Игры Немезиды

— Я слышал, подмога уже подоспела, — сказал он.

— Да, хотя мы надеялись на большее. Сегодня на тренажерах об этом говорили. Вспомогательная эскадра должна уже включиться в оперативный план, только вот беда: команды там — чертова зелень. Зелень — в смысле все впервые в рейсе.

— Да ну! — не поверил Алекс.

— Все опытные команды ушли к Венгрии, прикрывая нашу шестерку.

— A-а. Ну, все же лучше лететь в стайке подростков, чем двумя фрегатами вовсе без прикрытия, — сказал Алекс. — Хотя, извини уж, я надеялся, что вылетающая из–за холмов кавалерия окажется чуть более опытной.

— О нас, наверное, так же говорили, когда мы начинали.

— Наверняка. Я первый рейс вел соло и чуть по ошибке не сбросил стержень реактора.

— Серьезно?

— Да, запутался.

— Ну, армии без бардака не бывает, — признала Бобби. — Остается надеяться, рейс на Луну — в самый раз для молокососов.

Алекс кивнул и поднес к губам грушу с кофе.

— Ты так думаешь? Ты правда считаешь, что все позади?

Молчание Бобби послужило ему ответом.

Они заканчивали завтрак под менее болезненные темы: обсуждали разницу в подготовке десанта и флотских и спорили, какая лучше; Алекс рассказывал про Илос и Медленную Зону; прикидывали, что будет делать Авасарала, когда премьер-министра доставят на Луну. Алекс любил такие разговоры понимающих друг друга профессионалов. С тех пор как они летали в одной команде, прошли годы, но Бобби была хорошей собеседницей. В другой жизни он бы, пожалуй, приударил за ней. В армейской жизни — уж точно. В обстановку водовоза «Кентербери» Бобби не вписывалась даже в воображении, зато Алекс подумывал, каково бы с ней было на «Роси». «Росинант» отчасти потому и стал для него домом, что маленькая команда имела так много общего. Близость создавалась долгой жизнью бок о бок с одними и теми же людьми. Впусти в эту жизнь кого–то еще — пусть далее такого толкового, компетентного и легкого в общении человека, как Бобби, — и новичок окажется на отшибе, а нет ничего страшнее для команды, чем человек, чувствующий себя лишним.

Алекс все еще размышлял об этом, дожевывая предпоследний кусок так называемого омлета и слушая рассказ Бобби о скалолазании в марсианских горах, когда включилась сирена.

«Всем занять посты по боевому распорядку, — проговорил холодный жесткий голос между тревожными завываниями. — Это не учения».

Алекс подскочил и, не успев понять, что делает, бросился к своему амортизатору. Бобби оказалась рядом. Оба, выходя, швырнули подносы с завтраком и груши в утилизатор — тренировки выработали привычку не оставлять незакрепленных предметов, превращающихся при резком маневрировании в летящие снаряды. Палубы уже вздрагивали от выстрелов ОТО, хотя Алекс не представлял, кто мог незамеченным подобраться на расстояние, доступное орудиям точечной обороны. Едва они вышли в коридор, сирена смолкла. Их сразу перехватил десантник — сержант Парк.

— В каюты добраться не успеете. Идемте, найду вам свободные места.

— Что случилось? — спросил Алекс, рысцой поспевая за сержантом.

— В нас стреляют корабли поддержки.

— Что? — ахнула Бобби.

Парк, не сбиваясь с шага, открыл люк в пустую кают–компанию и втолкнул пассажиров внутрь. Алекс упал в надежные объятия амортизатора и привычно пристегнулся. В голове царил кавардак.

— Кто–то подделал опознавательные коды военных? — предположил он.

— Нет, это наши птички, — ответил Парк, проверяя крепления на его койке.

— Как же тогда…

— Мы надеемся со временем выбить из них ответ, сэр. — Говоря это, Парк уже проверял крепления у Бобби. — Прошу оставаться на местах до отбоя тревоги. Сам не слишком понимаю, чего ждать, но думаю, возможны…

Корабль резко лег на бок, заставив шарнирные койки развернуться на сорок пять градусов к палубе. Парк сгруппировался перед самым ударом о стену.

— Парк! — выкрикнула Бобби, берясь за застежки ремней. — Доложись!

— Оставайтесь на местах, — крикнул десантник снизу и из–за спины Алекса.

Резкая перегрузка вдавила пилота в гель. В бедро вошла игла, накачивая организм коктейлем, снижавшим риск инсульта. Иисусе, дела серьезнее, чем он думал.

— Парк, — повторила Бобби.

Ей ответил поток ругательств. Десантник проковылял к двери и оставил их вдвоем.

— Вот это херово. Как же это херово…

— Можешь до чего–нибудь дотянуться? — Алекс кричал, хотя их с Бобби разделяло всего полтора метра. — Моя панель управления отключена.

Сквозь отдаленные вибрации ОТО и низкий гул выпускаемых ракет слышалось ее дыхание.

— Нет, Алекс. Мне достался резервный экран.

Громкий протяжный стон пронизал палубу, койки в ответ задребезжали, снова меняя положение. Тот, кто стоял сейчас у руля, не жалел корабля. К знакомому гулу орудий добавились другие, менее понятные звуки. Сознание Алекса толковало их как вражеские попадания, и какое–то время нилот не сомневался, что прав. Горло у него перехватило, желудок болел. Он все ждал, когда снаряд гауссовой пушки вскроет корабль, и каждая спокойная секунда, казалось, увеличивала вероятность попадания.

— Ты нормально там? — спросила Бобби.

— Хотелось бы видеть, что происходит. Или что–нибудь сделать. Я не прочь подраться, но вот изображать селедку в банке — это не по мне.

Желудок подступил к горлу. В первый момент Алекс принял резко наступившую невесомость за тошноту. Его амортизатор завалился налево, койка Бобби — направо, и теперь они не видели друг друга.

— Так, — сказала Бобби, — они добрались до двигателя.

— Ага. Стало быть, вы с Авасаралой заподозрили, что кто–то присваивает корабли и оборудование Марсианского военного флота?

— Какие мы умные, да?

Койки снова развернулись: маневровые двигатели корабля боролись с инерцией стали и керамики. Вибрация ОТО и отдача пусковых аппаратов создавали грубый музыкальный фон, но внимание Алекса привлекла тишина.

— Противник, — сказал он, — больше не стреляет.

— Гм, — выдохнула Бобби и почти сразу добавила: — Абордаж?

— И я о том же.

— Ну… Как по–твоему, сколько нам валяться в эти койках, прежде чем пора будет искать себе оружие?

— Пять минут?

— Подходит, — согласилась Бобби, доставая ручной терминал. — Ставлю таймер.

Дверь в кают–компанию открылась через три минуты двадцать пять секунд. Трое десантников в легкой боевой броне придерживались за раму люка. Винтовки они держали вдоль бедра. Первый — узколицый мужчина со шрамом на крыле носа — выдвинулся вперед. Алексу пришло в голову, что если к врагу попали корабли Марса, то и десантное снаряжение у него уж точно есть, — но узколицый уже устроился у стола.

— Мистер Камал, сержант Драпер, я — лейтенант де Хаан. Корабль будет маневрировать, так что нам следует соблюдать осторожность, однако я настоятельно прошу вас сейчас же проследовать за мной.

— Есть, сэр, — отозвалась Бобби, мгновенно отстегнув крепления и оттолкнувшись от амортизатора к выходу.

Алекс почти не отставал от нее.

Десантники двигались в невесомости с эффективностью, дарованной опытом; перемещались по коридору так, чтобы один все время прикрывал остальных сзади, другой спереди, а Бобби с Алексом оставались посередине. Дважды рывок корабля заставал Алекса посреди прыжка от скобы к скобе.

В первый раз он успел поймать другой зацеп, но во второй пилота отбросило от голого участка палубы и крутило в воздухе, пока один из десантников не поймал его и не подтянул к надежному захвату. Звук боя сначала усиливался, потом отдалился. Одна дверь отказалась открываться, предупредив, что по ту сторону вакуум, и пришлось идти в обход. Путь, как в неспокойном сновидении, тянулся целую вечность — и в то же время закончился, не успев начаться.