свою очередь, больше не размахивает ножом. Мир и покой. Учебная неделя пролетает незаметно и мало чем отличается от первого дня. Я продолжаю вести себя довольно мирно, ограничиваюсь едкими замечаниями в ответ на вызывающие реплики одноклассников в мой адрес.

Однажды, по дороге домой, я так увлекаюсь какими-то малозначимыми мыслями, что не замечаю, куда иду. Стоит вынырнуть из воспоминаний и оглянуться по сторонам, как сердце сжимается от тоски. Кладбище. То самое место, куда я так боялась заходить, будучи уверенной, что здесь мной снова овладеет скорбь и жгучее раскаяние, и я потеряю с таким трудом обретенный над собой контроль.И все же, словно желая сделать себе еще больнее, шаг за шагом прохожу мимо многочисленных могил и читаю надписи на каменных надгробиях. То, что я ищу, находится на некотором отдалении от остальных захоронений, у дальней ограды. Раскидистые ветви плакучей ивы. Скромные лесные цветы. Черный мрамор надгробной плиты. Серебристая надпись. Буквы плывут перед глазами, но я делаю над собой усилие и шепотом повторяю имя, написанное каллиграфическим почерком. Александр Роу.

Сумка падает с плеча, но я не замечаю этого. Опустившись на колени, протягиваю руку и касаюсь кончиками пальцев памятника. Понятно, что отца здесь нет: то, что осталось от него после взрыва, похоронено совсем в другом месте. Его настоящей могилой стали обвалившиеся шахты. И все же, зная, что всем нам рано или поздно понадобится место, куда можно прийти в момент, когда станет совсем невыносимо, родители решили сделать хотя бы подобие могилы. И я им за это благодарна. Здесь хоронят лишь тех, у семьи которых есть деньги. Остальных, как правило, ждет незавидная участь — общее захоронение в другом конце Дистрикта. Внезапно по моим губам пробегает усмешка: единственное, что я смогла сделать для отца — это достойная могила. Пока пальцы скользят по надгробию, обводя имя и годы жизни, меня окутывают воспоминания. Я прикрываю глаза.

Вот отец делает для меня первый лук. Учит охотиться. Объясняет, как выжить в лесу. Помогает с домашними заданиями. Хвалит за успехи. Поддерживает перед первой в моей жизни Жатвой. Просит не рисковать и не вписывать свое имя в тессеры. Приходит в Дом Правосудия — не для того, чтобы проститься, но чтобы сделать последний подарок-талисман и сказать, чтобы будет ждать меня. Смотрит трансляции Игр. Не спит ночами, волнуясь за судьбу единственной дочери. Ждет ее возвращения, как и обещал тогда. И наверняка гордится ею, когда узнает о победе.