Игры Немезиды

— Очень жаль, — сухо заметил Холден. — От Алекса все еще ничего?

— Ну, будем надеяться на лучшее, — успокоил Фред. — По последним данным разведки, нападающие прекратили огонь. Похоже, решились на абордаж.

Холден похолодел.

— По уставу корабль взрывают, если абордажная команда приближается к машинному залу или центру управления.

— Так положено делать, чтобы враг не захватил шифров, — вставила Драммер. — А эти уже летают на военных кораблях Марса. Что может быть хуже?

Все трое помолчали. Потом Фред негромко и угрюмо бросил:

— Веселые дела. Вы собираетесь приложить руку, капитан?

Холден переглянулся с Драммер. Та держалась с профессиональной невозмутимостью, но в глазах безопасницы ему почудилась тревога. Фред Джонсон добрых два десятилетия управлял станцией, а теперь он улетает. Возможно, не вернется. И Холден тоже.

Все здесь ведут трудный бой…

— Дам пока покомандовать Фостеру, — сказал Холден. — Пусть прочувствует корабль. А у меня еще осталось дело на станции.

***

Моника перебралась в другое помещение. Она встретила Холдена как незнакомца. Проведенные вместе месяцы, когда они — Холден с командой и Моника — выбирались из–за Кольца, ее безумная работа на «Бегемоте», когда он еще не стал станцией «Медина», похищение и спасение — все это осталось в прошлом. Сидящая на кушетке Моника была вежлива, и не более того.

Ну вот, — сказал Холден, — я улетаю. Не знаю, когда мы встретимся, если вообще встретимся. И кажется мне, между нами что–то неладно.

— Почему?

— Не под запись?

Тишина в комнате стала еще холоднее. Потом Моника вынула их кармана терминал и дважды стукнула пальцем по меню. Аппаратик пискнул. Она оставила его лежать на колене.

— Договорились. Не под запись.

— Потому, что я тебе солгал, и ты это знаешь. И сердита на меня. И потому, что ты пыталась вытянуть из меня то, о чем я говорить не хотел, подбрасывая неожиданные вопросы в разгар интервью, и я на тебя сердит.

Моника вздохнула, но лицо ее смягчилось. Она выглядела старше, чем при первой их встрече. Хоть сейчас на экран, совершенство в любое время дня и ночи — однако вселенная ее утомила.

— Что с тобой, Холден? Ты же был «человеком, которому нечего скрывать». Единственным голосом, которому мог верить каждый, потому что ты пусть и не все знал, но хотя бы говорил все, что считал правдой. А тот, кто зачитывал мне пресс–релиз, был не ты.

— Фред просил не говорить, что целились в него.

— И что они ушли с образцом протомолекулы, — добавила Моника и показала ему терминал. — Запись отключена. Будь любезен, не ври хоть сейчас.

— И что они ушли с протомолекулой, — подтвердил Холден.

Взгляд Моники смягчился. Она раскинула руки, пошуршала ногтями по обивке кушетки.

— Это главное. Самое страшное, что случилось за последнее время. Ты не думаешь, что люди вправе знать, какая опасность им грозит?

— Фред знает. Он сообщил Авасарале и Смиту. Земля и Марс знают. АВП знает. А поднимать панику без причин…

— Для паники сейчас есть причины, — возразила Моника. — А решать за других, что им следует знать, и добиваться, чтобы они вели себя так, как ты считаешь нужным?.. Хорошие люди так не поступают, сам понимаешь. Это высокомерие и привычка решать за других недостойны тебя. Может быть, для кого–то такое поведение нормально. Для воротил в политике. Но тебя оно недостойно.

В груди у Холдена стало горячо. От стыда, от гнева или какого–то более сложного чувства, он не знал. Вспомнились слова матери Тамары: «Обиднее всего то, в чем есть какая–то правда». Ему хотелось ответить жестоко и подло. Уязвить в ответ. Он сцепил пальцы.

— От твоих поступков что–то зависит?

— Что?..

— Твои репортажи. То, что ты рассказываешь людям, имеет силу?

— Конечно!

— Тогда важно и то, как ты применяешь эту силу. Не скажу, что мы были правы, когда замели под ковер дело с протомолекулой. Но скажу, что рассказать о нем всем и каждому — особенно сейчас, среди того ада, который уже творится, — еще хуже. В Медленной Зоне ты была голосом, объединявшим нас всех. Ты внесла в хаос подобие порядка. Это ты дала людям чувство безопасности. Успокоила их, помогла им рассуждать рационально. Вести себя более цивилизованно. Нам снова это нужно. Мне нужно.

— Как ты можешь?.. — начала Моника, и тут ее терминал загудел.

Она раздраженно опустила на него взгляд и, включив двойным касанием, подняла палец — секундочку!

— Что там? — спросил Холден, но Моника уже читала сообщение, и глаза ее медленно округлялись. — Моника! Если это предметный урок насчет того, как гнусно утаивать информацию, я признаю, он исполнен изящно. Но если бы ты пока перестала…

— Корабль атакующих. Тех, кто преследует премьера Марса. Их флагман передал сообщение. — Моника подняла глаза. — Тебе.

Голос Наоми звучал из ручного терминала слабо и тонко. Пробуждение от кошмара оборачивалось еще более жуткой явью:

«Если вы это слышите, прошу передать дальше. Говорит Наоми Нагата с „Росинанта". Сообщение для Джеймса Холдена. Программа управления магнитной ловушкой искажена. Не запускай реактор…»

Она еще говорила, а Холден уже достал свой терминал. Пальцы заныли, и он заставил себя не стискивать аппаратик. Ввел запрос на связь с Драммер. Сердце колотилось о ребра. Чудилось, что он, шагнув с башни, не ощутил под ногами ступени. Моника чуть слышно бранилась. Ругательства звучали как молитва.

Если при включении реактора откажет магнитная ловушка, «Росинант» погибнет за долю секунды. У станции Тихо есть шанс выжить. Отчасти.

«Драммер слушает, — произнес терминал. — Чем могу быть полезна, капитан?»

— Реактор запустили? — спросил Холден.

Полсекунды Драммер молчала. Полсекунды показались ему годом.

«Да, сэр. Загрузка шестьдесят процентов, все отлично».

— Отключить, — приказал Холден. — Отключить немедленно.

Наступило молчание. «Не спрашивай зачем, — думал Холден. — Не спорь, не проси объяснений. Пожалуйста, не надо».

«Исполнено. Реакция прекращена, — сообщила Драммер. — А теперь могу я спросить, в чем дело?»

Глава 34 Алекс

«…Не запускай реактор, пока не переустановишь драйвера из надежных проверенных источников. Если вы слышали это сообщение, пожалуйста, перед…»

Передача прервалась.

— Это надо передать, — сказал Алекс. — Чтобы дошло до Холдена.

— Я позабочусь, — ответила капитан Чудари. — А вы с премьер–министром эвакуируетесь сейчас же.