Игры с огнем

Их напряженные лица говорили о многом. Встреча с Орджоникидзе в нынешние времена могла обернуться как стремительным взлетом, так и падением в бездну.

Ровно в семь дверь кабинета распахнулась, и оттуда вышли несколько человек в строгих костюмах. По их мрачным лицам я понял, что разговор с наркомом не удался.

— Товарищ Краснов, проходите, — кивнула секретарша, и я направился к высокой двустворчатой двери.

Я уже тут бывал. Кабинет Орджоникидзе был просторным, но не роскошным.

Массивный дубовый стол, несколько стульев для посетителей, шкафы с документами вдоль стен. На одной стене — большая карта СССР с отмеченными индустриальными объектами, на другой — портреты Ленина и Сталина. На столе — аккуратные стопки бумаг, телефонные аппараты, настольная лампа с зеленым абажуром.

Сам нарком стоял у окна, глядя на вечернюю Москву. Крупный, плотный, с характерной кавказской внешностью и густыми усами. На нем был простой темный костюм и белая рубашка без галстука. Услышав мои шаги, он обернулся.

— А, Краснов! — голос Серго, с характерным грузинским акцентом, звучал устало. — Садись, разговор есть.

Я расположился на стуле напротив его стола. Орджоникидзе тяжело опустился в свое кресло и внимательно посмотрел на меня:

— Ну, рассказывай, что у тебя там за война с Главнефтью? Студенцов уже два раза прибегал, требует твою голову на блюде.

— Товарищ нарком, все началось после запуска нефтепровода, — начал я, открывая портфель. — Наш промысел вышел на полную мощность, и конкуренты забеспокоились.

— Конкуренты? — Серго усмехнулся. — Ты что, в Америке живешь? У нас социалистическое хозяйство, какие конкуренты?

— Простите, товарищ нарком. Я имел в виду руководство Главнефти, которое видит в нашем промысле угрозу своей монополии.

Орджоникидзе откинулся в кресле, постукивая пальцами по столу.

— Промысел-то работает хорошо, нефть дает?

— Превосходно работает, — я положил перед ним папку с документами. — Вот результаты за последний квартал. Добыча сто десять процентов от плана. Себестоимость тонны нефти снизилась на двадцать три процента после запуска нефтепровода. Рентабельность производства выше, чем на бакинских промыслах.

Серго перелистал документы, хмыкнул одобрительно:

— Неплохо, неплохо… А качество нефти?

— Об этом отдельный разговор, — я достал еще одну папку. — Наша нефть уникальна по составу. Высокое содержание серы, которое раньше считалось недостатком, на самом деле открывает новые возможности. Мы разработали технологию очистки, которая позволяет получать высококачественные нефтепродукты. Вот заключение профессора Ипатьева.

Упоминание имени знаменитого химика заставило Орджоникидзе поднять брови:

— Ипатьев? Он до сих пор участвует в ваших работах?

— Да, товарищ нарком. Руководит научной частью.

— Хм, серьезно, — Серго внимательно изучил документы. — И что, эта ваша технология уже работает в промышленном масштабе?

— Первая установка запущена месяц назад. Результаты превосходят ожидания. Особенно по выходу бензиновых фракций.

Орджоникидзе встал и прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Я знал эту его привычку, так он лучше думал.

— Студенцов говорит, что у тебя финансовые махинации, — внезапно произнес он, резко развернувшись. — Прямые договоры с поставщиками в обход централизованного снабжения, какие-то странные схемы закупок оборудования, валютные операции.

— Все наши финансовые операции абсолютно законны, — твердо ответил я. — Мы действуем в рамках постановления о хозрасчете. Нестандартные решения принимаем только когда нет другого выхода. Например, когда срывались централизованные поставки труб для нефтепровода. Мы должны были останавливать строительство и ждать полгода? Или найти альтернативного поставщика и договориться напрямую?

— Альтернативного? — прищурился Серго. — Это какого?

— Коломенский завод. У них внеплановое производство труб для железнодорожного ведомства. Мы договорились на часть партии с соответствующей компенсацией.

— Компенсацией? — Орджоникидзе заинтересовался. — Какой еще компенсацией?

— Мы поставили им специальную сталь для изготовления инструментов. Завод крайне нуждался, а у нас свой металлургический цех.

— Бартер, значит, — Серго хмыкнул. — При том, что Коломенский тоже под тобой находится. Из одного кармана в другой, получается? Ох, Краснов… А в отчетности как оформляли?

— По трудовому соглашению, — ответил я, чувствуя, что вступаю на скользкую почву. — Мы привлекли рабочих завода как временных специалистов, они получили зарплату, на которую официально приобрели нашу сталь.

— Ловко, — в глазах наркома мелькнула искра то ли одобрения, то ли осуждения. — Но в Госплане такие схемы не любят. Они разрушают централизованное снабжение.

— Заводы любят, — возразил я. — Потому что получают необходимые материалы без волокиты. А главное — промысел работает, нефть течет, план перевыполняется.

Орджоникидзе вернулся к столу, сел, задумчиво потер подбородок:

— Значит, Студенцов хочет свернуть ваш эксперимент и передать промысел под управление Главнефти?

— Да, товарищ нарком. Но дело не только в административном подчинении. Они хотят свернуть все наши новые методы работы, все технологические эксперименты. Для них это угроза привычной схеме управления.

— Где доказательства? — Серго пристально посмотрел на меня.

Я достал из портфеля еще одну папку:

— Вот копия проекта реорганизации, подготовленный в недрах Главнефти. Он предусматривает ликвидацию научно-исследовательского отдела нашего промысла, замену методов управления производством, отказ от экспериментальных разработок в области катализа.

— Откуда у тебя этот документ? — нахмурился Орджоникидзе.

— У Студенцова тоже есть недоброжелатели, — уклончиво ответил я.

Серго просмотрел документ, и его лицо постепенно темнело.

— Вижу, — наконец произнес он. — Действительно, полный разгром вашего подхода. Но может, они правы? Может, нужна унификация управления нефтяной промышленностью?

— Унификация убьет инициативу, товарищ нарком, — горячо возразил я. — Наш промысел экспериментальная площадка для новых методов организации производства, новых технологий. Результаты говорят сами за себя. Выше производительность, ниже себестоимость, лучше качество продукции.