Игра в аду

– Аделина? Могу я задать вам несколько вопросов касаемо игры?

Не могу передать, каково это, только начать возвращаться к нормальной жизни, и в одно мгновенье мыслями вновь оказаться на игре.

– Извините, а вы кто? – спрашиваю я.

Это только кажется, что случайный прохожий, знающий твое имя, не опасен. Она запросто может оказаться сообщницей Софии или родственницей одного из погибших на игре. Самое страшное, что я могла убить кого-то из членов ее семьи, и сейчас она здесь, чтобы отомстить. Кто знает, может быть, в кармане кожаной куртки она прячет флакон с кислотой и лишь ждет подходящего момента.

– Я журналист. Оксана, – она протягивает мне свою смуглую руку.

На каждом ее пальце по кольцу. Я успеваю рассмотреть кольцо со знаком бесконечности на указательном пальце, а на большом – золотую кобру: у нее раскрытая пасть и глаза – красные камни, напоминающие рубины.

Я смотрю с недоверием на протянутую руку с длинными ногтями, покрашенными в темно-синий лак. Спустя несколько секунд, не дождавшись ответа, Оксана убирает руку в карман.

– Вы еще ни разу не говорили с журналистами. Почему? – спрашивает она.

Я начинаю рассматривать ее лицо с высокими скулами. Губы Оксаны покрыты матовой бордовой помадой.

– Мне запретили с ними говорить, – задумавшись, я поправляю себя. – С вами. Мне запретили говорить с вами. Как вы вообще меня нашли?

Оксана расплывается в плутовской улыбке.

– Это было непросто, но я постаралась.

– Зря старались, – грубо отвечаю я и начинаю уходить.

Она следует за мной: позади слышится цоканье высоких каблуков.

– Значит, правду про вас говорят: эгоистичная, идущая по головам, жестокая убийца невинных людей.

Я останавливаюсь. Уже давно во мне не было такой жгучей злости.

– Вы ничего не знаете, – говорю я надломленным голосом, повернувшись к ней лицом.

Нельзя попадаться в подобные ловушки, но ее надменный голос почему-то завораживает меня. Хочется верить, что она фальшивит и на самом деле не испытывает того презрения, которое так старается изобразить.

– Давайте посмотрим. Вот, что я знаю. Двадцать четвертого июля этого года вы с подругами и парнем отправились за город, чтобы сыграть во вполне безобидную игру. Затем вы узнали, что "мафия" будет не с карточками, а с реальным оружием. Испугавшись за собственную жизнь, вы и другие участники, как конченые эгоисты и трусы, начали играть. Обычные люди стали хладнокровными убийцами. И вы – одна из них. Ну как? – спрашивает она, расплываясь в самодовольной улыбке.

Она полная дура, если считает, что может меня этим задеть.

– Я все это уже слышала и читала на своих страницах в социальных сетях. Ничего нового вы мне не сказали. И как я уже сказала, вы ничего… нет. Вы ни-чер-та не знаете.

Демонстративно задрав голову, я начинаю снова уходить. И на этот раз я не остановлюсь, что бы она не сказала.

– Так расскажите! – кричит она умоляющим голосом.

Будь я проклята. Снова застываю на месте.

– Я бы не приехала сюда, считая вас убийцей. У меня есть основания предполагать, что вы были не до конца честны с полицией, – говорит Оксана.

Изменился не только ее голос. Повернувшись, я вижу искренне сочувствующее лицо.

– Дело в том, Оксана… что я не честна даже сама с собой, – говорю я тихим виноватым голосом.

Она подбадривающе улыбается.

– Когда разберетесь в себе и будете готовы поведать миру свою историю, позвоните, – она протягивает мне визитку.

36 глава

Спустя год, два месяца и семь дней после игры

Мы с Максом пакуем чемоданы.

Я довольно быстро собрала свою небольшую сумку, а он бегает по номеру в поисках десятых по счету плавок.

– Зачем нужно было брать так много? – спрашиваю я, едва сдерживая смех.

Он не отвечает. Лишь продолжает носиться по комнате с растерянным видом.

Спустя полчаса, когда он заканчивает утрамбовывать свои вещи в чемодан, мы усаживаемся на краешек кровати.

– Ты спрашивала меня о том, что будет после… - начинает Макс.

– Да? – отзываюсь я.

– Я думаю, тебе стоит устроиться на работу. Если ты, конечно, готова.

– Можно попробовать.

– Уверен, в начале будет выходить какая-то лажа, но, в конце концов, ты справишься.

У него настолько заразительно-веселая улыбка, что, заметив ее краем глаза, я сама начинаю лыбиться во все тридцать два.

– Я хочу сходить за сувенирами, – говорю я.

– Сходишь без меня? Я собирался к Александру за портретом.

– Да, конечно, – отвечаю я.

– Встречаемся через час и отправляемся домой.

«Домой». Мне всегда казалось, что мой дом там, где живут родители. И что, куда бы я ни уехала, меня все равно будет тянуть назад. Может быть, когда-то я действительно вернусь, но уже не одна, а с Максом. В конце концов, это и его дом тоже.

Зайдя в сувенирную лавку, я начинаю выбирать магниты на холодильник для родителей.

Неожиданно раздается громкий наполненный ненавистью голос.

– Убийца.

Я всегда жду чего-то подобного, но сейчас это почему-то ошарашивает меня и вгоняет в ступор. Я не поворачиваюсь и мысленно уверяю себя, что это говорили не мне.

– А-а-а. Так это та самая девчонка с игры, – слышится сухой старческий голос.

– Да, она убила… сколько? Не помнишь? – спрашивает тот первый сочный презрительный голос.

– Неа. Не помню. Наверно, с десяток, не меньше! – возмущенно заявляет старик, а после заходится в приступе сухого клокочущего кашля.

Я чувствую, как ногти впиваются в кожу на ладони, а слезы застилают глаза. Почему каждый раз, когда я делаю шаг вперед, кто-то, схватив меня за шкирку, откидывает на десять назад? Зачем они так поступают? Разве так трудно просто оставить меня в покое?

А, может быть, они не могут, потому что до сих пор ничего не знают.

Приведя дыхание в порядок, я медленно разворачиваюсь и иду на кассу.

Старик стоит рядом и продолжает кашлять.

– Купите себе таблетки от кашля. Должно помочь, – говорю ему я.

Он растерянно кивает.

Расплатившись за магниты, брелки и фигурку дельфина для Бель, я ухожу.

Оказавшись на улице, можно не сдерживаться. Давно я так сильно не плакала. Глупая Ада. Решила, что плохое осталось позади.

Спустя несколько минут раздается звонок.

– Уже иду, – я быстро отвечаю и бросаю трубку, чтобы Макс ни о чем не догадался.

В голову приходит пугающая идея. Я думала, что никогда не пойду на это. Но, если я не попытаюсь, то никогда не узнаю, как выглядит жизнь, свободная от тайн.