Игры престолов. Хроники Империи

Но Араши знал, что это не так.

Любая жизнь имеет ценность, нужно просто правильно ею распорядится и Касам рискнул, вытянув выигрышный билет с первой же попытки. Но теперь его с таким трудом и страданиями заработанная свобода от уготованной пожизненной каторги оказалась под угрозой. Целители очистили рану, но было слишком поздно – началось заражение. На предложение отнять конечности Араши не задумываясь, отказался – он не собирался оставлять своего названного сына калекой. Был ещё один выход, очень опасный, но вполне осуществимый, связанный с тёмными искусствами, которые, и это было очень хорошо известно Змееглазому, брали за свою помощь серьёзную плату.

Запах дезинфекции и лекарственных препаратов пропитали стены комнатки. Касам, ещё больше похудевший и осунувшийся, лежал в забытьи на больничной койке. Скулы ребёнка заострились, щёки ввалились, а хэле приобрели нездоровый серый цвет. У Араши тяжело заныло в груди, когда он увидел несомненный призрак смерти, стоявший почти у изголовья мальчика. В конце концов, герцога Йонен когда-то прозвали Её Предвестником, он точно мог сказать, что на исходе третьего дня Касам погибнет. Значит, придётся рискнуть ещё раз. Когда-то он с лёгкостью прибегал к подобным методам, считая, что для него не будет неподъёмной платы, что во всём мире не найдётся ничего, с чем было бы жаль расстаться… Но только не теперь, когда у него есть Гюссхе, Касам и нерождённые ещё малыши. Что из этого заберёт потревоженная Тьма?

Во Дворце была часовня Хъярры, туда и пришёл Араши за советом и помощью. Эфы – жрецы культа Изначальных, внимательно выслушали просьбу Хаффиза и, переглянувшись, согласно кивнули. Незримое присутствие богини может помочь в час испытаний, а схал’асеп из Ордена пламени внимательно проследил за всеми приготовлениями к мрачному ритуалу. Вместе с Хазифом эль Моххад, Араши вычертил мелом на полу часовни три пентаграммы, находившиеся на одной линии к алтарю – две совсем небольшие, чтобы смог встать человек, и центральная – для наречённого С’хленном.

– Нужен Проводник, тот, кому бы вы доверили свою жизнь, Хаффиз. – Есть ли такой?

– Моя схей-фьял, Гюссхе.

– Женщина, – неодобрительно покачал головой Хазиф. – Да к тому же из клана предателей… Всё ли будет в порядке?

– Я уверен в ней, – ответил Араши. – К тому же, Хъярра, Мать Сущего, тоже женщина и будет присматривать за проведением ритуала, так что в дальнейшем никто из жрецов не войдёт в часовню без моего дозволения. Это очень важно, эль Моххад.

– Я понимаю, Хаффиз. Разрешите выполнять?

Бросив последний взгляд на гравитационные носилки, на которых тихонько лежал измученный детёныш, Араши кивнул схал’асепу.

Следуя извилистым и прихотливым коридорам Дворца, Араши думал, что судьбе, наверное, нравится издеваться над ним, отбирая то, что он был готов назвать своим. Его желания были довольно просты, в них не входил захват Галактики и порабощение миллионов разумных существ… Араши Йонен, Змееглазый, мечтал всего лишь о том, как здорово было бы иметь настоящую семью, где жену не нужно приковывать цепью к супружескому ложу, а детей – подбирать на мусорной куче. Их тепло и любовь согрели бы его замерзшее сердце, а он, в свою очередь, отдал бы им всё. Даже самого себя, до последней капли крови, до последнего вздоха… но Гюссхе встретила его холодно-презрительным прищуром, ненавидяще поджав губы и процедив слова приветствия, тогда как стайка сопровождавших её девушек почтительно прикрыли свои лица широкими рукавами, глубоко поклонившись Императору. Гордая дочь Гнезда Гъёлл даже в поклоне казалась несгибаемой, а взгляд её изумрудных глаз оставался равнодушно стеклянным. Этой женщине ничего не было нужно от Араши. Только его смерть.

Известие о том, что она стала «матерью» ещё невылупившимся детёнышам окончательно разрушило подобие дружеских отношений, которого смог добиться Араши за долгие месяцы подготовки к коронации и улаживания проблем, оставленных ему в наследство почившим Триумвиратом. Ледяная ярость бесновалась в зелёных глазах, оттенённых веером пушистых ресниц. Колючие снежинки ранящих, жестоких слов с металлическим звоном впивались в панцирь Великого Дракона, оставляя на нём царапины и вмятины. Некоторые, особенно удачные выражения, оставаясь безукоризненно вежливыми, пробивали стойкую броню, и тогда по пластинчатым доспехам выдержки Араши текла горячая кровь. И всё же он любил её. Доверял ей, и только к ней мог обратиться за помощью, открыв тайну рождения С’хленна.

– Будь моей поддержкой, Проводником, хранителем. Только на этот раз, хэйна.

Гюссхе некоторое время молчала, обдумывая то, что рассказал ей о ритуале Взывания Араши. Это было действительно опасно, она могла отказать несмотря на жаркую мольбу Воплощения Великого Дракона, если бы не Касам. Последнему из её рода удалось выжить, она не имела права упускать возможность спасти его и, помедлив, Гюссхе согласно кивнула.

В часовне горели тысячи свечей, тёплый золотистый свет омывал атрибуты Богини, расставленные на алтаре, как обереги, вычерчивал на стенах таинственные колышущиеся в такт трепетанию пламени узоры, переплетая сияние и тени. Касам лежал в центральной пентаграмме, капельки пота блестели на измождённом лице мальчика, сухие губы приоткрыты, словно в мольбе о новом глотке воздуха. Гюссхе взяла с алтаря ларец, инкрустированный драгоценными камнями, и откинула крышку, взяв из обитого чёрным бархатом тайника две шёлковые ленты, которые принялась вплетать в косу Змееглазого, стремясь не пропустить ни волоска. У хсаши было старинное поверье, что сила жизни и долголетия каждого существа заключены в волосах, и те неразумные, что раз за разом укорачивали их, убавляют срок своей жизни, поэтому хсаши предпочитали не стричься, отдавая дань этому древнему правилу. Исключения делались лишь для сложных ритуалов на крови, связанных с тёмными силами. Демоны, приходя из изнанки мира, могли схватить взывающего за длинные волосы и уволочь в бездну, а по ещё одной легенде мостом через эту пропасть для них может послужить лишь один волосок.

Закончив с плетением, Гюссхе перехватила косу у самого затылка витым шнурком и так же связала кончик. У Хаффиза была роскошная коса – на зависть всем девушкам – она струилась между его лопатками, отливая живым золотом, спускалась к пояснице.

– Ты хорошо подумал, Дракон?

– Я вверяю тебе свою жизнь и жизнь С’хленна. Распорядись ими правильно.

Гюссхе достала из ларца лазерную нить и одним движением срезала косу у основания. Они разошлись по своим местам – Араши встал в меловой круг у изголовья мальчика, а Гюссхе, держащая косу, – в ногах. Хаффиз, нет, уже Хаффи, Владыка Владык, Император Хсаши, поднял голову и посмотрел прямо в глаза своей женщине.

– Чтобы не происходило, моя хэйна, не заступай за границу круга.

Гюссхе нервно кивнула и Араши, закрыв глаза, запел. В этом заклинании почти не было знакомых женщине слов – Хаффи смешал воедино несколько культур и языков, взяв только самое лучшее и эффективное, оставив за рамками ненужную шелуху. Он пел и голос его вибрировал, отражаясь от стен святилища. Монотонная мантра позволяла быстро и легко войти в транс, необходимый для открытия Врат в пропасть, и Араши сплетал для тех, кто должен будет откликнуться на его зов, изощрённую паутину.

– Свет к свету, Тьма к тьме, прах к праху, – заклинал Змееглазый, – придите и возьмите с собой то, что ваше, заберите тьму из тела этого детёныша…

Свечи вдруг испуганно пригасли, словно где-то распахнулась дверь, и в часовню ворвался неожиданно холодный порыв ветра. Температура продолжала стремительно падать и вот уже непослушные пальцы, вцепившиеся в косу, потеряли свою чувствительность, а дыхание с паром вырывается изо рта. Араши словно не почувствовал перемен, он продолжал монотонно петь, и с каждым новым витком мантры в зале становилось всё темнее и холоднее. Гюссхе не отрывала взгляда от лежащего на полу Касама (вот кому должно быть по-настоящему холодно!) и поэтому пропустила момент, когда появились ОНИ. Увидела только, как золотистый свет свечей сменился гнилушечно-зелёным, словно у огоньков, заманивающих легковерных путников в болото, а по полу, перечёркивая знаки пентаграмм, протянулись тёмные многочисленные тени. Подняв взгляд, женщина едва удержалась от крика запредельного ужаса – за спиной Араши стояли все те, кого он убил: скалился в улыбке старейшина Гъяхл, мать и отец, истекающие кровью из страшных ран, Феридэ с аккуратной дыркой во лбу… и многие, многие другие откликнулись на зов. Змееглазый всё понял по одному взгляду своей эссы, но не обернулся, ни на миг не прервал заклинания – его требовалось дочитать до конца, что бы ни произошло, иначе тёмные силы поглотят участников ритуала. Тем временем мертвецы обступили круг, в котором стоял Араши, пытаясь пробить его защиту, тянули к нему скрюченные пальцы, царапали воздух в считанных сантиметрах от лица Хаффи, но всё было напрасно. Тогда они перенесли своё внимание на Проводника. Сердце Гюссхе рухнуло в пятки, когда толпа умёртвий обступила её, она чувствовала их зловонное дыхание, смешанное с запахом смерти, слышала шёпот, умоляющий пустить внутрь освещённого круга, чтобы хоть немного согреться… Особенно невыносимо, когда об этом просили дети. Женщина закрыла глаза и принялась читать молитву всем Семерым по очереди, и когда она добралась до имени Хесслы, в страшный заунывный хор голосов вплелось ядовитое шипение:

– Отдай его мне! – Феридэ стояла прямо напротив, уперев ладони в невидимую преграду. – Он всё равно тебе не нужен, отдай мне Араши!

– С чего бы? – Дрожащим голосом осведомилась Гюссхе. – Теперь он Император Хсаш и мой будущий супруг.

– Вы не будете счастливы вместе. Видела тот инкубатор? Это я подарила ему детёнышей, не ты. Это со мной он спал по ночам. Отдай!

Кулак упырицы врезался в барьер, по которому прошли радужные волны, мертвецы предвкушающе взвыли за её спиной. Гюссхе испуганно всхлипнула: