Игры Немезиды

— Только бы уцелели, — пробормотал он. — Пожалуйста, пусть они выживут!

— Что? — не понял Фред.

— Ничего. Я готов.

Фред включил связь.

— Драммер, отключение воздуха — это не все. Надо подтянуть тяжелую артиллерию. Я набрал в баре команду боевых десантников. Они сейчас идут вам на помощь.

«Поняла, — отозвалась Драммер. Холдену почудилось, что она улыбается. — Только скорее. Мы потеряли двоих. Не знаю, долго ли продержимся».

— Десять минут, — сказал Фред и окровавленной левой рукой сделал астерский жест, приказывающий: «По местам».

Засадники подняли оружие. Холден тоже. Те, что засели в резервном, собрались идти на прорыв только через пять минут. Дверь хлопнула, открываясь, и из машинного потекли люди — примерно полдюжины человек. Одеты они были обычно: форма безопасников, комбинезоны техников, свободная одежда, привычная Холдену по барам и коридорам. Просто люди, граждане Тихо. Или Пояса. Они заняли позиции, позволяющие укрыться от навесного огня команды Драммер. О второй группе они еще не знали. По сигналу Фреда шестеро открыли огонь из засады. Правда, Холден признался себе, что не слишком старается попасть. Вторая волна выходящих из резервного столкнулась с отступающими. Люди Драммер рванулись вперед, послав перед собой шквал гелевых пуль и полицейских гранат, взрывавшихся пеной, которая почти мгновенно застывала как камень.

Через полминуты бой закончился. Еще через пятнадцать минут оборонительная сеть была восстановлена, а атаковавший станцию торпедоносец со всех ног улепетывал, прячась между астероидами Траяна. Во что это обошлось, стало ясно только через час.

Более или менее обеспечив безопасность станции, Фред позволил отнести себя в медотсек. Даже в слабой гравитации кольца было заметно, как он ослабел. Медсистема через четыре иглы накачивала его искусственной кровью, и краска понемногу стала возвращаться на его лицо. Холден сидел у постели раненого, смотрел на экраны приборов, но ничего не видел. Ему хотелось просмотреть новости о Земле, но и в этом он себе отказал. Чем дольше не знаешь, тем дольше можно не думать. Появление Драммер с рапортом об ущербе стало для него облегчением. Способом отвлечься.

— Торпеды раскололи дюзовый конус, — сообщила безопасница.

— Повреждения серьезные? — спросил Фред.

— Вы хотите гонять станцию на залатанных дюзах? Достаточно серьезные, чтобы пришлось ставить новый.

— Разумно, — согласился Фред.

— Хорошо хоть, кольцо не взорвали, — вставил Холден. — Если бы та торпеда не дала осечку…

Лицо Драммер застыло.

— Насчет кольца… мы ошибались. Нападавшие запустили снаряд, который выглядел как торпеда, но на конце они приспособили спасательный мех. Вогнали его в ваш кабинет, вскрыли наружную обшивку и вынесли полстены.

Фред моргнул.

— Вот зачем им понадобился скафандр, — сказал Холден. — А я еще удивлялся. Однако довольно странный способ до тебя добраться — вскрыв кабинет, как банку сардин.

— Им нужен был не я, — сказал Фред.

Он помолчал, потом невнятно выругался.

— Что? — переспросил Холден. — А что же тогда?

Ему ответила Драммер. Тем же профессиональным тоном, каким говорила в бою:

— Противник забрал часть стены с сейфом полковника Джонсона. Вскрыть его будет непросто, но при наличии времени и инструментов, думаю, удастся.

— Но ведь они и так внедрились в командные структуры. Вряд ли они узнают что–то новое…

Холден уже понял, но хотел дать Вселенной шанс опровергнуть его знание. Доказать, что худшего не случилось.

— Они получили образец, — сказал Фред, превращая страх в факт. — У них, кто бы они ни были, теперь есть протомолекула.

Глава 24 Амос

—А плотность не влияет? — спросила Кларисса.

Та пакость, что накачивали ей в кровь, успела выветриться. Теперь девушка выглядела получше. Под пергаментной кожей еще просвечивали вены, но на щеки вернулось немного краски.

— Влияет, конечно, но главное — сколько энергии вложено в разгон метеорита. Выбросишь ли ты с корабля вольфрамовую чушку или пуховую подушечку, корабль все равно придется разогнать до скорости, которую ты хочешь придать снаряду. Деньги вперед, в смысле затрат энергии.

— Но подушка сгорела бы прежде, чем ударилась о Землю. — О, вот теперь верно замечено.

На экране снова и снова повторялись кадры удара, натасканные из всех подвернувшихся источников: с терминалов, с камер наблюдения, с картографических спутников на орбите. Столб ионизированного воздуха был ярким, как след снаряда рельсовой пушки, и над Северной Африкой снова и снова расцветала огненная роза. Еще один светящийся столб — и по необозримым просторам голубовато–серой Атлантики расходится круг нездоровой зелени, заляпавший небо белыми и черными пятнами. Репортеры как будто поверили, что, пересмотрев это много раз, найдут какой–то смысл. Миллионы жертв, и еще больше людей погибнет в ближайшие часы от цунами и наводнений. Миллиарды умрут в ближайшие несколько недель или месяцев. Сколько ни смотри, такое нельзя осмыслить.

Но и отвести взгляд Амос не мог. Только и способен был болтать с Персиком о пустяках и ждать, что будет дальше.

Закадровый голос говорил с мягким европейским акцентом и внушал спокойствие, которое сам, вероятно, заглотил с горстью таблеток. А может, голос модифицировала и обогащала команда операторов.

— Снаряд был замечен радарами уже в атмосфере Земли, когда до падения оставалось меньше секунды.

На экране появился апокалиптический вид со спутника: пять кадров, склеенных в кольцо, с картиной попадания в Атлантику и катящейся через океан ударной волны. Масштаб впечатлял.

— Вот, — Амос ткнул пальцем в экран, — откуда я знаю, что бомбы были с антирадарным покрытием. Оно выгорело в атмосфере и перестало работать, так? В общем, они прошли от ионосферы до уровня моря меньше чем за полсекунды, а это около двухсот километров в час. Навскидку такой бабах, как они описывают, можно получить от кубика из карбида вольфрама со стороной три с половиной — четыре метра. Не так много.

— Ты все в уме считаешь?

Амос пожал плечами.

— Работа такая — я уже много лет вожусь с термоядом в магнитной ловушке. Более или менее та же арифметика. Начинаешь чувствовать порядки величин.

— Понятно, — сказала Кларисса. И спросила: — Ты думаешь, мы погибнем?

— Угу.

— От этого?

— Может быть.

Новостной канал показал пятисекундный клип с парусной яхты. Вспышка идеально прямой молнии, странная деформация пространства воздушной линзой, яркий свет, и изображение исчезает. Те, кто был на яхте, погибли, не успев понять, что видят. Наверное, последние слова в этот день чаще всего звучали так: «Смотри–ка…» или «Ох, черт!». Амос чувствовал, как что–то давит у него в животе, словно он немного объелся. Наверное, от страха, или от потрясения, или еще от чего–то. Кларисса тихо выдохнула. Амос обернулся к ней.

— Я бы хотела еще повидать отца.

— Да?

Минуту она молчала.

— А если бы он сумел? Научился бы контролировать протомолекулу? Все стало бы по–другому. Такого бы не было.

— Другое было бы, — поморщился Амос. — А если б ты видела то, другое, вблизи, то не стала бы думать, что оно лучше.

— Как по–твоему, капитан Холден когда–нибудь?..

Пол вздыбился и ударил Амоса по ногам. Он инстинктивно попытался перекатиться, но от этого удара уйти было некуда. Экран разбился, свет погас. Звук оглушал. Несколько секунд Амоса швыряло по комнате, как игральную кость в стаканчике. В темноте он не понимал, обо что бьется.