Игра с отчаянием

— Да, я действительно навела некоторые справки, — на ходу подтвердила кукла, а затем остановилась прямо напротив Хитаги и продолжила: — Но, говоря, что знаю всё обо всех, я немножко слукавила. На самом деле, о нескольких учениках я добыла чертовски мало сведений. Но вы с братом особенно выделились: про вас нет ничего. Пусто. Словно таких людей вообще не было и не существует, — заключила Тау, пугающе глядя на Хитаги.

Та нервно сглотнула, чувствуя, как от пальцев отходит всё тепло. Её охватывал настоящий, пробирающий до костей сильнейший ужас, которого она ещё не испытывала ни разу за пребывание в академии. “Что всё это значит?” — подумала она и задрожала.

— Я-я ничего не знаю… — запинаясь, пробормотала Хитаги.

Эти слова явно разозлили Тау. Она хищно оскалилась, а затем резко схватила прядь волос из чёлки Хитаги и потянула так, чтобы приподнять голову девушки, и их глаза оказались на одном уровне. Хитаги чуть скрипнула зубами от боли, а затем устремила беспомощный взгляд на Тау, задрожав ещё сильнее и едва сдерживая слёзы.

— Не знаешь? Не смеши! — выплюнула Тау, сильнее потянув волосы Хитаги. — Как можно не знать того, кто ты?

— Я не… — Из горла Хитаги вырвался хрип. — Не помню… почти ничего о себе… не помню…

— Издеваешься? — хмыкнула Тау, приблизив своё лицо к лицу Хитаги.

— Н-нет! — вскрикнула та. Её нервы были на пределе. — Я действительно ничего не знаю! Даже если бы я хотела всё рассказать, то не смогла бы! Когда я пытаюсь ухватиться за обрывки воспоминаний, то чувствую адскую головную боль… Я правда не знаю… — с слезами в голосе заключила она.

Тау ещё некоторое время испытующе глядела в её напуганное и растерянное лицо. Наконец, она отпустила её волосы и отстранилась.

— До чего же ты жалкая! — хмыкнула она, чуть приподняв окрашенный чёрным уголок губ в издевательской ухмылке. Затем она уже нормально самоуверенно улыбнулась и заявила: — Ладно, я ещё найду способ выяснить правду! Что ж, спасибо за интересную игру, — насмешливо заключила она, прежде чем соскочить со стола и раствориться в воздухе.

А Хитаги так и осталась сидеть на месте, потерянная и опустошённая, бессмысленно глядя на ворох карт перед собой. “Что значит: не было и не существует? — мысленно спрашивала она себя. — Тогда кто я? Кто этот человек, называющий себя моим братом? И почему мне приходиться выдавать себя за кого-то, кого на самом деле нет?..” Постепенно она пришла к тому, что пыталась убедить себя в том, что Тау лжёт. “Конечно же, лжёт! — уверяла себя Хитаги. — Она наверняка следила за мной через камеры и уже давно догадалась, что у меня амнезия. Вот и решила сыграть на этом, чтобы внести в наши с Деем отношения раздор…” Ей почти удалось внушить себе, что её мысли — правда. Единственный вопрос, который упорно маячил на периферии сознания и не давал ей покоя: “Почему тогда Дэймон никогда не рассказывает ей об их прошлом сам?”

Опираясь на стол, Хитаги с трудом поднялась с места и, пошатываясь, побрела было в сторону выхода, подальше от этого проклятого места. Она едва сделала пару шагов, как вдруг почувствовала резкую головную боль, мешающуюся с внезапным ухудшением зрения. “Опять?!” — в ужасе подумала Хитаги. В следующее мгновенье боль усилилась, стала нестерпимее, начала раздирать черепную коробку изнутри. Хитаги резко покинули все силы, и она буквально упала на колени и схватилась за голову, зарываясь пальцами в волосы. От боли хотелось кричать, но она лишь зажмурилась и закусив нижнюю губу, застонала.

Вместо реальной картины мира перед ней предстала расплывчатая картина кажущейся знакомой комнаты. Сама она, похоже, глядела на всё, лежа на кровати на боку. Комната ничем не выделялась: светло-синие обои, окно на одной из стен, книжная полка у другой, шкаф в углу, лёгкий беспорядок… И неожиданно чёткая на фоне всего темноволосая девочка-подросток у компьютерного стола, сидящая спиной к Хитаги — очевидно, хозяйка комнаты. Внезапно девушка заговорила, явно обращаясь к ней, вот только своего имени Хитаги не расслышала.

— М-м? — вопросительно протянула она из прошлого, чуть приподнимаясь на локте.

— Я тут подумала, — продолжила девушка, — сложно, наверное, когда у тебя столько сестёр, а?

Прошлая Хитаги, похоже, вновь опустилась на постель, и безразлично заявила:

— Да нет, мы нормально ладим. Разве что Лири… впрочем, не важно, — оборвала она мысль и, перевернувшись на другой бок, отвернулась к стене.

Ненадолго повисла тишина, во время которой она старательно изучала выпуклости на обоях.

— А ты никогда не хотела, чтобы у тебя был брат? — вдруг задумчиво поинтересовалась собеседница.

Удивлённая вопросом, Хитаги из прошлого резко перевернулась обратно и некоторое время поражённо разглядывала собеседницу, так что нынешняя Хитаги также успела её рассмотреть. Перед ней находилась девушка примерно тринадцати лет европейской внешности с довольно крупными чертами лица, выразительными голубовато-серыми глазами, высоким лбом, тёмными, практически чёрными гладкими волосами чуть ниже плеч, одетая в простую свободную футболку и короткие домашние шорты, сидящая с ногами на офисном стуле. Всё это время она вопросительно смотрела на Хитаги, ожидая ответа.

Наконец, Хитаги из прошлого негромко рассмеялась. Девушка обиженно поджала губы и спросила:

— Что?

— Да нет, ничего, — улыбнулась Хитаги (она почувствовала характерное для этого действия ощущение в уголках рта), — просто вопрос показался мне забавным, учитывая, что я не в силах на это как-либо повлиять. Ведь у меня совершенно никаким образом не может быть братьев.

В этот момент воспоминание прервалось, и Хитаги резко распахнула глаза. Ошалелым взглядом она осмотрела игровую комнату, старательно пытаясь привести в порядок участившееся дыхание. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя, но одно она поняла точно: вопрос, поднятый Тау, должен быть решён как можно раньше.

***

Половину того дня Дэймон провёл, как на иголках. По просьбе Хитаги он не выходил из своей комнаты, и всё это время его мучило состояние неопределённости и неизвестности. Конечно же, сестра умолчала, почему ему нельзя уходить, и это лишь усугубило ситуацию. Дэймон инстинктивно чувствовал, что за стенами происходит что-то очень важное и серьёзное, а он не может ни на что повлиять, и это чувство жутко раздражало его до предела натянутые нервы. Воображение рисовало тысячи вариантов развития событий, от самых нелепых до самых опасных, и Дэймон изнывал, не в состоянии проверить правильность хоть одного из них.

Супер Мечник пытался отвлечься, читая один из припасённых романов, но буквы упорно не желали складываться в слова, строчки — в осмысленные предложения, и мыслями он постоянно возвращался к таинственному “нечто” за пределами комнаты. Наконец, он оставил эти бесполезные попытки и принялся расхаживать по помещению, заламывая руки. Когда ему надоело и это, он бессильно опустился в кресло, хмуро соображая, что же такого важного ему нельзя знать.

Но что бы он ни делал, Дэймон постоянно поглядывал на дверь в ожидании звонка или стука. Хитаги клятвенно пообещала, что обязательно придёт к нему, когда всё закончится. Состояние ожидания было действительно невыносимо: движения будто становились скованнее от него, в груди ныло и тянуло.