Игрок

Когда я выхожу из ванной, обнаруживаю, что меня уже дожидаются. Власов протягивает мне руку, и я знаю, что это значит. Стараясь выбросить из головы неуместные мысли, делаю шаг навстречу. Признаться, я давно об этом мечтаю. О сексе с ним. Жаль, что не в плане «горим, пожар, туши скорее», а скорее «клин клином вышибают». Да, это эгоистично, но если Арсений с наслаждением трахает мою кузину, почему бы мне тоже не предаться разврату с не в меру симпатичным доктором?

Едва прижав меня к груди, Власов поднимает край моей водолазки и проводит пальцами по коже. Это очень приятно, но тревожит. Он не стесняется, не боится получить отпор. Он просто так решил. И пока что в наших отношениях все идет именно так, как хочет он.

Мне бы хотелось, чтобы в порыве страсти он не обратил внимания на шрам, не начал сразу же задавать вопросы, но он раздевает меня, едва переступив порог спальни, слишком рано, слишком быстро, и, когда водолазка наконец оказывается на полу, в нашей прелюдии образуется неловкая пауза.

— Я расскажу тебе об этом, но не сейчас, — предупреждаю, подавляя дрожь в голосе и самостоятельно расстегивая молнию на юбке.

— Жен… — начинает он, но я прижимаюсь к нему всем телом и стягиваю юбку.

— Ты ведь не отвергнешь меня из-за какого-то шрама.

Запрещенный прием. Теперь он будет уверен, что своими расспросами меня уязвит. Но мне плевать. Я собираюсь соблазнить его любым способом, потому что мне надоело сдаваться на милость болезни!

Мы с Власовым сидим за столом друг напротив друга над тарелками с завтраком, который приготовила, конечно же, не я. По очереди улыбаемся и прячем глаза. Говорить не хочется. Прошедшая ночь была такой приятной, что хочется оттянуть момент возвращения взрослых демонов и проблем хотя бы на чуть-чуть… Да, Власов поддался: позволил мне сохранить свою тайну, и за этим последовал вкусный секс, порция объятий. Жаль, что уснуть удалось лишь порознь (не настолько мы привыкли друг к другу). Но наступило утро, и теперь своей очереди дожидаются объяснения — нетерпеливо переминаются с ноги на ноги, заглядывают через плечо друг другу. Жалею, что не поговорила со Стасом раньше. Хотя, навряд ли для объявления о болезни существует подходящее время.

Я боялась, что он с самого утра (прежде, чем успею в халат завернуться) скользнет пальцами по моей груди и спросит — за что скальпель так со мной? Но этот мужчина, кажется, поступает правильно всегда. Он меня поцеловал, пожелал доброго утра, поднялся и пошел готовить омлет с томатами. Кстати, последние пожарил на бальзамическом уксусе. Я понятия не имею, чем этот уксус такой особенный, но раз мне о нем сообщили, значит, штука важная. Хотя неплохо бы предупредить Власова о полной безграмотности его собеседника.

— Ты должен знать обо мне кое-что ужасное, — начинаю драматично и тут же натыкаюсь на настороженный взгляд. — Я совершенно не умею готовить.

Власов моргает от удивления. Думаю, он ожидал откровений о шраме.

— Даже яичницу не поджаришь? Не верю.

— Я абсолютно избалована.

— Ничего, я уверен, что это поправимо.

— А зачем поправлять? По-твоему, это существенный недостаток?

Клянусь, я это сказала скорее в качестве проверки, но Власов очень забавно смутился. Наверное, ему и в голову не приходило, что есть девушки, которые не ставят очаг во главу угла. Сдается мне, у нас еще не раз кардинально разойдутся точки зрения.

— Ну…

— Спокойно, Власов… Я пошутила. На самом деле, моя кузина Ви уже пыталась научить меня готовить, но ничего не вышло, — посмеиваюсь.

— Это та, которая замуж выходит? — уточняет Власов, морща лоб. Да уж, мою ветвистую семейку не вдруг запомнишь.

Но его слова выкидывают меня прямиком в омут мыслей об Арсении. Они ведь расстались… Хотя что это меняет? Мне было сказано прямым текстом, что дело не в другой женщине, всему виной — болезнь. Тут сколько бы постелей он не сменил… Нет, все, долой эти мысли! Да и вообще, что я тяну? Надо рассказать и навсегда покончить с этой историей! Или да, или нет. Я на примере Арсения узнала, «что может быть когда-нибудь» невозможно. А ведь сколько метаний из-за чувства подвешенности.

— Власов, слушай, тот шрам…

Он, кажется, выдыхает с облегчением, когда я начинаю говорить об этом. Видно, не знал, как подступиться к скользкой теме. Все мы не любим пересекать границы зон личного комфорта, а потребовать у девушки, с которой встречаешься, причину, по которой ее положили на операционный стол, вскрыли и что-то поправили, не вдруг решишься!

— В общем…

В этот момент звонит мой телефон, и я, тихонько чертыхнувшись, хватаюсь за мобильный. И, как только вижу имя на дисплее, все разговоры и объяснения теряют всю свою важность. Это Григорий. Решимость внезапно отказывает, я бестолково гляжу на разрывающийся сотовый, пока Власов не спрашивает, не лучше ли поспешить с ответом. Лучше, наверное, но страх разуму плохой советчик.

Поговорить лучше в комнате, чтобы Стас не слышал. Я не уверена, что получится вежливо, а портить о себе впечатление совсем не хочется. Не станешь же ему выкладывать всю подноготную этой истории.

— Алло, — отвечаю, оказавшись в комнате. Старательно подавляю панику. Мне может быть сколь угодно страшно, но показывать это нельзя.

— Евгения Александровна? — доносится в ответ. — Рад слышать. Я вас не разбудил?

На часах без пятнадцати восемь… уместный вопрос.

— Предпочитаю отвечать на звонки после завтрака, но…

— Ничего, я вас не сильно задержу, — перебивает меня Григорий, демонстрируя, что мое мнение не интересно, а о фальшивой вежливости он уже пожалел. — Дело в том, что я слышал о вашем новом ухажере. Так понимаю, это и можно считать ответом на мой вопрос о нашем… союзе?

— Вы… вы за мной следите? — спрашиваю недоверчиво.

Пауза.

— Разумеется.

Мой вопрос, кажется, обескураживает собеседника, а во мне закипает злость. Я на такое не подписывалась! Или эта мера автоматически применяется к каждому, кто хоть как-то связан с криминальным миром? Черт возьми, я не какая-нибудь преступница, чтобы окружающим раздавали ордера на сование носов в мою жизнь! Да что за чушь?! Можно хоть что-то сделать, не становясь объектом чужого пристального внимания? О болезнях рассказывают родители, операции близким делают коллеги, парень, который свел меня с ума, стал спать с моей кузиной, а теперь на хвосте и вовсе повис маньяк, который меня преследует. Я словно в игре Твистер: стою, изогнувшись под неестественными углами, дрожу от напряжения, а кто-то гадкий и безжалостный не перестает крутить стрелку-истязательницу, заставляя меня закручиваться во все более немыслимые узлы. А вокруг зрители, они стоят с любопытством ждут, чтобы я упала. Интересно, хотя бы сделают вид, что разочарованы, когда это, наконец, случится? Или вслух позлорадствуют: «мы же говорили!».