Игра в послушание

– Так значит, этот фраер просто лопух, а, патрон?
– рыжий секретарь поволочил на себе грузное тело начальника.
– А что если этот пижон просто-напросто возьмёт и отрежет вам голову?.. Ой! патрон. простите, простите меня, я хотел сказать, что отрежет не вам, а этой чертовой кукле... то есть...

– Кретин. Если он разрежет или расплавит фигурку, она потеряет силу, простонал Мракобесов; четырнадцать рассредоточенных по всему телу ран причиняли ему страшную, невыносимую боль.
– Но раны-то, раны, они останутся на мне!..

– А как он туда пролез? Как он вообще узнал? Эй, дежурный!

– Курослепов окликнул дежурного офицера, находившегося на своём месте за перегородкой, и тот подбежал, чтобы подсобить.
– Кто-нибудь был здесь после...

– После двух часов ночи, - выдавил из себя Мракобесов, припомнив время, когда он поднялся из Секретного отдела и лег спать.

– Нет, никого не было, - уверенно сказал дежурный.

– Ну как же не было, как же не было!
– начал наскакивать на него Курослепов.
– Как же не было, если кто-то был!

– Я, товарищи, пока ещё не слепой и не глухой, а также не имею привычки спать на посту, - обиделся дежурный офицер.
– Мимо меня и мышь не проскочит, не то что человек, если только он не привидение или не невидимка.

– Что!!?
– дернулся всем телом и застонал Мракобесов.
– Невидимка! Это они! Они так и не сдали спецкомбинезоны!

– Кто? Кто они? Скажите, патрон, о ком это вы, а, скажите...

– Это они, Яблочкин и Мушкина! Они обманули!

Дежурный офицер почесал затылок:

– Час назад вроде бы лифт поднимался... или показалось.

– Что?!!

– Я полагал, кто-то из ваших...

Мракобесов слабо потянулся к дежурному, чтобы своим желтым ногтем проткнуть ему глаз, но промахнулся, и они, вместе с Курослеповым, едва не завалились на пол.

Спустившись в кабинет, Мракобесов нащупал кнопку, сдвинул шкаф и, шумно дыша, протиснулся в щель. Голова его плохо соображала и он, забыв про несколько ступенек, с воем затравленного зверя повалился на каменный пол, изрезав ладони осколками стекла.

– Свет!..
– выдохнул он.

Газовые рожки не горели; Курослепов начал зажигать свечи, и глазам заговорщиков предстал погром, учинённый лейтенантом Яблочкиным и курсантом Мушкиной. Чаша с жертвенной кровью была опрокинута, лежавшие на её дне фигурки расплавлены, склянки со снадобьями рассыпаны или разбиты.

Неожиданно Мракобесов издал радостный возглас. Курослепов обернулся и увидел в его руках истыканную иглами восковую фигурку.

– Она здесь! Они не взяли её! Бери, бери скорее...
– он протянул куклу секретарю.
– Осторожно, иголки... Теперь скорее, скорее... только очень осторожно... вынимай их!

Курослепов понял, осторожно, словно кактус, взял фигурку и, покручивая, вытащил из холодного, затвердевшего в прохладе воска первую иглу, торчащую прямо из темечка.

Мракобесов схватился за голову и заорал.

Не желая долго мучить своего патрона, секретарь, не дав ему произнести и слова, начал быстро выдёргивать иголки из лица, туловища, ног и рук восковой куклы.

Потеряв способность кричать, Мракобесов, слабо попискивая, дрожал, подёргивался и катался по полу, словно в приступе эпилепсии.

Когда все было кончено, он долго лежал на спине мокрый от пота и крови, с широко открытыми глазами и тяжело, шумно хрипел.

– Иголки... надо было... разогреть...
– сумел он выговорить через некоторое время.

– Так вы бы сказали раньше, - начал как всегда многословно и бестолково оправдываться Курослепов.
– Как я мог знать, что нужно греть иголки? Вы мне сказали: скорее вынимай их, а я так и сделал, патрон, ведь верно? Вы же не сказали мне, что иголки надо греть? А если бы вы...

– Тихо... молчи... Запали огонь. Сожги её.

– А вам не будет... То есть, я хотел сказать, что не вам, а этой... то есть...

– Молчи.

Курослепов пожал плечами, фыркнул, бросил фигурку в быстро раскалившийся тигелёк и смущённо захлопал длинными руками по бокам. Воск вспыхнул и затрещал.

– Теперь пошли отсюда.

Не с первого раза, с неимоверным трудом, Курослепов помог патрону подняться с пола, и они вместе протиснулись в кабинет.

Мракобесов сел за свой стол, повалился, было, на него грудью, но оперся руками и , дрожа от напряжения, отжался и перевалил свою обессиленную тушу на спинку кресла. Отдышавшись, выдвинул верхний ящик стола, пошарил внутри него руками, но искомого предмета не обнаружил.

– Патрон, вы ищите свой компьютер?
– подсказал Курослепов.
– Он перед вами, на столе.

– На столе...
– Мракобесов задвинул ящик.
– На столе... мерзавцы, они и здесь успели побывать...

Он ткнул пальцем поочередно в несколько кнопок, и на экране высветился список сотрудников согласно перечню приказа номер пять.

– Внимание всем, - проговорил он по возможности твердым голосом. Общая тревога. Срочно. Всем прибыть в Управление.

Против фамилий замелькали подтверждения.

Было восемь часов утра, здание оживало, дежурный офицер доложил по телефону о сдаче дежурства, новый - о заступлении. Ничего не ответив, Мракобесов бросил трубку. Придвинув настольную лампу, Курослепов пытался рассмотреть его раны, но это были уже не раны, а гноящиеся язвы.

– Патрон, у вас все загноилось, слышите, патрон...
– бормотал секретарь, брезгливо разглядывая язвы через увеличительное стекло.
– Надо чем-то помазать, иначе может быть заражение крови...

– Не надо. Ничего не надо. Ничего не поможет. Я сделал его слишком податливым для программирования. Программу один раз изменили, и этого уже не исправить.

– Как же так, патрон, совсем не исправить? Вы же умеете всё...

– Там... ничего не осталось. Они уничтожили всё.

– Что же теперь делать, патрон, что же теперь делать?!

– Мстить.

– Кому?..

– Всем. Этому паршивому городу. Этому паршивому миру. Поднимись наверх, в лабораторию. Принеси мне этого мальчика, гомункулуса. Он будет моим заложником. Карманный заложник, это удобно...

– Уже лечу, патрон!
– крикнул Курослепов на ходу.

Зазвонил телефон, и в трубке послышался взволнованный голос нового дежурного: