Игры с призраком. Кон третий.

Кирилл смутился, на Халену покосился. Та рожицу скорчила: придется, похоже, остаться, зачем зря людей обижать?

— Ладно, — решился, хотя не нравилось ему происходящее. — Останемся, но утром уйдем.

— Зачем? На лодьи переправим на тот берег, иначе-то никак. Плоты мастерить? Так то одному тебе сколь ден горбатиться? — влез Богутар.

Шерби внимательно посмотрел на мужчину: не шибко ли ты услужлив и затылок огладил себе — не сильно ли он сам подозрителен? Смотрит мужчина на Анжину как на приглянувшуюся женщину, а то он сам иначе на нее глядит. А больше никаким криминалом вроде бы не пахнет. И рады аборигены искренне, что дар их принят. Хитростей вроде никаких ни во взгляда, ни в делах. С вином не настаивал, соболями сыпал, но насильно не впихивал. К Анжине опять же только взглядом и вяжется.

Ладно, шут с ним, — решил.

— Ладно, уговорил.

— Ой, Кирилл, — головой качнула женщина. Не то что против была, но как-то и не горела особо лодьями переправляться. Да и пировать с полешанами не горела.

А если они, правда, к роду росков отношение имеют, с лютичами знаются?

Можно через них что-то разузнать. Муж в деревеньке говорил, что опять черным по берегу — значит, снова что-то плохое затевается?

— Хорошо, будем на пире, кнеж, — кивнула.

Тут и коня Кириллу привели — добрый, масть черная, а грива золотом отливает.

— Дорогой подарок.

— Не дороже мира меж людьми и Богами, — протянул Богутар, к женщине ближе встав, а вроде и не к ней придвинулся — чтобы лучше видно было, как побратим ее коня оглядывает и понять — рад ли нет.

— Мир это хорошо, но прошлым летом смута была. Роски, племя с этого берега, с лютичами сговорились и на землю чужую ступили. И сейчас, говорят, собираются.

— Роски? Так выжгли их, тебе ли неведать? Только чтоб там не было — Богам-то Божье, людишкам — людское. Чего меж их путаться?

Халена посмотрела на него, а мужчина руки на груди сложил и будто любовался конем дареным Кириллу. Тот уже влез — гарцевал, посмеиваясь.

— Может ты и прав — Богу — Богово, только и людям честь знать надо, иначе нельзя.

— Власть, вот что человеком владеет, — протянул. — И землю от нее воюют.

— Воевали, — поправила, надеясь что — то выведать и услышала:

— Воевали и будут воевать. Лютичам деться боле некуда — один путь на заречных воевать, иначе позора не отмыть. А роски с ними — мстя обуяла да жадность. Каждым свое правит.

Халена травинку сорвала, жевать начала: плохо. Выходит, правду тот мужчина ей сказал — опять ни мира, ни покоя в этих местах.

— Давно балуют?

— С капели повадились, отдышавшись.

— К вам?

— Мы от них не близко. Им к восходу путь, через горцев.

— Это с чего?

Богутар к женщине развернулся: до ратного дела охоча? А то по сердцу.

— За мирян встанешь?

— За всех заречных. Они к роскам не лезут, кой черт они к ним привязались?

— Аль неясно? — усмехнулся: не ведает видно многого. А то и ладно, ему на руку. — Недавно к нам объявилась?

— Есть такое.

— Тогда ко времени, — кивнул степенно — не удивляет. Перед великой опасностью по слухам к мирянам Воительница объявляется. Еще по капели — рано было, а сейчас в самый раз. Только не ее дело более в сечи лезть — в тереме сидеть станет, а бавиться только с ним хоть мечом, хоть ласками.

— За своих не боишься, если худо так?

— Нет.

— Уверен, что не тронут?

— Зачем им? Мимо идут.

— Значит, сече быть, а ты в стороне? — глазами сверкнула. — Заречных хоть предупредил?

— Мое дело — сторона. Зачем нам встревать, коль испокон веку не лезли?

— Подлая позиция, — оценила, раздражаясь. Уйти бы, но информацию Богутар дозами дает, манит, как сыром мышку в мышеловке. — Подожди, и вас сомнут.

— Нет, выше они пойдут, на горцев и напрямки к мирянам. Зачем им лишних против себя строить?

— Супер, — оценила, травинку выплюнув. Хитрый расчет. Те из племен и родов, что ниже и западнее в сечу не полезут — их больше не трогают. Потому уверена, найдутся те, кто позицию невмешательства, как Богутар займут. А бой значит, мирянам и горцам принимать. Сомнут их — остальные племена под себя согнут.

— Сил не хватит, обломятся, — заявила.

Богутар плечами пожал:

— Может так, а может этак. Богам виднее, — улыбнулся ей, качнувшись, словно сказать что-то хочет по секрету, потому она и не отпрянула. А он в глаза ей смотрел странно и прошептал, касаясь дыханием щеки. — Незачем тебе встревать, мужи меж собой разберутся сами.

И отодвинулся.

Халена неприязненно глянула на него:

— Вот что, пируй-ка ты сам, а нам недосуг.

— Зря, — плечами пожал. — Я б помочь мог мирянам твоим, но то другам делают, а ты выходит не друг еще.

— Ты же не вмешиваешься, — насторожилась.

— А я и не стану, но с кнежем свести могу.

— Росков?

— Коль захочешь и с ним. Только ими теперь кнеж из ярлов правит. Племя лихое с гор от заката пришло — и плаваньям и битвам обучено.

Еще не лучше! Да уж, вовремя Анжина явилась, нечего сказать.

— Что за ярлы?

— Может, кончим разговор при всех? — глянул на нее. Головой кивнул на лодью. И пошел медленно к насту на корабль. Халена на Кирилла глянула, тот далеко отъехал — игрался на коне ребятенок.

Ладно, глупо лезть, но случись что, выберется — не впервой. И двинулась на кнежем. Тот перед ней дверцу открыл в маленькое уютное помещение с лавками и столом. Прошла. Из кувшина хмеля налил в чарки, сел и одну ей подвинул:

— Боги прошлым летом черное дело сотворили. Эльфар муж знатный был, а и Малиф, брат его великий муж. И за спинами у них род немалый. Смерть их к мести позвала. Рольхаальд, ярлов кнеж, брат им средний — не знала того? Ярлом и прозван. Кровь кровью в роду их смывать принято и тот злобы полон отплатить. Только ярлы не роски — им честь одна — цель своя. А землица Полесских это в прибыток, стороной. Им важно отомстить. А и придут — никого не оставят. Верно, говорю тебе, Халена — на горцев и мирян они не зря сбираются. Интерес их в этих двух племенах лежит. Боги — все ведают, спалили росков, Халена, ты али другая, но хранительница мирян тому виной. Оттого и сечь будут мирян да горцев, абы последние на росков указ мирянам сделали, а те Богам выдали. И ярлов никому не остановить. Одного положите — десяток встанет. Пока хоть один жив — мстить станет.

Женщине нехорошо стало: вспомнилось, как пришли они в деревню, а там все выжжено…

Хлебнула хмеля — терпкий — вкус, как в душе.

— Вот что, Богутар, просьба у меня к тебе: переправь нас сейчас на тот берег. Другом станешь, должна буду.

Мужчина кубок повертел, кольцом на пальце сверкнув и, кивнул после раздумий:

— Сговорились. Побратима твоего крикну и людей своих. Жди, — встал.

Халена лицо руками закрыла, как он вышел: что делать-то, а? У Кирилла арсенал — но сколько там? Ну, пара бластеров, пара лазерников… Да ну, бред — кланы и племена поднимать надо.