Игры олигархов

–  Кто такая Жанна?

–  Ты только не сболтни, не подставь, - зыркнул.

–  Обещаю.

–  Была тут больше года назад. Выеживаться начала. Месяц прожила и ту-ту.

–  Куда? Убили, что ли?

–  Ага. И в землю закопали, - хрюкнул.

–  А куда?

–  Куда надо. Сиди тихо и вопросы не задавай.

Ярослава притихла, озадаченная словами Никиты и судьбой неизвестной ей "Жанки"

Они поднялись на третий этаж, где девушка еще не была, и, пройдя бильярдную, пару зал в зеркалах и красном дереве, оказались в огромной спальне.

–  В ванне он, - кивнул Никита на дверь слева.

– Иди.

Вышел и плотно за собой двери прикрыл.

Ярослава постояла, понимая, зачем ее Алекс позвал, и шагнула как на эшафот в ванную комнату. Мужчина стоял под душем и млел, слушая, что-то из классики. Девушка мешать не стала, притулилась у косяка, косясь на кресла. Зачем они в ванной? Нет, удобно, конечно, но…

–  Иди сюда, потри мне спину, - попросил мужчина.

–  Не знаю где губка, - отрезала.

–  В шкафчике, - уставился на нее Алекс, взглядом намекая: поторопись, и не начинай опять свои капризы.

Ярослава зубы сжала и взяла губку, гель какой-то заморский, на который он указал. Правда спину не терла - сдирала.

–  Ласковей, - спокойно сказал Леший.

Суздалева легче тереть начала, ненавидя его так сильно, что был бы у нее нож, без раздумий убила.

Алекс губку отобрал, откинул, а девушку к себе притянул. На голову вода хлынула, пижама в миг вымокла:

–  Не надоело в одном ходить?
– прижимая ее за бедра к себе.

–  Где другое взять?

–  Понятно, - улыбнулся.
– Решим.

Раздевать ее начал, мыть, медленно гель по коже разглаживать, в пену кутать, целовать.

Ему нравились ее губы: плотные, ровные, нежные. Порода даже в такой мелочи видна.

Нравилась грудь: спелая, полная. Нравились покатые плечики и изящные руки, что норовили оттолкнуть его, но даже таким пустячным касанием будили страсть.

Ему нравилось все, но особенно, что она не сдалась и он получил возможность покорить ее вновь. Она опять билась, ненавидела, но не смела оттолкнуть открыто, ударить. Гордость боролась с необходимостью, и когда побеждала последняя, первая все равно оставалась непобежденной. Она проступала во взгляде, в утробных рыках злости и безысходности, в непокорности расправленных плеч и вскинутой головы.

Порода. Этот алмаз никогда не увидит Якутска, он уже у хозяина.

Алекс прижал Ярославу к стене, зажав поднятые руки ей над головой, впился в губы и начал входить в нее. С гелем проще - слишком узкая она, как девственница. Все равно девушка взвыла.

–  Потерпи, - прошептал, отпуская ей руки и заставляя обнять себя за шею.
– Редко сексом занималась?

–  Я занималась любовью, - скривилась девушка, ненавидя его, ненавидя себя, ненавидя то, что происходит.

Подумать только, совсем недавно она любила Гришу, была с ним и летала всю ночь. Была счастлива, была нужна и почти любима. Если бы не Алекс, если бы не его желание - они бы были вместе, у них все было бы хорошо.

Зачем она Лешему, какого черта они столкнулись? Почему она?!

Почему она должна терпеть его похоть, за что ей такое?

–  Быстрей бы ты закончил!
– вырвалось. Алекс остановился, тяжело дыша, уставился на нее.

–  Еще раз так скажешь, я тебя накажу, - сказал спокойно и тихо, убирая мокрую прядку волос с ее щеки.

Ярослава опустила взгляд, притихнув: ей стало страшно. Думать о том, какое ей может придумать наказание этот ненормальный, она не хотела.

Мужчина опять начал движение, влез в рот языком, сжал грудь.

Девушка больше не противилась, только глаза закрыла, чтобы его не видеть.

Когда все закончилось, Алекс постоял под душем, смывая жар, выключил воду и прошел за халатом. Кинул один Ярославе:

–  Спать пошли.

И двинулся в спальню.

Ни слов, ни мыслей у Суздалевой не было. Вышла следом, с тоской на постель посмотрела, на которой ей вместе с эти спать придется. И легла с самого края.

–  Сюда иди, - услышала тут же. Пришлось двигаться.

Алекс глянул на нее, как плетью хлестанул:

–  В ботинках спать не пыталась?

Стянул халат, откинул и прижал ее к своему телу, заставляя лечь на грудь.

–  Зачем я тебе?
– спросила тихо. Алекс плечами пожал: глупый вопрос.

–  Зачем ко мне привязался, мало женщин?

–  Тебя захотел.

–  А ничего, что я тебя не хочу?

–  Ничего, - отмахнулся беспечно.

Все равно ему, у него свое желание, своя прихоть и плевать на желания других. Один вывод напрашивался и не ужасал - куда после всего? Но убивал:

–  С Гришей ты специально тогда? Мешался?

–  Не люблю соперников.

Ярослава возмутилась, приподнялась, заглядывая ему в лицо:

–  А ничего, что мы нравились друг другу? Ничего, что ты сделал больно ему и мне, сломал отношения, возможно судьбы, выставил меня, как шлюху? Ради своей прихоти!

–  Это было интересно.

–  Интересно?!
– ужаснулась.
– Наблюдать мучения?

–  Нормальная жизнь. Дети играют куклами, взрослые играют людьми.

–  Значит люди - игрушки?… А девочки? Зачем все это вообще, что это было, почему? Тоже - поиграть?!

Леший с минуту рассматривал ее лицо в полумраке спальни и улыбнулся:

–  Скучно.

Девушка подумала, что ослышалась.

–  Что?

–  Скучно, - повторил. В глазах невинность и покой.

У Ярославы лицо вытянулось и в груди что-то оборвалось. Может душа?

Вдуматься - зачем она? У таких как он ее точно нет. Живут, как инопланетяне. На одной земле с людьми, а нелюди.

Насиловать, ломать жизнь другим - из-за скуки? Это не укладывалось в голове.

"Я попала на другую планету?" - смотрела на мужчину, будто впервые видела. Впрочем, так и было - она увидела его настоящим только сейчас.

–  Тебя мать рожала?

–  Представь, - рассмеялся, умиляясь ее наивной вере в моральный кодекс, каждый пункт которого должен быть строго соблюден, иначе все

–  не человек. Можно подумать, с ним - человек.
– Не забивай свою голову ерундой. Спи.

Прижал к себе.

Ярослава молчала минут пять, потрясенная циничной натурой

Лешинского. И прошептала, как клятву дала:

–  Я убью тебя.

Алекс хмыкнул.

–  Тоже ничего. Кто-то питонов заводит, кто-то аллигаторов, а у меня киллер на содержании. Круто.