Игры с огнем

— Товарищ Краснов? Вас ожидают, — она указала на дверь с табличкой «Полуэктов Г. В. Командир танковой бригады».

Кабинет Полуэктова выглядел аскетично: металлический стол, несколько жестких стульев, шкаф с документами и большая карта на стене. Единственным «украшением» служил макет какого-то артиллерийского орудия в разрезе.

Георгий Всеволодович Полуэктов, высокий, подтянутый, с идеально уложенными седеющими усами, встретил меня, поднявшись из-за стола. На нем безупречно сидела военная форма с петлицами комбрига. Гвардейская выправка выдавала выпускника Николаевского кавалерийского училища.

— Леонид Иванович! Рад видеть, — он крепко пожал мне руку. От него пахло одеколоном «Шипр» и еле уловимым ароматом хорошего табака. — Как промысел? Бьет нефть?

— Бьет, Георгий Всеволодович. И даже больше, чем мы ожидали.

— Присаживайтесь, — он указал на стул. — У нас не так много времени. Через час у меня совещание в наркомате.

Полуэктов по старой привычке поглаживал серебряный портсигар с вензелями, память об отце-полковнике. Его пальцы, по-военному четкие в движениях, выдавали внутреннее напряжение.

— Знаю о ваших неприятностях в ВСНХ, — сразу перешел к делу Полуэктов. — Мышкин телеграфировал. «Южнефть» решил устроить новую атаку?

— Именно так, — я кивнул. — Но теперь они бьют по-новому. Пытаются связать наш промысел с иностранной деятельностью. Намекают на экономическое вредительство.

Полуэктов нахмурился:

— Серьезное обвинение. Особенно сейчас, когда идет кампания по выявлению вредителей в промышленности, — он открыл портсигар и достал папиросу. — Но я не верю в эту чушь. Георгий Всеволодович коротко рассмеялся. — По всей стране никто не смог запустить нефтепровод в срок, а вы смогли. Какое тут вредительство?

— Логика простая, — ответил я. — Если не можешь победить конкурента честно, используй политический донос.

Полуэктов зажег папиросу, глубоко затянулся и выпустил дым к потолку.

— Чем могу помочь?

— Мне нужна официальная поддержка военного ведомства на комиссии. Доказательства стратегического значения нашей нефти для обороны страны.

Комбриг внимательно посмотрел на меня:

— У вас ведь особая нефть, с высоким содержанием серы?

— Именно. Ипатьев проводил анализы. Наша нефть уникальна по своему составу.

Я достал из портфеля запечатанный конверт и протянул Полуэктову:

— Здесь результаты анализа. Особое внимание обратите на возможности получения высокооктанового авиационного топлива.

Полуэктов вскрыл конверт и внимательно изучил содержимое, время от времени делая пометки в своем блокноте.

— Впечатляет, — наконец сказал он. — Особенно перспективы получения авиационного бензина. Наши моторы М-17 требуют качественного топлива. И вот эти данные о содержании серы… — он постучал пальцем по листу. — Вы понимаете, насколько это важно для производства взрывчатых веществ? Кроме того, это ведь все затевалось для обеспечения танков топливом?

— Разумеется. Профессор Ипатьев особо это подчеркивал. Серная кислота — основа для нитрации.

— Именно! — Полуэктов оживился. — Без серной кислоты не сделаешь ни тола, ни динамита, ни пороха. Кроме того, в артиллерийском деле сера необходима для множества применений.

Он встал и подошел к карте на стене:

— А месторасположение промысла… В центральной части страны, в глубоком тылу. Никакой противник не достанет. Тогда как бакинские нефтепромыслы уязвимы для ударов с моря и через Закавказье.

Полуэктов вернулся к столу и достал из сейфа папку с грифом «Совершенно секретно».

— Смотрите, Леонид Иванович. Вот расчеты потребности РККА в нефтепродуктах при мобилизации. К тридцать пятому году нам понадобится втрое больше топлива для танков и бронемашин. В четыре раза больше авиационного бензина.

Сев рядом со мной, он показал мне секретные таблицы из наркомата обороны. Цифры впечатляли. Армия нуждалась в огромных объемах нефтепродуктов, и наш промысел мог обеспечить значительную часть этих потребностей.

— А это сравнительная таблица затрат на развертывание новых промыслов и транспортировку нефти, — продолжал Полуэктов. — Экономически выгоднее разрабатывать месторождение в центре страны, чем возить нефть с Кавказа.

Я внимательно изучал цифры. Здесь основа для экономического обоснования необходимости сохранения нашего промысла. Если добавить данные Ипатьева о качестве нефти, получалась убедительная аргументация.

— Георгий Всеволодович, можно использовать эти данные на комиссии?

— Общие цифры — да. Конкретные детали, связанные с оборонной промышленностью — только в присутствии представителя военного ведомства. Я поговорю с Гаврюшиным, он как раз должен представлять Артиллерийское управление на комиссии.

Полуэктов открыл ящик стола и достал блокнот с кожаным переплетом:

— Теперь о других союзниках. Академическая среда… — он задумчиво постучал карандашом по столу. — С Ипатьевым вы уже говорили. Но нужен кто-то из Академии наук. Кто-то авторитетный и с безупречной репутацией.

— У меня есть контакт с Величковским, — сказал я. — Он сейчас профессор Промышленной академии, но до революции работал с Губкиным.

— Губкин… Да, это серьезное имя. Если Величковский поддержит, это будет весомо. Но еще лучше заручиться поддержкой кого-то из действующих академиков.

— У Ипатьева должны быть связи в Академии наук.

— Безусловно, — кивнул Полуэктов. — Но будьте осторожны. Вокруг Ипатьева сейчас сложная обстановка.

Полуэктов не закончил фразу, но мне все стало ясно. Ипатьев находился под подозрением из-за своих международных контактов. Обращаться к его академическим связям следовало крайне осторожно.

— Что ж, тогда положимся на Величковского, — решил я. — Его авторитета должно хватить. Особенно если он выступит вместе с представителем Артиллерийского управления.

Полуэктов кивнул, затушил папиросу в массивной бронзовой пепельнице.

— Теперь об экономическом обосновании. Здесь потребуется тщательная работа. Ваши недоброжелатели наверняка подготовили цифры, доказывающие нерентабельность вашего промысла по сравнению с бакинскими и грозненскими.

— У меня есть реальные данные о себестоимости нашей нефти после запуска нефтепровода. Они значительно ниже расчетных, которыми оперирует Главнефть.