Игра в послушание

Татьяна Сергеевна оказалась женщиной спокойной и покладистой. Даже удивительно, что она работала в школе. Она разрешила детям пастись на грядках с клубникой и рвать из земли тоненькую, едва созревшую морковку. Сама она сидела на веранде с вязанием и только следила, чтобы Славик и Маринка не выходили за пределы участка. Впрочем, на этот счёт они уже дали честное слово.

Маринка и Славик были, конечно, не дураки до клубники, но сейчас их волновали гораздо более серьёзные проблемы. И едва Татьяна Сергеевна отлучилась в продуктовую лавочку собрать что-нибудь на ужин, оба принялись искать по всему дому телефон.

Мобильная трубка, наконец, нашлась в стоящем под вешалкой резиновом сапожке, аккуратно примятая сверху шерстяным носком. Трубка "прокололась" тем, что по номеру Татьяны Сергеевны кто-то позвонил, и оба сыщика, грохоча ногами по лестнице, сбежали в прихожую.

Голосом, каким, наверное, должны говорить изнеженные своим достатком барышни, Маринка Корзинкина промяукала:

– Будьте любезны Катю пожалуйста. Спасибо.

Славик тут же выхватил у неё трубку:

– Алло! Алло! Катя? Это Подберёзкин!..

– Привет, привет.
– промяукала Катя скучающим голосом.
– Да, да, как раз сейчас я её читаю, довольно занятная книжка.

– Вам неудобно говорить? Вас слушают?
– догадался Славик.

– Да-да, именно это мне не очень нравится. Есть в этом роде немножко похожая, перевод с французского... как же его... Погоди минуточку, я перейду в библиотеку.

Послышались реплики, шаги и щёлканье замка.

– Теперь можно, - зашептала Катя.
– Я закрылась от них в туале... в другой комнате.

– Катя!
– зашептал Славик.
– У меня к вам чрезвычайно важное дело!

– Послушайте, а вы-то зачем говорите шепотом? Вас тоже родители наказали?

– Нет, нет, - заговорил Славик нормальным голосом.
– Это я так, от волнения.

– Я слышала, что вас Михал Михалыч к себе вызывал... Это что, из-за немца? Из-за ресторана?

– А разве ваш папа знает?...

– Мой папа знает всё. Между прочим, он в трансе от этой истории. Знаете чем это пахнет?
– Катя передразнила Потапова: - Это пахнет международным скандалом!

– Вам тоже влетело?
– сказал Славик, чувствуя себя виноватым.

– Это не то слово. Меня не выпускают на улицу даже погулять с собакой. Вместо поездки в Испанию - залив и дурацкие грядки на даче в Репине.

– Катя! Мы говорим совсем не о том! Ваш папа знает, что Потапов в больнице?

– Нет, этого он, кажется, ещё не знает. Хотя трудно сказать с уверенностью. А что с ним случилось?

– Это долго рассказывать. В Главном Управлении милиции захватил власть ужасный человек. Но это не телефонный разговор, вы должны как можно скорее приехать. Всё настолько чудовищно и нелепо, что ваш папа не станет меня даже слушать.

– Погодите, вы меня совсем сбили с толку. Как я могу куда-то поехать, если меня не пускают даже... впрочем, это я, кажется, вам уже говорила. Пускай папа съездит в больницу к Михал Михалычу и поговорит с ним.

– Им не позволят увидеться! С вашим папой сделают то же самое или ещё хуже!..

– Ой, мальчик, вы меня пугаете!

– Катя, приезжайте сюда как можно скорее; приезжайте с охраной или приезжайте тайком, если вас совсем не отпускают, но только скорее! Может случиться нечто ужасное, и это уже начинается: на месте генерала Потапова сидит опасный маньяк!

– Хорошо, хорошо, я приеду, говорите адрес.

За ужином Славик и Маринка, стараясь быть вежливыми, разговаривали с Татьяной Сергеевной, но только очень рассеянно и невпопад. А едва допив чай, прилипли к забору, вглядываясь в серую ночную пелену.

Вдруг дорога осветилась: несколько больших автомобилей свернули с шоссе и, переваливаясь на стоках и рытвинах, двинулись прямо на детей, все больше ослепляя их мощными фарами.

– Вот! Вот же они!
– послышался голос Кати.

Двое охранников вышли из первой, двое из третьей машины, заняли позиции и начали зыркать по сторонам. А из средней вылез небольшого роста лысый упитанный мужчина. Катя схватила его за руку и подвела к забору.

– Знакомьтесь: Слава Подберёзкин, Маринка Корзинкина. А это Спартак Васильевич Баев, мой папа.

До глубокой ночи Славик и Маринка рассказывали губернатору всё, что знали. Обалдевшая от такого визита хозяйка тактично удалилась на веранду и перемывала там уже вымытые банки для будущих варений и солений. Охранники, потушив фары автомобилей и рассредоточившись, стерегли дом со всех сторон.

Тут можно сказать несколько слов о губернаторе, который ещё сыграет немаловажную роль в этой истории.

Спартак Васильевич родился в Ленинграде в 1955 году. Он был послушным мальчиком, и родители были им довольны, хотя изредка замечали за ним две нехорошие черты: уж очень он любил сладкое и ещё при случае мог наябедничать.

В младших классах школы Спартак тоже ябедничал по привычке, но постепенно заметил, что учительница, хотя и пользуется его информацией, но относится к нему ничуть не лучше, чем к провинившемуся, а часто даже и хуже. А после того, как его за это самое несколько раз поколотили одноклассники, от этой отвратительной и глупой привычки в его характере не осталось и следа.

Являясь мальчиком способным и прилежным, Спартак имел в дневнике одни пятерки, за исключением одной позорной тройки по физкультуре. И действительно, это было довольно странно: добегая всегда первым на переменке до столовой, в спортивном зале и на стадионе он был неизменно последним.

В шестом классе, болтаясь словно сарделька на турнике, он начал стыдиться девочек и решил записаться в какую-нибудь спортивную секцию. Но за что бы он ни брался, - плаванье, настольный теннис, бокс или борьбу - везде в первые же дни терпел неудачу и отчаивался. Тренеры искали перспективных спортсменов и не желали возиться с маменькиными сынками и неудачниками.

Но вот однажды школьный учитель физкультуры посоветовал ему попробовать заняться штангой и - о чудо!
– дело пошло. Тренера как нельзя лучше устраивал пухленький невысокий мальчик с широкой костью и спокойным целеустремленным характером. Он мог лепить такой материал словно пластилин, и уже через полгода мышцы у маленького Спартака Васильевича окрепли. Он стал брать очень приличный для своего возраста вес, а брюшной пресс не мог пробить на спор ни один его сверстник.

Ещё через год Спартак выступил на городских юношеских соревнованиях и занял второе место. После этого он стал самым сильным и авторитетным мальчиком в классе, а может быть, и во всей школе. Прилипшее к нему, казалось, уже навсегда обидное прозвище "Плохиш" никто больше не произносил даже за глаза.