Игра с отчаянием

— То есть, вы хотите, чтобы я сходила с вами в ванную, Хицугири-сан? — осторожно уточнила она.

Хитаги медленно кивнула. Некоторое время они молчали, глядя друг другу в глаза. Когда первая волна удивления прошла, до Марибель постепенно стала доходить двусмысленность предложения Хитаги, и вскоре по лицу Супер Мечтательницы пошли красные пятна. От этого Хитаги немного стушевалась и неловко принялась объяснять:

— Ну, понимаете, для Тау наверняка немного странно выглядят постоянные походы учеников в ванную… и то, что выходят они оттуда сухими… Почему бы хоть раз не воспользоваться ей по назначению? К тому же… — Хитаги понизила голос и смущённо призналась: — Я уже давно хотела попробовать… ну, то есть… одной как-то не то, понимаете, а если я пойду с кем-то из своей обычной компании, то это неправильно расценят… Мне-то, в принципе, всё равно, но Дей будет ругаться, так что…

Хитаги замолчала и нервно облизнула губы. Вид смущённой Супер Азартного игрока даже в какой-то степени умилял Марибель. Это смотрелось так необычно на фоне её будничной беззаботности, что Марибель растаяла. Она также поднялась со скамейки и, взяв руку Хитаги, с ободряющей улыбкой произнесла:

— Если для вас это столько значит, я выполню вашу просьбу, Хицугири-сан. Мне не сложно.

В этот момент на лице Хитаги расцвела благодарная улыбка, а глаза заблестели поистине детской радостью. Марибель даже усмехнулась, видя такое искреннее выражение. А Хитаги крепче стиснула её ладонь и счастливо воскликнула:

— Хан-сан, да я вам за это готова не только Тау отвлечь! Я могу попробовать организовать всё так, что в нужном вам месте вообще не будет лишних людей!

***

Дверь медленно открылась. Хитаги осторожно просунула голову в проём и огляделась. “Пусто…” — подумала она и разочарованно вздохнула. И всё-таки она решила не бегать по всей школе, а подождать тут. “Он обычно здесь в это время, наверняка просто отошёл”, — предположила она. Именно поэтому Хитаги распахнула дверь и вошла в музыкальную комнату.

Конечно же, при ближайшем осмотре объект поисков не обнаружился. Обычно он занимал вполне заметное место за барабанными установками, да и вообще не строил из себя мастера конспирации — слишком любил внимание к собственной персоне. Тогда Хитаги решила просто ждать. Она присела на ближайший стул и, подперев руками голову, ещё раз лениво обвела помещение взглядом.

Чуть больше недели прошло с того дня, как Супер Повелитель персон и Супер Мечтательница обнаружили здесь обезглавленного Ууджиму Сатоши, и больше ничто не напоминало о присутствии трупа. Вообще, все следы пребывания убитых испарялись с места преступления, едва расследование было завершено. Как ни старались выжившие найти после суда хоть что-то, трупы их близких словно стирались из истории академии. Единственным, что напоминало о том, что когда-то их было восемнадцать, были опустевшие комнаты с именами жертв на дверях да оставшиеся в живых товарищи убитых. Вдруг вспомнились те, кто умер, не оставив своего компаньона из мира в одиночестве. В памяти Хитаги вспылил образы вроде бы забытых товарищей по несчастью.

Совсем недавно умершие Ууджима и Ирису, возможно, смогли бы поладить, если бы попытались хоть раз просто поговорить друг с другом. Может быть, если бы они объяснились, история с кроликом Кёко прояснилась бы. Был шанс, что это была не просто детская жестокость, и тогда Сатоши мог бы заслужить прощение. В ином случае Ирису могла бы излить свою ненависть как-нибудь по-другому, не прибегая к убийству… хотя бы просто поругаться.

Кано и Шинтаро. Похоже, оба были сильно привязаны к сестре Шуи. Может, им также стоило откровенно обсудить свои чувства к этой девушке? Нередко люди, которые ценят одного и того же умершего человека, сближаются на почве общего горя и общих светлых воспоминаний. Шансы преодолеть боль от утраты выше, когда есть с кем её разделить. Наверняка убийство не было единственно верным решением.

Джессика действительно боялась ограничений. Всю жизнь она боролась за свободу, бунтовала против рамок. Но её страх точно не стоил жизни Урсулы. Этого глупого убийства легко можно было избежать, поговори Джессика со всеми по душам, объяснись в своих чувствах. Урсула просто оказалась неудачной персоной для такого разговора.

Единственными, для кого Хитаги не смогла придумать способа предотвратить становление убийцей, стали Амели и Моришиге. Кукла считалась лишь с тем, что могло быть хорошо для её госпожи, так что никакие аргументы не смогли бы поколебить её решимость. К сожалению, она посчитала убийство хорошей возможностью воскресить близкого госпожи. Хитаги не могла обвинить её в том, что она предпочла одноклассникам счастье дорогого человека. Для Сакутаро же была действительно важна та девочка, ради которой он убил Дженнифер. Никто из пленников академии не смог бы ему помочь, потому что все находились в той же неизвестности, что и он. Слова утешения, что она в безопасности и это просто уловка Тау, совершенно справедливо были бы для него пустым звуком.

Воспоминания о первом убийстве постепенно привели Хитаги к настоящему, в котором она долго и упорно ждёт кузена первой жертвы академии в музыкальном классе, в то время как он гуляет непонятно где. Хитаги раздражённо хмыкнула и поднялась с места. Уходить она не собиралась, но принялась нетерпеливо мерить шагами музыкальную комнату, мысленно награждая Марти несколькими “ласковыми” эпитетами.

Таким образом, Хитаги незаметно для себя оказалась напротив святой святых — барабанных установок. Ударные внезапно поглотили внимание скучающей девушки, и она обошла их, с интересом оглядывая со всех сторон. “Интересно, почему Марти-сан решил научиться играть именно на барабанах?” — подумалось ей. Внезапно Хитаги обуяло острое желание сесть за них, что она и сделала. Хитаги с интересом вертела головой, оглядывая музыкальную комнату и инструменты с новой позиции. Ей даже немного захотелось потрогать барабан, но она отказала себе в таком удовольствии, предчувствуя, что это точно не понравится Марти, особенно если она что-нибудь испортит. “Наверное, хуже будет только чайник сломать…” — с кривой ухмылкой подумала Хитаги.

Внезапно её внимание привлекла маленькая картинка, закреплённая на инструменте. Приглядевшись, Хитаги легко определила её как фотографию. Любопытство обуяло девушку, и она осторожно вытащила снимок двумя пальцами, а затем взяла его в руки и принялась рассматривать. На фотографии были запечатлены трое ребят, старший из которых казался ровесником самой Хитаги, два парня и девушка. По схожим чертам лиц, особенно у мальчиков, в них угадывались близкие родственники. Но эти сходства становились заметны лишь при ближайшем рассмотрении; издалека подростки выглядели совершенно непохожими друг на друга. Троицу сняли на фоне парка аттракционов. В центре композиции расположилась стройная девушка с длинными прямыми волосами, блестящими серыми глазами и немного робкой, но при этом совершенно довольной улыбкой. Парень справа от неё также улыбался, но на его лице с правильными чертами это выражение выглядело устало, словно родственники его совсем замучили и загоняли. Хотя, возможно, он действительно просто устал: парочка худеньких младших ребят рядом с ним казалась энергичной, а он был в два раза полнее каждого из них. Наконец, последний, самый младший мальчишка, единственный не-брюнет на снимке. Его Хитаги узнала сразу: несмотря на то, что её знакомый сейчас был на пять-шесть лет старше, худоба Марти и растрёпанность его причёски остались прежними. Единственным, что было непривычным помимо возраста, была его улыбка, широкая и преисполненная искреннего счастья. Похоже, своих родственников он действительно любил.

В этот момент двери музыкальной комнаты распахнулись, и тот, кого Хитаги всё это время ждала, явил себя. Девушка подняла на него глаза, а затем и вовсе встала и сделала шаг в его сторону. Заметив её, он подошёл ближе, чтобы поприветствовать, но в паре шагов вдруг остановился, увидев снимок в её руках и с непонятным выражением глядя на него. Хитаги обратила внимание на то, куда он смотрит, и с тёплой улыбкой проговорила:

— Это твоя семья на фото? Очень милые.

Внезапно, к её удивлению, лицо Марти исказилось гневом. Его брови сошлись на переносице, плотно сжатые губы скривились. Он резко подошёл к Хитаги, буквально вырвал фотографию из её рук и, с холодной яростью глядя ей в глаза, процедил:

— Никогда не говори о моей семье.

Хитаги в растерянности моргнула. Марти резко развернулся и, торопливо сложив снимок и убрав его в нагрудный карман рубашки, большими шагами поспешил вон из комнаты. Уже в дверях он вдруг остановился, видимо, поняв, что был чересчур резок. Он тяжело вздохнул, устало потёр перносицу, а затем, не оборачиваясь, тихо спросил:

— Ты ведь что-то хотела?

Хитаги хмыкнула. Она прошла всё расстояние, разделяющие их, и остановилась прямо рядом с Марти. Заглянув ему в лицо, она заметила:

— Ну, вообще-то да. У меня к тебе серьёзная просьба, исполнить которую здесь можешь только ты… ну, ещё могла бы я, но я в этот момент буду занята.

Марти скосил на неё глаза и удивлённо вскинул одну бровь. Хитаги заговорчески поманила его рукой, Марти послушно нагнул голову ближе. Хитаги встала на мысочки и горячо зашептала ему свою просьбу прямо в ухо. Пока он слушал, его выражение лица менялось с сдержанно заинтересованного на лукавое, и, когда она договорила и отстранилась, чтобы взглянуть на него, на его губах уже играла лисья ухмылка, а в глазах блестели задорные огоньки.