Игра по-крупному

На следующий день, оставив рассаду под присмотром Насти, он поехал на Некрасовский рынок -- взглянуть на товар своими глазами и разведать тамошние порядки. Более всего Фирсова волновала справка о дачном участке -- нужна ли она? Частенько эта справка, вернее, отсутствие оной упоминалось в фельетонах о спекулянтах-перекупщиках, и Фирсов, в десять минут быстрого шага дойдя от метро "Чернышевская" до светлого здания рынка, первым делом разыскал "Правила торговли", вывешенные в тесном помещении рядом с кассой.

Прочитал.

Справка не упоминалась.

Перечитал еще раз. Нет ничего про справку. Требовались лишь качественный товар, произведенный своими силами, и паспорт. Но пространная бумага за стеклом его не успокоила: к Положению могло прилагаться сто Дополнений, которые не уместились бы в обычном портфеле. На то они и Положения, чтобы их дополнять. Меняется жизнь, меняются начальники. А что ты за начальник, если ничего не переделал?.. Хреновый ты, брат, начальник. И на своем ли ты месте? Ах, дополнил? Ну, тогда молодец... Что там у тебя? "В целях усиления борьбы с негативными явлениями и повышения контроля... требовать предъявления справок о наличии личных подсобных хозяйств, заверенных печатью местного совета". Вот это по-нашему. А Положение -- это как Конституция, основной закон. "Имею я право?.." -- "Имеете".

– - "А могу ли я?.." -- "Нет, не можете".

Игорь оглядел хмурую очередь к окошечку кассы и пошел искать рассадный ряд. На месте разберемся. Попутно он отметил, что прейскурант рыночных услуг, как-то: предоставление места для торговли, весов, лотков, передника и стула для сидения -- явление копеечного масштаба. Плата за все это взималась чисто символическая.

Рынок, еще не оправившийся после предпраздничного набега горожан, изредка гремел и скрежетал порожними ящиками, сонно бормотал голосами продавцов, вяло зазывавших редких покупателей, гулко трепетал голубиными стаями, бившимися у широких окон второго, пустующего, этажа. Игорь помнил -- там когда-то был мебельный магазин, и однажды они с пацанами заходили туда греться после того, как налазились в заснеженном фундаменте строящегося концертного зала, пугая друг друга гробами и черепами, которые, как поговаривали, остались в земле после сноса Греческой церкви. Теперь на галерее второго этажа тесно стояли фанерные ящики, обитые жестяной лентой, и два мужичка в синих халатах разбирали на них надписи.

Игорю указали, в каком углу рынка торгуют рассадой, и он двинулся вдоль прилавков, поглядывая на товары и не давая вовлечь себя в пустые разговоры. Скучающие продавцы поднимались при его приближении и перегибались через прилавок: "Парень, парень, иди сюда, смотри..."

Он прошел мимо красных снарядов редиса, усеченных с обоих концов и дразнящих сахаристой белизной среза, мелькнули пирамиды гранатов с фиолетовым отливом зерен; пупырчатые огурцы с желтыми венчиками соцветий на концах. Маленькие красные помидоры попались на глаза -- их до блеска протирал заросший дядька в кепке и складывал в горки с плоским верхом. Яблоки, груши -- их тонкие ломтики медленно жевали женщины и говорили что-то продавцам. Укроп и петрушка зеленели на цинковых лотках. Белые кочны капусты сочно хрустели под прибалтийскую речь. Запыленная песком морковь, в котором она хранилась до весны, с оранжевыми кругляшками среза. Томительно запахло солеными огурцами и квашеной капустой. Игорь ускорил шаг. В овальных эмалированных корытцах синел маринованный чеснок. Остро пахли трубочки черемши болотного цвета. Вновь огурцы, блестящие рассолом. Серые брусочки пемзы, проволочные мочалки, щетки, мешочки с эмблемой Гостиного двора, "Помада, помада, парень, бери помаду..." -- и Фирсов вышел к зеленеющим полям рассады.

Он медленно двинулся между уставленных ящиками прилавков. На длинных щепках, воткнутых прямо в землю, белели таблички с наименованием зеленой продукции. Игорь читал и поражался обилию и разнообразию названий. Цинния, петуния, ромашка садовая, бархатцы, львиный зев, сальвия, примула... Кое-где была обозначена и цена. Шизантус, космея, ипомела... ага, вот и астра нескольких сортов. Карликовая, Воронежская, Игольчатая белая, Игольчатая красная... Игорь остановился. Н-да... Его астра была и помельче и побледнее.

– - Ну, молодой человек, берём!
– - Худенькая женщина в очках и халате любезно смотрела на него.
– - Любая, на выбор!

– - И почем?
– - Игорь кивнул на ящики с астрой.

– - Пятнадцать копеек. Сколько вам?
– - Женщина потянула из стопки листик бумаги.

– - Я пока приглядываюсь, -- сказал Игорь.
– - А где овощная?

– - А что вам надо?

– - Огурцы, кабачки, помидоры... Капусту...

– - Ну, капуста будет позднее, а помидоры и кабачки там, дальше. Петрушечки не хотите?..

– - Спасибо, у меня своя есть, -- кивнул Игорь.
– - А огурцы?

– - Сегодня не видела...

Игорь дошел до конца зеленного ряда и повернул обратно. Теперь от скользил глазами по соседнему прилавку. Перец красный, перец сладкий, баклажаны, сельдерей... Помидоры! Еще помидоры -- Бычье сердце, Алпатьева, Невские. Ну что же... Его помидоры не намного хуже. И это еще как посмотреть. Эти высокие, но ствол тонковат, а у него приземистые, но ствол толще. А ствол -- показатель... И у него в ящиках с землей, а эти в пакетах.

– - Почем помидорчики?

– - Тридцать, сорок, пятьдесят, -- мужчина последовательно коснулся пальцем разносортных связок и стал пересчитывать деньги.

Нет, с этим не поговоришь. Игорь пошел дальше. Вновь астра, незнакомые названия цветов, маргаритки, помидоры, сельдерей... Некоторые ящики были накрыты длинными листами полиэтиленовой пленки, и Игорь догадался, что хозяева взяли выходной. А где же огурцы с кабачками?

Кабачки -- бледноватые и вытянувшиеся -- обнаружились только у одного продавца, краснолицего парня с седоватой бородкой. Он стоял в конце ряда и просил за них по двадцать пять копеек. Игорь пригляделся -- не накладная ли борода?
– - но ничего определенного не углядел: борода как борода. Может, и накладная. А может, и своя. Парень листал газету и позевывал. Кроме кабачков у него стояли несколько ящиков астры, обрызганной водой, и неполный ящик петрушки.

– - Как торговля?
– - остановился Игорь.
– - Идет?

Парень отложил газету и взглянул на Игоря с любопытством. На вид ему можно было дать лет двадцать пять, а то и все тридцать.

– - Какая там торговля...
– - махнул он рукой и стал поправлять овальное пятнышка мелочи на прилавке.
– - Народ еще после праздников не очухался. Напились бургундского по рубль восемьдесят семь и теперь у ларьков стоят...
– - Он был явно недоволен безрассудностью сограждан, забывших о начале огородного сезона.
– - Пока только старушки и ходят. А что они возьмут? Цветов для могилки на тридцать копеек...

– - Да, -- поддержал разговор Игорь.
– - Похмельная абстиненция с признаками суицида. У ларьков толпы.
– - И похвалил товар.
– - Хорошая астра. Это игольчатая?

– - Разная, -- сказал парень.
– - Смесь. По десять копеек отдаю. Берешь?..

– - Спасибо, -- улыбнулся Игорь.
– - Я сам хочу с рассадой приехать.

– - А у тебя какая?

– - Огурцы, капуста, помидоры...
– - Про астру и кабачки Игорь умолчал, опасаясь преждевременно угодить в конкуренты.

– - И много?

– - Нет, -- сказал Игорь, -- пустяки. Я же первый раз...

– - А с местом уже договорился?
– - парень смотрел на Игоря с интересом.

– - А что, это проблема?

– - Как сказать... Вон там, -- бородач кивнул в угол, где торговали домашними цветами в горшочках, -- места еще есть. Правда, скоро Петрович должен приехать. Но если у тебя немного, то приткнешься где-нибудь. Надо к бригадиру подойти... Тамара Павловна сегодня, вон там ее столик, где инвентарь выдают.

– - А справку какую-нибудь надо?