Игра

Наконец, я смог полностью принять тот факт, что время три часа ночи, я нахожусь на работе в гордом одиночестве! Злость на невозможность ситуации окончательно вытеснила иллюзии сна, и я рывком открыл дверь в приемную. Никого. Светильник на столе холодным тусклым кружком света вырывал из темноты только телефонный аппарат на столе секретаря. Почему, черт возьми, меня оставили в таком состоянии одного? Схватив ключи от автомобиля и разряженный телефон, я застегнул расстегнутый (?) пиджак и быстрым шагом направился к выходу из здания. Кхуши, наверное, переволновалась. Я был уверен, что она звонила мне не один раз.

Охранник изумленно вытаращился на появившегося из темноты босса, поспешно осеняя себя крестным знамением. Я пожал плечами, не собираясь растворяться, и рявкнул на него. – Где мой автомобиль? – Большего я у него все равно не смогу узнать, судя по тому, что он не был в курсе наличия босса в офисе.

Уже спокойнее отдав ключи пошедшему пятнами охраннику, я дождался, пока автомобиль подгонят к входу, и вышел в прохладную, влажную после прошедшего дождя ночь. Автомобиль исправно рыкнул мотором, торопясь доставить меня туда, где не спят. Туда, где меня ждут...

Автомобиль домчал до дома быстро, минут за двадцать. Трасса оказалась пустой, и я разогнал машину до максимально разрешенной скорости, удерживая ее всю дорогу. Не загоняя автомобиль в гараж, бросил его у входа в дом, спеша вернуться. Открыл дверь, врываясь вместе с темнотой и дождем, широко, нараспашку, но тут же притушил сам себя. – Она могла уснуть.

Нет, не спала. Кхуши стояла у окна, нервно теребя кончик косы, и только начинала поворачиваться ко мне лицом. Ветер захлопнул дверь, отгораживая нас от непогоды, оставляя наедине.

– Кхуши. – Я замолчал, не понимая ее реакции. Она оставалась там же, у окна, только развернулась ко мне, но никак не хотела встречаться со мной взглядом. Молчала. Обиделась?

– Кхуши, извини, я задержался на работе…

Нервный смешок прозвучал резким выстрелом, заставив меня вздрогнуть. Кхуши подошла к углям, тлевшим в камине, склонила набок голову, глядя на мерцание красного на черном, и только после этого сказала.

– Я знаю, Арнав. Или вы забыли? Что написали мне?

Я написал? Что написал? Когда?..

Внезапный гул в ушах с мутной пеленой в глазах заставили меня пошатнуться и опереться на спинку дивана. Кхуши что-то говорила… или спрашивала? Но все так же, не поворачиваясь ко мне. Я ничего не слышал, с трудом продираясь сквозь вату, обложившую мое сознание. Апатия накрыла плотным коконом. Не к этому я стремился, не такой встречи я ждал… Хотелось только одного – лечь в постель. Одному. И уснуть часов на десять. Одному. Хотелось покоя.

Дождавшись, когда накатившая слабость отступит хоть немного, я молча пошел к лестнице. Целью стало добраться до спальни. Все остальное – завтра. И разбор произошедшего, и наказание виновных, и непонятное настроение жены, вникать в которое у меня совсем не было ни желания, ни моральных сил.

Шаги по лестнице давались с трудом, и я едва удерживался от малодушного желания ухватиться за поручни. Тишина разбивалась только чуть слышным звуком от соприкосновения подошвы обуви с деревом лестницы.

Громкий голос Кхуши долетел до меня, прорвавшись сквозь овладевшее мной безразличие, взрываясь, словно петарды на Дивали, в моей голове.

– Арнав, вы были с другой женщиной? – Продолжение ее фразы меня не коснулось, впечатав только эти слова в мое дремотное сознание. И я замер. Замер, услышав безжизненный голос жены. Безжизненный, но в то же время полный страстного желания, безудержной надежды. «Арнав, вы были с другой женщиной?». Вязкий липкий сон, мучавший меня невнятными ощущениями в офисе, всплыл со дна памяти, врезаясь мутными картинками, полу образами. Чужое тело под рукой. Нога, бедро, грудь. Рука соскальзывает, повисая бесчувственной плетью, но спустя секунды снова чувствует неприятную холодную кожу. Чужую. «Арнав, вы были с другой женщиной?». Ледяной страх сковал мое тело. Сон, это же был сон? Если… то… я не мог. Я не мог? Ничего более низкого, чем измена в отношениях мужчины и женщины я не представлял. Я просто не приемлю такого для себя и своей женщины. И не мог этого сделать в нормальном состоянии. Но был ли я в нормальном состоянии этой ночью?

Кхуши ждала ответа, я чувствовал это всем существом, но страх мешал мне повернуться к ней. Я не знал ответа. И врать я ей не могу… В голове что-то противно щелкало, напоминая звук, который издают огромные мерзкие насекомые из фильмов-ужасов. Я вяло удивился бреду подсознания. Кхуши ждала, и я чувствовал, как время для ответа утекает сквозь пальцы. Но ответа не было… Внезапно злость захлестнула меня, отодвигая страх на задворки сознания.

– Тебя не касается, где я был! И с кем я был! – голос, с вкрадчивого шепота, нарастал с каждым словом, и я почти кричал. Кто-то или что-то во мне с наслаждением вглядывалось в явственно проступающий на ее лице страх, панику, боль, разочарование. Так-то лучше! – Не забывайся! Между нами есть контракт, есть соглашение, и это все! – я смутно понимал, что именно я говорю, злость резко сменилась апатией, но я сумел выдержать тон хлестких пощечин. Под конец чуть не покачнулся, удержав себя в вертикальном состоянии только силой воли, и захлопнул за собой дверь спальни, сохраняя в угасающем сознании только переполненные невыплеснутой затягивающей болью глаза Кхуши. Скатываясь по стенке, я пытался достучаться сам до себя, задавая себе один и тот же вопрос – Боль? Откуда в ее глазах боль? Ответа не было, я исчез из мира вопросов и ответов, потеряв сознание, реальность, и… кажется… еще что-то… важное...

…..

Я недолго был без сознания, судя по часам, стрелки на которых показывали на десять минут позже того времени, как я вошел в комнату, автоматически бросив взгляд на часы. С трудом поднял на ноги непослушное тело и, сделав два шага, опустился на кровать, роясь в тумбочке. Таблетки на месте. Графин с водой тоже. Я выдавил из блистера необходимое мне лекарство и запил его, автоматическим движением запрокинув голову. Мне бы поесть. Тут мы с урчащим желудком были солидарны. Но прежде – душ. Он мне нужен был сейчас как для того, чтобы смыть с себя следы прикосновений чужого тела, остро ощущаемые налетом грязи, так и для того, чтобы убедиться, был ли у меня секс. Как хотите, но следы физической близости скрыть от взгляда опытного мужчины не удастся. А сводить меня неизвестная женщина в душ не могла, так как моя рабочая душевая кабина находилась на ремонте – в ней попросту не было воды.

Поэтому, выпив стакан воды, чтобы обмануть желудок, я направился в душ, надеясь и страшась одновременно узнать правду…

Глупая улыбка, выдох облегчения, расправленные плечи. Ничего не было, Кхуши, ни-че-го. Я с удовольствием втирал в тело пахнущую хвоей пену, стирая даже память о чужих прикосновениях. Выйдя из душа, обтерся жестким полотенцем, доводя свою кожу до состояния жжения. Замер перед зеркалом. Мысли наконец-то стали проясняться. Первое – некто что-то сделал со мной вчера. Я мог бы предположить, что просто потерял сознание, но меня никак не могли оставить одного в таком состоянии. Второе – воспоминание о том, как с моим бесчувственным телом что-то делали. Женщина. И – я похолодел – странный вопрос Кхуши насчет женщины. Черт! Отогнав мысли о жене на задворки сознания, я искал решение насущных проблем, выстраивая в голове план действий, четко и слаженно. Секретарь, водитель, охрана. Я вытрясу из них правду, и кое-кто сильно поплатиться за то, что затеял со мной игру.

Последнее воспоминание, словно дожидаясь окончательного прояснения моего мозга, встало перед глазами, как живое. Я что-то кричу, лицо искажено злобой. Контракт, соглашение? Даже сейчас я с трудом разбираю смысл своих сказанных жене слов.

Она, наверное, обиделась. Я был зол, кричал на нее.

– Ничего, Кхуши. Я окончательно разберусь с тем, что произошло и все тебе расскажу. И попрошу прощения за свою странную для меня самого грубость.

…Я так и не осознал полный смысл сказанных Кхуши слов, последовавшим за таким важным для нас двоих вопроса, как и не дал себе труда проанализировать странность самого вопроса, совсем не характерного для моей жены…

Кхуши.

Вот и все. Так ведь, Богиня? Я держалась, стоя час за часом у окна, сердцем ожидая Арнава. Держалась, отгоняя грызущие сомнения. Держалась, увидев приближающийся свет фар. Держалась, когда он вошел в дом, не позволив себе подбежать к нему и уткнуться в него, родного, чтобы он спрятал меня в своих руках от жестокости мира.

Вся нелепость моих надежд обрушилась на меня осознанием их иллюзорности, когда он, как ни в чем не бывало, извинился за то, что задержался на работе. Я еще цеплялась остатками веры в своего мужчину, задавая ему вопрос, ответ на который уже выжженным клеймом стоял у меня перед глазами. Теми фотографиями. Богиня, он так разозлился… но его злость я могла принять, могла простить, мне не привыкать к взрывному характеру своего мужа. Но та неуверенность в его глазах, тот страх, они… они сказали мне все без слов. Я испугалась не его криков. Я испугалась своего рушащегося мира. Снова. Если бы были силы, я бы рассмеялась. Громко, взвизгивая от впивающейся боли, до слез… Я снова это сделала! Снова отдала свое сердце тому, кто никогда не нуждался в нем. И он снова, опять! Разбил его…