Играем в поэзию

И кое-что про что-то мямлит..." и так далее.

Ничего удивительного, что завсегдатаи Четыреста Сорок Восьмой тут же решили последовать примеру старших собратьев.

И общего героя тут же определили: круглого, румяного, жизнерадостного, который ото всех ушел. Почти ото всех.

А второй избранник оказался полнейшей противоположностью первому: бел, несмел, уныл.

Объединяло их только одно - любовь к вокалу.

Колобок

1. Колобок - это славное имя

Вызывает умов возмущенье.

Звери злобные. Съеден был ими

Ты, имевший к свободе влеченье.

Голубые глаза и румянец

Все прекрасно в тебе, Колобок.

Но, смертельный исполнивший танец,

Ты навек превратился в лубок.

2. Колобок оставил Бабку,

Колобок оставил Деда.

Хватит киснуть на окошке!

В путь! Да здравствует свобода!

Покатился по дорожке

(Благо круглый, не квадратный)

Хоть и Лисоньке под ножки,

Хоть и Лисоньке на носик,

Хоть и Лисоньке в желудок,

Но свободен он, ребята.

Да, не съела его Бабка.

Не достался он и Деду.

Предпочел утробу лисью

Жизни тихой и домашней.

3. О, колобок, беспечный странник:

Свое отпеть и снова в путь.

Ты вечно мчишься по дорогам

Куда-нибудь, куда-нибудь.

Поешь ты песни не случайно,

Они - судьбы твоей залог.

Пропел и дальше покатился,

Другим пишите некролог.

Но берегись лисы, мой милый,

Она тебя не пощадит.

Ведь выше песен ставят лисы

Свой крокодилий аппетит.

Пьеро

1. Бледнолицый, синеглазый,

Он по свету с мандолиной

Ходит или же над книгой

Низко голову клонит.

Посвящает он сонеты

Синевласой милой кукле

Или же поет куплеты,

Чтобы публику смешить.

Беспокойный дух живет в нем,

Он романтик, он несчастен,

Он любви своей подвластен,

А не мнению людей.

2. Один, один, совсем один,

Душа из мрака, нет свободы,

А плоть из ваты и тряпья,

И рукава длинны, как годы.

3.
– Знай, Пьеро, что Коломбина

Нам с тобою не товарищ.

Жизни грустную картину

В серенаде не заваришь...

Но сутулая фигура

Под окном ее маячит.

Знать, красотки шевелюра

Что-то значит, что-то значит.

4. (Полина Барскова, 12 лет)

Моn cher Пьеро, опять встает луна,

Как грош серебряный, как глаз печальной рыбы.

Здесь все в дыму отчаянья и сна.

В беседке тонкой талии изгибы

Затянуты в зеленую парчу.

Не обижайтесь, милый друг. Молчу...

Но все же я клянусь, встает луна,

Вы снова жжете черновик сонета,

И черной тушею ложится лето

На город...

А ваши руки приторно белы,

А ваши ножки кукольно малы.

О, мой Пьеро, как душно и обидно;

В глазах лишь запах этой липкой мглы

Ни ваших рук, ни женщины не видно.

"ЕЛОЧКА" В СТИЛЕ "РОК"

В бурной молодости, плавая на рыболовных судах в Баренцевом море, сочинил поэт Николай Рубцов легкомысленный, веселый стих:

Стукнул по карману - не звенит;

Стукнул по другому - не слыхать.

В коммунизм - таинственный зенит

Полетели мысли отдыхать...

и т.д.

Таким стих этот и вошел в многочисленные книги поэта (изданные, к сожалению, уже после его смерти).

И вдруг в одной из газет этот же самый стих обнаружился в совершенно новом и, надо сказать, презабавнейшем обличьи: у каждой строчки оказалось ритмическое прибавление, как бы коротенький ироничный комментарий к ней (к строчке):

Стукнул по карману - не звенит:

как воздух.

Стукнул по другому - не слыхать,

как в первом.

В коммунизм - таинственный зенит

как в космос,

Полетели мысли отдыхать,

как птички,..

и так далее, совершенно в том же прелестном духе.

Гениально! И, как все гениальное, - просто. Легким вмешательством в стих можно, оказывается, не только изменить его звучание, его настроение, но даже и сюжет в нем возможно поменять...

– Хорошие-то стихи менять как раз не стоит: жалко.

– А плохих никто не знает. Не запоминаются.

– Но есть ведь стихи, которые знакомы всем с детства. Известные настолько, что непонятно уже, хорошие они или плохие. Взять хотя бы стихи "дедушки Корнея". Или "Зайку".

Взяли "Зайку", попробовали обойтись с ним "по-рубцовски". Получилось крупно, выразительно, трагично:

Зайку бросила хозяйка.

Негодяйка!

Под дождем остался зайка

Бедный зайка!

Со скамейки слезть не мог

Вот это номер!

Весь до ниточки промок,

Простыл и помер!

Обрадовались, решили экспериментировать дальше, для чего и выбрали знаменитую вечнозеленую "Елочку".

Не прошло и получаса, как невинная, скромная "Елочка" обрела вторую жизнь, причем, не только в стихах, но, судя по всему, и в музыке: петь о том, что с ней произошло в новой поэтической версии, на прежний (невинный и скромный) мотив не получилось, а вот "рок средней тяжести" оказался вполне уместен.

Так и спели.

Тем и удовлетворились на этот раз.

В лесу родилась елочка

от елки,

В лесу она росла

без перерыву,

Зимой и летом стройная,

а также

Зеленая была,

как алкоголик.

Метель ей пела песенку

скрипуче:

"Спи, елочка, бай-бай,

Усни навечно".

Мороз снежком укутывал,

как в саван:

"Смотри не замерзай,

а то загнешься".

Трусишка-зайка серенький,

как вторник,