Игра с отчаянием

Наконец, момент первичного шока прошёл, и Эрика резко развернулась к Урсуле, злобно зыркнув на свою горничную.

— Чего стоишь?! Иди в библиотеку и, если Гретель там, попроси новый пропуск! — рявкнула девочка.

Урсула подскочила и поспешила выполнять требование госпожи: сильнее злить Эрику ей совершенно не хотелось. А сама Эрика отвернулась и, раздражённо щёлкнув языком, проворчала:

— И почему от этой девчонки столько проблем? С таким фамильяром меня ни одна адекватная ведьма не будет уважать…

На Марти эта фраза подействовала, как красная тряпка на быка: его разозлило, что Эрика сейчас беспокоится о такой ерунде, когда на кону жизнь в том числе её подруги. Он резко поднялся с места и гневно поинтересовался:

— Тебе не кажется, что престиж и чья-то жизнь — понятия несопоставимые?

Эрика резко повернула к нему голову, удивлённо хлопая ресницами. Марти смотрел на неё с осуждением. Будь у него сейчас другое выражение лица, Эрика, возможно, быстро бы забыла о его словах и переключилась бы на что-нибудь другое, как она обычно делала. Но осуждение было именно тем, чего она не могла простить кому-либо постороннему.

Марти осознал, что ляпнул лишнего, благодаря сошедшимся на переносице Эрики бровям. Внезапно она за пару шагов преодолела расстояние, отделяющее её от него, и, остановившись прямо напротив, с неожиданной жёсткостью и презрением взглянула в его лицо. Марти нервно сглотнул, невольно почувствовав страх перед ведьмой, в которой другие видели огромный магический потенциал. А Эрика тем временем холодно и отчётливо произнесла:

— Послушай, Мартин. Тебе, возможно, кажется нормальным не пытаться заявить о себе и удержать свой статус, но, думаю, твоё мнение быстро бы изменилось, проторчи ты в этой дыре сотню лет.

Эрика хмыкнула и резко развернулась. Запрокинув голову назад, она прикрыла глаза и скучающе протянула:

— Ладно, пока Урсула копается со своим пропуском, быстрее будет просто узнать всё самой. Я в Книжный город! — бросила она сестре, растворяясь в воздухе.

Марти некоторое время стоял, как вкопанный, пытаясь осмыслить то, что услышал от Эрики. В его голове просто не укладывалось, как можно быть настолько эгоистичной и жестокой. Вдруг позади послышался слабый голос Юджины.

— Пожалуй, мне стоит проверить, не пропало ли из моего мира что-нибудь ещё… — проговорила она. Марти повернулся к ней, и она попыталась изобразить на лице ободряющую улыбку. — Не волнуйся, я обязательно скажу тебе, когда выясню что-нибудь о Уилларде и Рэмилии. Это может занять время, даже не один день, так что можешь пока вернуться домой. Я дам знать.

Сердце Марти сжалось от её выражения: поддержки не получилось. Скорее, его можно было назвать жалким. В глазах Юджины читались беспокойство и боль. “Это из-за слов Эрики…” — догадался Марти о второй причине. Да, несомненно, Юджину ранило то, что Эрика назвала дырой мир, созданный в первую очередь ради неё. Именно сейчас Марти стало действительно жаль эту грустную девушку, к которой так наплевательски относилась её любимая сестра. Ему даже захотелось сказать Юджине что-нибудь ободряющее, но слова упорно не приходили на ум. Несколько секунд поколебавшись, Марти, наконец, кивнул и медленно направился в сторону выхода.

Именно с этого момента привычный мир для слабой ведьмы и почти обычного человека начал рушиться.

***

Марти с усиленным вниманием изучал надписи на корешках книг, расположенных на полках у противоположной стены комнаты. Один из двух шкафов был полностью забит книгами с заумными названиями, связанными с психологией, а второй занимали поровну художественная и прочая научная литература. “И ведь он всё это точно читал…” — безразлично думал Марти, барабаня пальцами по столешнице.

— Даже не посмотришь на меня? — иронично поинтересовался хозяин кабинета.

Марти нахмурился и раздражённо подёрнул плечами, но ничего не ответил. Собеседник тяжело вздохнул и откинулся в кресле.

Они сидели по разные стороны стола, напоминая директора школы и провинившегося ученика. Атмосфера кабинета лишь усиливала это впечатление: на стенах висели в рамках грамоты и сертификаты, стол был явно рабочим местом, на полках было великое множество книг. Вот только хозяин этого помещения не имел прямого отношения к педагогике — он был психологом. Марти хорошо знал о его способностях понимать мысли людей по их виду, именно поэтому он сел на стул боком к столу и спиной к окну, стараясь скрыть своё лицо в тени. Он пытался изображать безразличие и небольшое раздражение, стараясь не думать о том, что его, скорее всего, сейчас читают, как открытую книгу.

Тем временем его собеседник также отвел взгляд и теперь смотрел в потолок. Марти знал, что это временно и, скорее всего, мужчина рядом с ним просто обдумывает свои дальнейшие действия. А пока собеседник был отвлечён, Марти украдкой скосил на него глаза. У мужчины был крайне усталый вид, его измучили постоянные переживания. Под светлыми серыми глазами, на дне которых всегда было немного печали, залегли круги, лоб исчертили морщины, тонкие губы были плотно сжаты. Даже для его сорока пяти у него было слишком много седых волос, отчётливо заметных на чёрной шевелюре.

Наконец, мужчина отрывисто вздохнул, и Марти поспешил отвести взгляд, предчувствуя начало собственной пытки. От мужчины не укрылось это небольшое движение глаз, и он слегка приподнял уголки губ в улыбке. Поставив локти на стол и подперев сцепленными в замок руками подбородок, он неторопливо заговорил:

— Молчишь, значит? Что ж, твоё право. И всё же я рад, что нам наконец-то удалось пересечься. В последние два года ты совсем редко бываешь дома, Марти.

Марти невольно сжал зубы, но постарался не поддаваться. “Ничего, пусть выговорится. Потом он непременно меня отпустит”, — думал он.

— И всё-таки твоё поведение вызывает беспокойство как у меня, так и у мамы, — продолжал Робин Фебфлауэр — отец Марти. — Мы действительно волнуемся, Марти. Ты связался с мутной компанией, гробишь своё здоровье — явно ведь по выходным с ними не чаи гоняете? — перечёркиваешь будущее, чудом избежал недавно проблем с полицией, всегда ходишь то с синяками, то с царапинами, оценки в школе по многим предметам упали, потому что ты просто ничего не делаешь, несмотря на свои способности…

— Как тебя волнуют мои оценки, однако… — не выдержал и съязвил Марти.

Робин тяжело вздохнул и, сняв очки, устало потёр переносицу.

— Я расставил пункты в порядке убывания приоритетности, а ты всё равно придрался именно к ним. Забавно. — Он усмехнулся, но в его глазах не было ни капли веселья. — Но спасибо, что хотя бы заговорил. А то я уже начал забывать, как звучит голос моего младшего сына…

Марти раздражённо щёлкнул языком и ещё дальше отвернулся. А Робин выпрямился и продолжил:

— Но я позвал тебя сюда не совсем ради того, чтобы отчитывать. Скорее, я бы хотел разобраться в причинах твоего поведения и убедиться, верны ли мои догадки.