Игры престолов. Хроники Империи

– Ни единой «сложности» не возникнет, – с беспечной улыбкой безумца ответил Альфред. – Уверен, всё происходящее соответствует плану Матери, нам лишь нужно обеспечить достойную встречу, тем самым увековечив этот великий день в памяти и сердцах наших потомков.

Император довольно зажмурился, предвкушая скорое свидание с главой своего Дома. Это всё равно, что встретиться с семьёй. И тогда… только тогда, выполнив все свои обещания, он сможет всего себя отдать казням отца. Он будет священнодействовать, упиваясь своей любовью. Навсегда вместе.

====== Глава 21. Пять армий. Часть 5 ======

Дверь им открыла именно Кэтрин. Не сказав ни слова, посторонилась, пропуская мужчин, и если Тимо прошёл мимо, даже не удостоив бывшую пассию взглядом, то Айрон тепло и радушно улыбнулся, словно благодаря за ту роль, что Кэтрин взяла на себя добровольно.

Сулла, показавшаяся на верхней площадке лестницы, резко вздохнула, прижав ладони к лицу, а потом, с радостным вскриком бросилась вниз, чтобы спустя всего пару мгновений оказаться в любящих объятиях своего Повелителя. Тимо, сладко застонав, закружил заплаканную жену, жадно целуя её милое лицо, столько раз снившееся ему во снах. Айрон досадливо вздохнул, отворачиваясь и потому не видел, как влюблённые взлетели вверх по лестнице, спеша уединиться в одной из комнат.

– Ты дурак, Айрон. – Философски заметила Кэтрин, предлагая Владыке Эргона портсигар и зажигалку. Он, даже не пытаясь спорить, согласно хмыкнул, присаживаясь на диванчик в гостиной. Горько улыбнулся сквозь дым, наблюдая за тем, как леди Старр неспешно смешивает в двух высоких бокалах какую-то огненную воду:

– Он любит её без памяти.

Женщина пожала плечами, не желая соглашаться с подобным меланхоличным заявлением бывшего мужа:

– Что с того? Можно, знаешь ли, прекрасно проводить время и без этого обременительного чувства.

– Как ты и Чёрный Палач?

– Джейнно – другое дело. Людей более чистых душой я не встречала. Все его желания просты и бесхитростны, никаких секретов и лжи. Я действительно люблю его так, как никого не любила. И впервые уверена во взаимности.

– Рад за тебя, – искренне признался Айрон.

– И всё же, предпочёл вернуть Императора Сулле?

– Если это сделает его счастливым, почему бы и нет?

– Странно, – улыбнулась Кэтрин немного грустно. – Когда это ты начал думать о чужом счастье? Однако получается некая несправедливость, не так ли? Ведь сам ты остался в гордом одиночестве.

Айрон резко встал, едва не расплескав содержимое своего бокала. Недокуренная сигарета дымилась в обсидиановой пепельнице, наполняя комнату немного горьковатым запахом табака. Женщина тоже поднялась, не сводя настороженного взгляда с лица Владыки. На миг ей показалось, что в глубине изумрудных глаз плеснулся целый океан застарелой ненависти, настоянной на безумии и боли, но вот тонкие губы улыбнулись в привычной язвительной насмешке и он сказал:

– Знаешь, на свете я ненавижу по-настоящему всего три вещи – скуку, плохой секс и очень умных женщин. Если тебе дорога жизнь, не смей говорить подобное. И если тебе всё ещё интересно, от наших соглашений с Императором выигрываю именно я.

– Поэтому я и назвала тебя кретином, – легко рассмеялась Кэтрин, опускаясь обратно в кресло. Буря миновала. – Ты можешь сколько угодно доказывать себе и окружающим, что приобрёл куда больше, чем потерял, но разве от этого легче? Почему бы не признаться, наконец, что страдаешь, при мысли о том, что прямо сейчас эти двое наверху придаются любви, в которой тебе отказано?

– Ты пытаешься унизить и оскорбить меня? – С подозрением осведомился Айрон, но тьма уже ушла из зелёного взгляда и Кэт вновь пожала плечами:

– Всего лишь пытаюсь смягчить твою боль.

– Не понимаю, о чём ты.

– Лайтонен всегда был таким. Он с лёгкостью разбивает сердца, даже ты не избежал его магии, верно? Он никогда не задумается над тем, как тяжело и больно от этого окружающим. Он играет в свои игры, а мы – его фигуры, которыми в любой момент можно пожертвовать.

– Думаю, ты ошибаешься и тот, кого считаешь мастером игры, сам занимает клетку на расчерченной доске, ну а я, Айрон Кальвин Сольвейг, не меньше, чем ферзь.

Сомкнув бокалы и, заговорщически улыбнувшись друг другу, они вместе насладились пряным, терпким вином, собравшим в свой изысканный букет горечь поражений и сладкий вкус надежды.

+++

Сулла словно опьянела от страстных поцелуев! Она слышала сквозь шум в ушах низкий, бархатный голос Тимо, с трудом понимала, что он говорит. Кажется, что-то о том, как сильно её любит, как он истосковался по ней… Но на самом деле его порывистые движения говорили об этом лучше слов – боялся выпустить её, сжимая в объятиях почти до боли и тут же испуганно отстраняясь, пытливо вглядывался в наполненные слезами глаза, виновато целовал, но, не выдержав скопившейся в душе нежности, вновь обнимал, уткнувшись лицом в распущенные медно-рыжие локоны, приятно пахнущие гвоздикой и кардамоном.

Её тонкие пальцы скользили по его плечам, зарывались в седые волосы, а когда случайно коснулись шеи и пересекающего её грубого шрама, Тимо невольно дёрнулся, затаив дыхание.

– Прости. – Сулла отстранилась, осторожно отведя ворот рубашки, обнажая подживающую рану, но он тут же перехватил её руку, умоляюще прошептал:

– Не смотри. Не надо.

Женщина спрятала искажённое ужасом лицо на его груди, вслушиваясь в торопливое биение сердца, а он продолжал гладить её волосы, тихонько приговаривая:

– Это такие пустяки, скоро не останется и следа…

Но Сулла знала – след обязательно останется. Если не на теле, то в душе. И ей было необыкновенно горько за него, потому что сам Тимо этого не понимал.

Осторожно опустив её на кровать, застеленную накрахмаленными белоснежными простынями, Император навис над нею, продолжая целовать любимое лицо, и она вскоре позабыла обо всём на свете кроме его нежных рук, ласковых губ и тихого, волшебного голоса.

– Моя Владычица, – задыхаясь, шептал он, жадно припадая к её губам, спускаясь ниже, терзал сводящими с ума поцелуями бархатную кожу шеи и плеч возлюбленной, а она могла лишь покорно принимать всю глубину его страсти, порой, забывая, как нужно дышать.

Она не пыталась ничего говорить – о том, как едва не потеряла себя, пытаясь нагнать призрак ушедшего счастья, меняя любовников одного за другим, как, совершенно отчаявшись, перестала верить в любовь, поддавшись тёмным мыслям, приведшим на край пропасти… Слова не были нужны ему, чтобы понять всё это всего лишь коснувшись тонкими, сильными пальцами её вздрагивающих, чуть припухших от неистовых поцелуев губ. Она видела отражение этой бездны в сапфировых глазах напротив, слышала в прерывистом вздохе и чувствовала в могучем токе его крови.