Игра в аду

– И есть кое-кто еще, кому я благодарна и обязана тем, что снова умею смеяться. Мои соседи – Изабель и Макс. Спасибо вам за все…

Я вижу, как Бель смахивает с лица слезы, пока Макс обнимает ее за плечи.

Моя долгая речь, занявшая почти целый час, заканчивается.

– Спасибо, что выслушали, – тихо говорю я и спешу удалиться со сцены.

На экране, который все это время был за моей спиной, начинается фильм, снятый Оксаной. Она поговорила с каждой семьей. Взяла интервью у всех, кто захотел рассказать о погибших. Собрала фотографии и видео из домашних архивов.

Спустя три часа он заканчивается. Никто не остался равнодушным, никому не удалось сдержать слез. Все уходят из зала опустошенными, зато с чувством, что в этой истории наконец-то поставлена достойная точка.

Когда я собираюсь подойти к родителям, дорогу мне преграждает знакомый полицейский.

– Помните меня? – спрашивает он.

Неужели арестует меня?

– Здравствуйте. Вы все это время были здесь? – говорю я робким голосом.

Он кивает.

– Я не одобряю того, что вы здесь устроили. Особенно, меня огорчил тот факт, что вы кое-что скрыли от меня.

Я нервно сглатываю. О чем я только думала, когда решила что-то утаить от полиции.

– Вы не интересуетесь ходом следствия. Не хотите узнать, как далеко мы продвинулись? – спрашивает он спокойным голосом.

Ничего не остается, кроме как промолчать. Стыдно издать хоть один звук.

– Аделина, все нормально. Я понимаю.

В его голосе слышится одобрение. Почему таким, как я, попадаются настолько понимающие люди?

– Вы нашли того парня? – спрашиваю я, расслабившись.

– Еще нет, но мы близки. Как только он окажется у нас, вам придется прийти и опознать его. Сможете?

– Думаю, да.

– Отлично, Аделина.

– Его наняла София? – спрашиваю я.

Он неуверенно кивает. Я замечаю в его глазах что-то такое, отчего становится тревожно.

– Может ли быть такое, что за ней стоял кто-то еще? – спрашиваю я с подозрением, следя за его реакцией.

Но он полицейский, а я не менталист, чтобы моментально раскрыть его ложь.

– Тебе не о чем волноваться, – уверенно отвечает он. – Еще увидимся, Аделина.

Я киваю, про себя надеясь, что он действительно прав.

43 глава

Спустя одиннадцать месяцев после игры

Прежде чем родители одобрили мой переезд, мы успели поругаться так сильно, что перестали разговаривать на целых дне недели. Они постоянно смотрели на меня осуждающим взглядом, будто считали предателем.

Сегодня, в день отъезда, они помогают мне собраться. Мама аккуратно укладывает мои вещи в чемоданы, пока отец одевается, чтобы отвезти меня.

– Ты правда хочешь взять это с собой? – спрашивает мама, смотря в мою сумку, доверху набитую памятными открытками, альбомами с фотографиями, тетрадями и учебниками.

Я быстро киваю и она, видя мое нежелание обсуждать подобные темы, закрывает сумку на замок.

– Мы будем отправлять деньги на твою карту каждый месяц, – говорит отец, стоя в дверях моей комнаты.

– Я постараюсь найти работу.

– Не спеши с этим, – говорит мама, поглаживая меня по спине.

Переехать я решила в самый близкий к родителям город. В детстве мы часто ездили туда, чтобы побывать в их местном зверинце. Это было до того, как я стала считать зоопарки издевательством над животными, и отказалась от этих поездок.

– Пора, – говорю я, вставая с кровати.

Мама начинает плакать. Она обнимает меня на прощание и берет на руки Лизу.

– Помаши сестренке на прощание, – хныкающим голосом говорит мама.

Лиза принимается быстро махать рукой и улыбаться. Не могу представить, как буду справляться без нее. Без них всех.

– Я позвоню тебе вечером, – говорю я маме, обнимая их с сестрой.

– Звони, как можно чаще, – кричит мама вдогонку, когда мы с отцом уже выходим из дома. – Звони каждый день, Ада!

Отец грузит в багажник вещи, пока я усаживаюсь на переднее сидение.

Всю дорогу мы едем молча. Тишину нарушает тихие звуки, доносящиеся из магнитолы. Мы знаем, что, если начнем говорить – снова поругаемся.

Не бывает окончательно разрешившихся споров. Всегда остается недосказанность, похожая на торчащий кусок нити. Стоит только потянуть за него, чтобы видимое перемирие расползлось, как машинный шов.

– Я надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. И это действительно сможет тебе помочь, Ада. Больше всего на свете мы с мамой хотим, чтобы тебе стало лучше, – говорит отец, когда мы останавливаемся у многоэтажного дома.

– Почему ты ночуешь в гостиной, пап? – спрашиваю я, смотря прямо ему в глаза.

Не могу понять, как работает брак. Почему произошедшее со мной не сплотило их, а разделило? И, если это моя вина, то, как мне исправить случившееся? Как заставить их снова быть вместе, сделать одной счастливой семьей, как раньше?

– Мы со всем разберемся. Не беспокойся о нас. Главное береги себя здесь, пока мы, из-за расстояния, не в силах этого делать.

Никогда не слышала от отца подобной речи. Он вообще чаще всего молчит. А после того, как я вернулась домой из больницы, стал практически немым. Первое время он общался со мной в основном глазами. В его взгляде читалось сожаление, которое он не мог выразить словами.

– Ладно. Я пойду, – я открываю дверь и выхожу.

Папа достает из багажника чемодан и сумку.

– Я помогу тебе донести, – говорит он, направляясь к подъезду.

– Не нужно. Я справлюсь сама, – твердым голосом заявляю я и протягиваю руку за вещами.

Он поджимает губы. Я знаю, что он не желает уходить. Хочет, как можно дольше оставаться со мной. Уверена, он все еще надеется, что я передумаю.

– Пап… - я киваю на сумку, продолжая стоять с протянутой рукой.

Наконец, он сдается.

– Не забывай нам звонить, – говорит он, протягивая мне ручку от чемодана на колесах.

– Я помню, – киваю я и ухожу не оборачиваясь.

44 глава

Спустя год, три месяца и два дня после игры

Я просыпаюсь от того, что кто-то облизывает мое лицо. Открываю глаза и вижу щенка – палевого лабрадора. Приподнявшись, я замечаю Макса, стоящего в дверях. С довольной улыбкой он наблюдает за мной и тем, как щенок ползает по всей кровати.

– Как назовешь его?
– спрашивает сосед.