Игра судьбы

Это изменило бы все.

Он ждал, и ее глаза закрылись, когда ее губы приоткрылись, приглашая его к себе. Она сделала вдох, ее грудь поднималась и опускалась напротив его собственной. Он наклонился, готовый завладеть ее ртом, когда она признает правду. Скажи мне, что ты желаешь меня.

— Просто карты.

Он молниеносно отстранился, несмотря на свое неистовое желание, и попытался скрыть свое разочарование ее ответом. Это потребовало некоторого усилия, и его пальцы сжались в кулаки, ногти вонзились в ладони. Боль облегчила задачу, помогла ему сосредоточиться на чем-то другом, кроме своего твердого как сталь члена.

«Черт бы меня побрал», — подумал он.

Если она не призналась в своей похоти, он не станет продолжать выставлять себя дураком.

— Ты, должно быть, хочешь вернуться домой, — сказал он, отворачиваясь от нее и покидая стеллажи, останавливаясь, чтобы оглянуться.

— Можешь взять эти книги, если хочешь.

Она моргнула, как будто была под действием какого-то заклинания, прежде чем собрать книги и последовать за ним в основную часть библиотеки.

— Как? Ты отменил мою благосклонность.

— Поверьте мне, леди Персефона, — сказал он, стараясь, чтобы его тон был лишен эмоций. — Если бы я лишил тебя своей благосклонности, ты бы знала.

Это было бы больно, как если бы с костей содрали кожу.

— Значит, я снова леди Персефона?

В ее голосе звучало презрение, и он удивился ее реакции. Сердилась ли она на него?

— Ты всегда была леди Персефоной, независимо от того, принимаешь ли ты свою кровь или нет.

— Что здесь принимать? — спросила она и не встретилась с ним взглядом. — Я в лучшем случае неизвестная богиня, и к тому же второстепенная.

Аид нахмурился; эти убеждения были решетками, которые держали ее истинную природу в клетке.

— Если ты так думаешь о себе, то никогда не познаешь своей силы.

Аиду больше нечего было сказать. Ему нужно было допросить нимфу, потратить энергию, а Персефона ясно дала понять, что хочет уйти. Он начал призывать свою магию и телепортироваться в Невернайт, когда ее резкая команда остановила его.

— Не надо. Ты просил меня не уходить, когда я сержусь, и я прошу тебя не отсылать меня, когда сердишься ты.

Он опустил руку.

— Я не сержусь.

— Тогда почему ты бросил меня в Подземный мир ранее? Зачем вообще отсылать меня?

— Мне нужно было поговорить с Гермесом, — сказал он.

— И ты не мог этого сказать?

Он колебался.

— Не проси у меня того, чего не можешь выполнить сам, Аид.

Он уставился на нее. Ее расспросы помогли ему кое-что понять о ней. Он задел ее чувства, когда ранее бросил ее в Подземный мир. Она чувствовала себя проигнорированной и отвергнутой.

«Мы равны», — сказала она во время их второй встречи. Когда она пришла просить, чтобы его метка была удалена. Сейчас она обращалась с той же просьбой.

Через мгновение он кивнул.

— Я окажу тебе эту любезность.

Она выдохнула, и Аид задался вопросом, ожидала ли она, что он скажет «нет». От этой мысли у него сжалось в груди.

— Спасибо.

Ее слова расслабили его, и он протянул руку.

— Пойдем, мы можем вернуться в Невернайт вместе. У меня там… незаконченное дело.

Она переложила книги в своих руках, взяла его за руку, и они вернулись в его кабинет. Ее взгляд упал на зеркало над камином, а затем переместился на него.

— Как ты узнал, что мы были там? Гермес сказал, что нас не должно быть видно.

— Я знал, что ты там, потому что я мог чувствовать тебя.

Она заметно вздрогнула и убрала свою руку из его. Аид оплакивал отсутствие ее тепла. Она подняла свой рюкзак там, где оставила его, и взвалила его на плечо. На пути к двери она остановилась и оглянулась. Она выглядела такой юной, такой красивой в обрамлении его позолоченных дверей, и он задавался вопросом, какого хрена он делает.

— Ты сказал, что карта видна только тем, кому ты доверяешь. Что нужно, чтобы завоевать доверие Бога Мертвых?

— Время.

***

Аид проводил Персефону, несмотря на ее протесты. Он знал, что она боялась, что ее увидят с ним, и по правде, он не мог винить ее. Средства массовой информации были безжалостны и одержимы, и они выслеживали богов, как добычу, надеясь на кадр, который увековечил бы сенсацию и сплетни. Некоторым из его коллег-олимпийцев нравилось внимание, но Аид поставил перед собой цель полностью избегать их, дойдя до того, что выставил охрану вверх и вниз по своей улице, на крышах и в зданиях вокруг своего клуба, чтобы сохранить свою частную жизнь.

— Антоний отвезет тебя домой, — сказал Аид, уже вызвав циклопа. Он стоял возле черного «Лексуса» Аида. Он ожидал, что Персефона будет протестовать, но она посмотрела на него с нежным выражением на лице.

— Спасибо.

Она забралась на заднее сиденье машины, встретившись с ним взглядом через окно, когда Антоний закрывал дверь.

Смотреть, как она уходит, на этот раз было по-другому, как будто они нашли общий язык. Как будто они были ближе к пониманию друг друга… И он почувствовал надежду.

Как только его машина скрылась из виду, Илиас подошел к нему, протягивая созданное им досье на дриаду, которая последовала за Персефоной в его клуб. Он просмотрел содержимое и вернул его сатиру.

— Спасибо, Илиас, — сказал он и исчез, появившись в маленькой комнате, где держали дриаду. Она закричала, когда увидела Аида, и прижалась к стене, дрожа.

— Розальва Лайкайос. Помощница Деметры. Забавно, что в твоём досье также нет упоминания о шпионаже.

Она говорила тихо, дрожащим голосом.

— П-Пожалуйста, милорд…

— Я буду краток, — сказал он, прерывая ее. — Перед тобой есть два варианта. Либо ты лжешь своей госпоже и говоришь ей, что Персефоны не было здесь сегодня вечером, либо ты говоришь правду.

Говоря это, он двинулся к ней, и девушка съежилась.

— Если первое, ты рискуешь навлечь на себя гнев Деметры, — сказал он. — Если второе, ты рискуешь вызвать мой гнев.

— Вы просите меня сделать невозможное.

— Нет, — сказал он. — Я спрашиваю тебя, кого из нас ты боишься больше?