«Игры престолов» средневековой Руси и Западной Европы
Шрифт:
Единственное, что позволяет утверждать ПВЛ, это лишь то, что сыновья Владимира занимались сбором дани на местах и часть ее отправляли в Киев (от необходимости ежегодно отправляться в «полюдье» по подвластным территориям в середине X в., создав пункты сбора дани, избавилась еще княгиня Ольга). Там, где практиковался принцип «братского совладения», сыновья становились правителями либо в случае смерти отца (в качестве примера можно привести разделы во Франкском государстве, совершенные после смерти Хлодвига I и Хлотаря I), либо в случае добровольного сложения власти (как это сделал норвежский конунг Харальд Прекрасноволосый). Наделив своих сыновей городами при жизни, Владимир Святославич с помощью данной меры, вероятно, решил применить эту традицию к административным потребностям (первоначально функции наместников в городах исполняли пришедшие с ним в Киев варяжские «мужи»). Однако неэффективность новой системы стала очевидна уже к концу правления Владимира.
Титмар Мерзебургский в конце VII книги своей хроники рассказывает о «несправедливости, содеянной королем Руси» Владимиром. «Имея трех сыновей, он отдал в жены одному из них дочь нашего притеснителя герцога Болеслава, вместе с которой поляками был послан Рейнберн, епископ Колобжегский», а «упомянутый король, узнав, что его сын по наущению Болеславову намерен тайно против него выступить, схватил того [епископа] вместе с этим [своим сыном] и [его] женой и заключил в темницу каждого по отдельности». Рейнберн скончался в заточении. «Болеслав же, узнав обо всем этом, не переставал за него мстить, чем только мог. После этого названный король умер, исполнен днями, оставив все свое наследство двум сыновьям, тогда как третий до тех пор находился в темнице; впоследствии, сам ускользнув, но оставив там жену, он бежал к тестю…» Последняя фраза Титмара («Post haec rex ille plenus dierum obiit, integritatem hereditatis suae duobus relinquens filiis, tercio adhuc in carcere posito, qui postea elapsus coniuge ibidem relicta ad socerum fugit») [72] является предметом догадок и, невзирая на единодушие исследователей в том, что упомянутым сыном Владимира и зятем Болеслава был туровский князь Святополк, ведутся споры как относительно того, кого именно еще имел в виду мерзебургский епископ в качестве двух оставшихся наследников киевского князя, так и относительно того, оставался ли Святополк
72
Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IX–XI веков. Тексты. Перевод. Комментарий. М., 1993. С. 136, 141. Ср. Свердлов М. Б. Латиноязычные источники по истории Древней Руси IX–XII вв. Германия. «Правда Русская». История текста. Избранные статьи. СПб., 2017. C. 52, 55–56.
73
Фортинский Ф. Я. Титмар Мерзебургский и его хроника. СПб., 1872. С. 198; Голубовский П. В. Хроника Дитмара как источник для русской истории. Киев, 1878. С. 7; Королюк В. Д. Западные славяне и Киевская Русь в X–XI вв. М., 1964. С. 236; Головко А. Б. Древняя Русь и Польша в политических взаимоотношениях X – первой трети XIII вв. Киев, 1988. С. 23–24; Данилевский И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX–XI в.). М., 1998. С. 347; Котляр Н. Ф. Мстислав Тмутараканский и Ярослав Мудрый // Древнейшие государства Восточной Европы, 1998 (Памяти члена-корреспондента РАН А. П. Новосельцева). М., 2000. С. 137.
74
Святые князья-мученики Борис и Глеб. С. 82.
75
Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе. Тексты, перевод, комментарий [2-е изд., испр. и доп.]. М., 2012. С. 148, 168.
Еще одно расхождение существует относительно датировки брака Святополка с дочерью Болеслава и заговора против Владимира. Одни исследователи, вслед за немецким историком Р. Рёпелем, считают, что он имел место в 1012 г. [76] Другие, вслед за П. В. Голубовским, полагают, что он состоялся позже – в 1014 или 1015 гг. [77] Камнем преткновения в данном случае является другой фрагмент из хроники Титмара, в котором он сообщает, что после заключения в мае 1013 г. в Мерзебурге мирного договора между Болеславом I и Генрихом II поляки напали на Русь при немецкой и печенежской поддержке. Приверженцы первой гипотезы считают, что нападение Болеслава в 1013 г. и было той самой местью за арест дочери и зятя, а приверженцы второй гипотезы уверены, что война 1013 г. с арестом Святополка никак не связана. На наш взгляд, гипотеза Рёпеля адекватнее, чем гипотеза Голубовского, позволяет интерпретировать информацию Титмара: в этом случае устанавливается логическая связь между двумя фрагментами произведения и не приходится искать гипотетических проявлений мести Болеслава вне контекста.
76
Фортинский Ф. Я. Титмар Мерзебургский и его хроника. С. 197; Ильин Н. Н. Летописная статья 6523 года и ее источник (опыт анализа). М., 1957. C. 82–84; Королюк В. Д. Западные славяне и Киевская Русь… C. 219–223; Лысенко П. Ф. Киев и Туровская земля // Киев и Западные земли Руси в XI–XIII вв. Минск, 1982. C. 89; Пчелов Е. В. Генеалогия древнерусских князей IX–XI в. М., 2001. C. 161; Котляр Н. Ф. Дипломатия Южной Руси. СПб., 2003. С. 41.
77
Голубовский П. В. Хроника Дитмара как источник для русской истории. С. 6; Головко А. Б. Древняя Русь и Польша… C. 22; Карпов А. Ю. Владимир Святой. С. 346; Свердлов М. Б. Домонгольская Русь. С. 301, 310–312.
Примерно в это время на Руси происходил новый этап «окняжения» земель, вызванный смертью княжившего в Новгороде Вышеслава, в ходе которого свои волости получили Борис и Глеб – причем Борис был представлен преемником на ростовском столе своего брата Ярослава [78] , который, заняв место Вышеслава в Новгороде, через некоторое время отказался посылать в Киев дань. В «Истории Российской» В. Н. Татищева смерть Вышеслава датируется 1010 г. [79] , однако последнее исследование «татищевских известий», осуществленное М. Б. Свердловым, демонстрирует несостоятельность некоторых построений, относящихся к политической истории Руси начала XI в. [80] Впрочем, уязвимость хронологических выкладок и гипотез, сформулированных Татищевым, отнюдь не мешает исследователям утверждать, что в последние годы правления Владимир предпринял последнюю реформу, призванную радикально изменить принцип наследования верховной власти.
78
В качестве городского центра Ростов сложился, по-видимому, в конце X века (См.: Леонтьев А. Е. На берегах озер Неро и Плещеево // Русь в IX–X веках. Археологическая панорама. С.172; Петрухин В. Я. Русь в IX–X веках: от призвания варягов до выбора веры. М., 2013. С. 241–243).
79
Татищев В. Н. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 2–3. История Российская [репринт изд. 1963, 1964]. М., 1995. С. 70. А. М. Ранчин предложил датировать второй раздел княжений Владимиром 1001/02 г. – после смерти Изяслава Полоцкого, однако это предположение основывается лишь на том, что Изяслав при повторном разделе княжений не упоминается (Ранчин А. М. Борис и Глеб. С. 105).
80
Свердлов М. Б. Василий Никитич Татищев – автор и редактор «Истории Российской». СПб., 2009. С. 113–114.
По мнению Татищева, Владимир рассчитывал передать власть своему старшему сыну от брака с царевной Анной Борису, в обход сыновей от других браков [81] . Поскольку и в ПВЛ, и в «Анонимном сказании» Борис и Глеб называются сыновьями «болгарыни», следует подчеркнуть, что гипотеза об их византийских корнях основывается на факте, появлением которого мы обязаны составителю «Тверского сборника», летописного памятника первой трети XVI в.: именно он первым назвал Бориса и Глеба сыновьями византийской царевны [82] . Достаточно позднее происхождение этого текста может объяснить нам причины подобного утверждения. «Тверской сборник» был составлен в период, когда в Московском государстве активно формировались «имперские представления», обусловленные установлением родственных связей московских князей с последней византийской династией Палеологов через брак Ивана III c Софьей (Зоей) Палеолог (1472), которые сформировали идеологические предпосылки к принятию царского титула Иваном IV (1547). Поэтому не исключено, что составитель «Тверского сборника» мог создать по заказу великокняжеского правительства своеобразный «исторический прецедент». Эту же версию повторяет более поздний свод XVI в., известный как «Новый Владимирский летописец» [83] .
81
Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. 2–3. С. 70, 237 (прим. 213).
82
ПСРЛ. T. 15. Рогожский летописец. Тверской сборник. М., 2000. Стб. 73.
83
Толочко А. П. «История Российская» Василия Татищева: источники и известия. М., Киев, 2005. С. 446 (примеч. 95).
С. М. Соловьёв отмечал: «Любопытно, что в летописи Иоакима матерью Бориса и Глеба названа Анна – царевна, причем Татищев соглашает свидетельство киевского летописца о болгарском происхождении матери Борисовой тем, что эта Анна могла быть двоюродною сестрою императоров Василия и Константина, тетка которых, дочь Романа, была в супружестве за царем болгарским (имеется в виду царь Болгарии Пётр, жена которого приходилась византийскому императору Роману I Лакапину не дочерью, а внучкой. – Д. Б.). Если б так было, то для нас уяснилось бы предпочтение, которое оказывал Владимир Борису как сыну царевны и рожденному в христианском супружестве, на которое он должен был смотреть как на единственно законное. Отсюда уяснилось бы и поведение Ярослава, который, считая себя при невзгоде Святополка старшим и видя предпочтение, которое оказывал отец Борису, не хотел быть посадником последнего в Новгороде и потому спешил объявить себя независимым» [84] . В этом «синтетическом» виде гипотеза о происхождении Бориса и Глеба существует и по сей день, продолжая вызывать множество вопросов.
84
Соловьев С. М. Сочинения: Кн. 1. С. 194–195.
Попробуем в них разобраться. С одной стороны, на болгарское происхождение Бориса может указывать его княжеское имя, которое носили два правителя Дунайской Болгарии. Гипотеза о том, что его матерью являлась не дунайская, а волжская болгарыня (которую Владимир мог привезти с собой из похода на Волгу в 985) [85] , запутывает ситуацию, так как подобный брак мог быть заключен только до принятия христианства, а в этом случае Борис не имел бы никакого преимущества перед братьями. С другой стороны, крестильное имя Бориса – Роман – дает возможность предполагать его принадлежность как к династии Василия I (он мог получить это имя в честь Романа II, отца Василия II и Константина VIII), так и к царскому роду Дунайской Болгарии, где в 977–997 гг. царствовал Роман, сын Петра. Последней точки зрения придерживался М. Д. Присёлков, отстаивавший представление о болгарском церковном влиянии, доминировавшем на Руси конца X – первой трети XI вв. По его мнению, Борис и Глеб (названный в крещении Давидом) были сыновьями греческой царевны, при этом Борис получил крестильное имя в честь царя Романа, а родившийся несколько позже Глеб – в честь Давида, брата его преемника, царя Самуила (997-1014) [86] . После работ А. В. Поппэ, посвященных становлению византийской церковной иерархии на Руси в конце X в., гипотеза о болгарском влиянии на русскую церковь оставлена, хотя польский исследователь не исключает того, что Борис мог рассматриваться в качестве византийского ставленника на болгарский трон.
85
Пчелов Е. В. Генеалогия древнерусских князей… С. 201–202.
86
Присёлков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X–XII вв. [2-е изд.] СПб., 2003. С. 28.
Представления о «порфирородном» происхождении Бориса и Глеба вместе с вышеупомянутыми построениями В. Н. Татищева и С. М. Соловьёва способствовали появлению гипотезы об изменении порядка престолонаследования Владимиром в пользу младшего сына, которая является популярным историографическим фактом [87] . Наиболее оригинальную его интерпретацию предложил А. В. Поппэ, отстаивающий гипотезу о тождестве «болгарыни» с византийской царевной на том основании, что в детстве Анна воспитывалась в Константинополе вместе с болгарскими царевнами и получила прозвище «болгарыни», под которым и была известна составителю «Анонимного сказания», так как настоящее ее имя якобы замалчивалось по распоряжению Ярослава [88] . Отождествление византийской царевны с «болгарыней» – только первая часть гипотезы А. В. Поппэ, согласно реконструкции которого под влиянием Анны, ставшей после Крещения Руси единственной законной женой Владимира, были предприняты шаги по «византинизированию наследования киевского стола», то есть введению соправительства по византийскому образцу в пользу Бориса и Глеба. Как полагает исследователь, братья получили этот статус, а возможно, даже были коронованы благодаря усилиям придворной «византийской партии» еще при жизни отца. Церковная служба XI в. Роману и Давиду, известная в некоторых списках как «творение Иоанна, митрополита русского», говорит о том, что «разумное житие свершая преблажене, цесарским венцем от юности украшен, пребогатый Романе» [89] , хотя это могло быть не более чем агиографическое преувеличение. Косвенным доказательством того, что традиционный порядок престолонаследия по старшинству был реформирован, является для А. В. Поппэ свидетельство Бруно Кверфуртского (1008) о том, что один из сыновей киевского князя отправился в качестве заложника к печенегам (некоторые из исследователей полагали, что это был Святополк, единственный из сыновей Владимира, кто прибегал к услугам кочевников в борьбе за власть, однако подобное утверждение сомнительно, учитывая его зрелый возраст) [90] .
87
Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. Очерки по истории X–XII столетий. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993. С. 32–33; Присёлков М. Д. Очерки по церковно-политической истории… С. 38; Поппэ А. Феофана Новгородская // Новгородский исторический сборник. Вып. 6(16). СПб., 1997. С. 115; Петрухин В. Я. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. Т. 1. C. 177; Назаренко А. В. Порядок престолонаследия на Руси… С. 512–513; Свердлов М. Б. Домонгольская Русь. С. 316–324; Святые князья-мученики Борис и Глеб. С. 82–88; Ранчин А. М. Борис и Глеб. С. 119, 122, 131–132.
88
Поппэ А. Земная гибель и небесное торжество Бориса и Глеба // Труды Отдела древнерусской литературы (далее – ТОДРЛ). Т. 54. СПб., 2003. С. 312.
89
Абрамович Д. И. Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Памятники древнерусской литературы. Вып. 2. Пг., 1916. С. 136–137.
90
ДРСЗИ. Т. 4. С. 61 (примеч. 27); Свердлов М. Б. Латиноязычные источники… C. 44, 48 (примеч. 14).
Согласно предположению Поппэ, политическое завещание Владимира, заложившее правовые основы реформы, «должно было обеспечить рожденным от Анны сыновьям, Борису и Глебу, киевский стол и верховные права на всю Русь, в то время как остальные его сыновья должны были бы довольствоваться периферийными уделами без каких-либо видов на Киев». Вскоре после смерти Анны в 1011 г. [91] сложился «заговор обойденных». Первым против Владимира выступил Святополк, поплатившийся заключением под стражу. Следующим поднял мятеж Ярослав, отказавшийся выплачивать установленную дань, но подготавливавший карательную экспедицию Владимир умер 15 июля 1015 г. На столе в отсутствие Бориса, который во главе отцовской дружины оборонял Русь от печенегов, неожиданно оказался Святополк, освобожденный из тюрьмы усилиями своих сторонников. После погребения отца он устранил Бориса и Глеба. Новым его соперником в борьбе за Киев выступил Ярослав, который позднее был представлен агиографами мстителем за убийство братьев, поскольку его собственные права на киевский стол были далеко не бесспорны. Ослабление «византийской партии» при киевском дворе Поппэ связывает с возможным изменением политического курса вследствие нового брака Владимира [92] . Некоторые исследователи вслед за Н. А. Баумгартеном полагали, что после смерти Анны Владимир Святославич женился на дочери графа Куно (Конрада) Энингена, которая, по свидетельству «Генеалогии Вельфов», составленной в первой трети XII столетия, вышла замуж за некого «короля ругов» (этим этнонимом иногда именовались в немецких латиноязычных памятниках русы) [93] . Но о том, кто именно из русских князей мог породниться с Вельфами – Владимир или его брат Ярополк, который, судя по свидетельствам Хильдесхаймских анналов, возможно, отправил в 973 г. посольство ко двору Оттона I, – среди историков единогласия нет [94] . Поэтому предположения А. В. Поппэ остаются во многом дискуссионными.
91
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 129. Согласно Иоанну Скилице, Анна пережила своего мужа Владимира и умерла между 1022 и 1024 гг. (Бибиков М. В. Byzantinorossica. Т. 1. С. 66), однако это свидетельство опровергается сообщением Титмара о том, что в 1018 г. останки Владимира и его супруги покоились в мраморных гробницах в церкви Св. Климента (Десятинной церкви). Тот же автор сообщает о некоей «мачехе» Святополка: под ней обычно подразумевают последнюю жену Владимира, на которой он женился после смерти Анны (ДРСЗИ. Т. 4. С. 77, 81).
92
Поппэ А. Земная гибель и небесное торжество… С. 308–315.
93
ДРСЗИ. Т. 4. С. 190 (примеч. 3); Свердлов М. Б. Латиноязычные источники… C. 151, 152.
94
Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях. С. 361–363; Пчелов Е. В. Генеалогия древнерусских князей… С. 55–57.
По словам С. М. Соловьёва, впервые рассмотревшего династический конфликт 1015–1019 гг. в сравнительно-историческом аспекте, причиной междукняжеской вражды была «давняя ненависть Святополка к Борису как сопернику, которому отец хотел оставить старший стол мимо его; явное расположение дружины и войска к Борису, который мог воспользоваться им при первом случае, хотя теперь и отказался от старшинства; наконец, что, быть может, важнее всего, пример соседних государей, с одним из которых Святополк находился в тесной связи, объясняют как нельзя легче поведение Святополка: вспомним, что незадолго перед тем в соседних славянских странах – Богемии и Польше – обнаружилось стремление старших князей отделываться от родичей насильственными средствами. Первым делом Болеслава Храброго польского по восшествии на престол было изгнание младших братьев, ослепление других родичей; первым делом Болеслава Рыжего в Богемии было оскопление одного брата, покушение на жизнь другого, а Святополк был зять Болеслава польского; почему ж то, что объясняется само собою в польской и чешской истории, в русской требует для своего объяснения какого-то кодекса родовых прав?» [95]
95
Соловьев С. М. Сочинения: Кн. 1. С. 197.
Прецеденты, на которые указывал С. М. Соловьёв, зафиксированы в хронике Титмара, который сообщает, что Болеслав I Храбрый вскоре после смерти в 992 г. своего отца Мешко I, оставившего государство разделенным между многими наследниками, изгнав мачеху и братьев, «лисьей хитростью» собрал воедино, а двоюродный брат Болеслава Храброго по матери Болеслав III Рыжий (999-1002, 1003) «оскопил брата Яромира и пытался удушить в бане младшего Ульриха, после чего изгнал вместе с их матерью из отечества», поскольку «власть соправителей и наследников всегда вызывает страх» [96] . Со сравнительно-исторической точки зрения сходство между действиями Болеслава Храброго в Польше, Болеслава Рыжего в Чехии и Святополка I на Руси, безусловно, есть. Но когда мы обращаемся к текстологии летописного рассказа о событиях 1015 г., то выясняется, что сюжеты о братоубийстве с целью утверждения единовластия на Руси являются вторичными элементами текста, получившими развитие в памятниках Борисоглебского цикла (о чем свидетельствуют наблюдения самого Соловьёва, о которых будет сказано ниже), в то время как первоначальный сюжет не выходил за рамки борьбы между Ярославом и Святополком.
96
Титмар Мерзебургский. Хроника: В 8 кн. / Пер. с лат. И. В. Дьяконова. М., 2005. С. 68, 84.