Игры престолов. Хроники Империи

Она не старела, не менялась год за годом, оставаясь красивой и юной. Её янтарные глаза с равнодушием взирали на толпы паломников, пришедших поклониться чуду. Она будто и не жила вовсе, а потому её телу не требовалось того, что необходимо было живым людям – пища, вода... сон.

Рада Ан Гора. Так её звали прежде. Теперь же она просто Раг. Маленькое жёлтое солнышко, вокруг которого крутилась эта обитаемая планета. Молчаливая, равнодушная богиня для фанатиков, готовых придумывать за неё все необходимые слова и пророчества. Жрецы подстраивали фальшивые чудеса от её имени, но Раг было всё равно. Беспощадные палачи казнили её душу за прегрешения, которых эта невинная девочка даже не успела совершить, бросили, словно сломанную куклу, оставив лишь минимум сил для выживания.

Бедная маленькая Раг стойко терпела пустоту своего существования ради одного-единственного крошечного чуда, что иногда происходило здесь, в этом пустом зале. Так смешно... Чудо для богини.

И сегодня оно вновь произошло: от колонн, отбрасывающих густые тени, послышались торопливые шаги и в круг света, созданный стоявшими за троном негасимыми светильниками, вошёл высокий мужчина с длинными серебристыми волосами и столь же удивительными глазами, казавшимися прозрачными на тонком, умном лице. Сердце богини дрогнуло, ощутив знакомую теплоту. Мужчина поставил перед её троном большую корзину, накрытую тряпицей, со слабой, неуверенной улыбкой поднял серебристый взгляд на неподвижную фигуру:

– Здравствуй, милая. Знаю, ты не можешь ответить, но клянусь, однажды это изменится! Только посмотри, что я принёс для тебя сегодня! – Он театральным жестом сорвал тряпицу с корзины и, щедро зачерпнув горстями белую гущину цветов, бросил к её ногам. В воздухе разлился свежий аромат полевых цветов: ромашки, душицы и мяты. Раг затрепетала от восторга, сердце билось в её груди так часто и сильно, что ей показалось – сейчас, вот сейчас она сможет сделать это! Пошевелиться, встать со своего трона... Но осталась неподвижной – слишком сильны были ментальные цепи палачей, не дававшие её юной душе откликнуться на зов сердца. Глаза заволокло туманом слёз, которые так никогда и не прольются, потому что статуи не плачут. Даже живые.

Халаан, между тем, поднялся на возвышение, усыпая мелкими, белоснежными цветами её руки, так чтобы она почувствовала хрупкость и нежность лепестков, украсил ими её строгую причёску, а ей хотелось взять его за руку и подержать вот так, чтобы не уходил.

– Наверное, я кажусь тебе глупым и смешным, ведь паломники приносят более изысканные цветы для услады твоего взора, но я подумал, что тебе было бы интересно посмотреть и на другие.

Он говорил о том, что очень скучает по её голосу и Раг становилось любопытно – как же он звучит – её голос? Говорил, что совсем, уже почти скоро он заберёт её отсюда, спрячет от беспощадных взглядов паломников и жрецов, видевших в ней лишь источник дохода или простодушного благоговения.

Но когда снаружи забрезжил рассвет, он с тяжёлым вздохом поднялся на ноги со ступеней и, взяв опустевшую корзину, как-то безнадёжно сгорбившись, поплёлся к выходу из храма. Раг смотрела ему вслед глазами, блестящими от слёз, а проклятое непослушное тело оставалось каменно-неподвижным. Нечеловеческим усилием пытаясь донести до него свои чувства, Раг изо всех своих детских силёнок беззвучно закричала одно-единственное слово: “папа”.

– Па...па...

Сиплый, тихий шёпот, донёсшийся от трона заставил Халаана вздрогнуть и обернуться. Раг сидела по-прежнему прямо, но по белоснежным щекам, будто вырезанным из слоновой кости, пролегли две блестящие дорожки слёз. Бледные губы вновь скривились в запредельном усилии, вытолкнув заветное:

– Па...

– Всё хорошо, милая, – он уже бежал к ней, отшвырнув свою бесполезную ношу, накрыл её пальцы своими, повторив: – всё будет хорошо!

А Раг чувствовала то, о чём так долго мечтала – тепло его больших надёжных рук. Почему-то она знала – больше не будет дней, заполненных бесконечными очередями паломников. Теперь всё действительно будет хорошо, даже если девочка не знала – что именно это означает.

Просто потому что рядом с ней был папа.