Игры с Вечностью

Вид агонизирующего тела заставил Виттора перекреститься и вознести короткую покаянную молитву Создателю. Как и любой испанец, Виттор был набожен. Следующим действием было освобождение Анны от пут. Та испугалась, и чтобы она не закричала, Виттору пришлось прикрыть ей рот рукой.

– Тише, тише. Все закончилось. Это я, Виттор де Ихо, сын Алехандро де Ихо, суконщика с Калье Роса. Узнала?

Анна кивнула, успокоившись.

– Кричать не будешь? Я не хочу, чтобы прибежавший патруль поймал меня на месте двойного убийства и повез на другой берег, в Триану. Там слишком сырые подвалы для меня, я солнышко люблю, - Виттор улыбнулся.

Анна опять кивнула, и он отпустил ее. Она моментально успокоилась, и взяла его за руку.

– Спасибо, что спас.

– Всегда пожалуйста. Но нам здесь оставаться опасно, могут застать на месте преступления...

– Пошли ко мне, там, в саду красивая беседка, посидим немного. Ты же не возражаешь осушить харро с хересом?

– Пошли. Но я предпочитаю малагу или аликанте.

Они прошли к ней через потайную калитку в стене, и удобно расположились в беседке. Немая служанка быстро накрыла на стол, поставив туда харро - одноручный кувшин с узким горлышком, доверху полный аликанте, две серебряные чарки тонкой чеканки и тарелку с копченым пряным мясом, которое называли бандерилья. Нарезанное тонкими ломтиками, соленое и острое, оно было лучшей закуской к вину.

– Как все произошло?
– это был первый вопрос, который задал Виттор Анне, когда она вернулась, переодевшись, и накинув на плечи мантилью, так как похолодало.

– Отец уехал сегодня вечером, прихватив трех слуг. У него какие-то дела в Кармоне, а туда ты сам знаешь, ехать всю ночь. Дома остались только Камилла, которая накрывала сейчас, и Хуан, сторож. Донну Исабель, мою дуэнью я отпустила на ночь домой. Вечер прошел как обычно...

– А как обычно у тебя проходит вечер?
– Виттор не удержался от этого вопроса. Кто любил, тот знает, что хочется не только знать все о любимом человеке, но даже дышать с ним в унисон, слушая при этом стук родного сердца рядом с собой. И не надо тогда слов, все скажут глаза и руки.

– Виттор...
– она улыбнулась, - тебе в подробностях или как?

– Я нескромен? Извини.

– Да нет, ты же спас мне жизнь... теперь не важно, как сложится судьба, но я знаю, что можно доверять тебе, и наоборот. Я никогда не предам.

– Я знаю... я уверен в тебе, - он поднял чарку.
– За тебя, Анна.

– Спасибо. Но никогда нельзя быть уверенным в женщине, - она дерзко подмигнула.

– Можно, если ты уверен в себе, - он тоже подмигнул и сделал глоток.

– Смело сказано. Я вышивала весь вечер. Это самое невинное занятие, к которому я питаю страсть...
– она заметила, что Виттор хочет опять что-то спросить, и сказала опережая: - Ты меня будешь слушать, или вопросами засыпать? Перебивать не тактично.

– Ну, смотря, какая тактика на уме!
– он улыбнулся.
– Извини, что перебил, рассказывай.

Анне очень хотелось спросить, какая же тактика на уме у собеседника, но она сдержалась, сделав вид, что пропустила фразу мимо ушей.

– После вышивания я спустилась в сад немного погулять, и через полчаса присела на каменную скамью возле гранатовых деревьев. Я и сама не заметила, как сзади кто-то схватил меня за горло, и прикрыл рот. Буквально за пять секунд меня полностью закутали в черную тряпку и понесли на улицу. Ну, что дальше было ты и сам знаешь, причем лучше меня. Кто были эти двое?

– Судя по всему, наемники из числа солдат. Кто-то хорошо заплатил, чтобы тебя похитили. За такое преступление наказание очень строгое, и за маленькую сумму никто не соглашается похищать, возни много.

– Цинично, - она посмотрела ему в глаза.

– Зато, правда. Обо всех расценках, и видах преступлений, мне рассказывал сосед по квартире в Барселоне, где я учился. Этот баск знает наши законы не хуже юриста из Сорбонна.

– А он откуда это узнал?
– Анна заинтересовалась.

– Его старшие братья, а перед этим и отец, когда был молод, и дед, когда был жив, наемные убийцы, типа тех, за стеной. У них это семейное ремесло.

– А те тоже баски были?

– Нет. Будь там два баска, меня бы зашивать пришлось. Там были обычные бродяги, которых как пушечное мясо записали в пехоту, и они, скорее всего, сбежали оттуда. Эти ни в какое сравнение не идут с "дьестрос", как называют наемников-басков.

– Смельчаки? Интересное название, - Анна налили вина себе и Виттору.
– Виттор, что ты думаешь насчет всего этого? Это кто-то из моих поклонников заказал?

– Вряд ли. Эти относятся к тебе с обожанием, почитают как святыню. Они не смогли бы причинить тебе вреда таким образом. Насколько я понял, эти только стихи под музыку читать могут, - Виттор презрительно улыбнулся.

– Ну да, а настоящие мужчины боятся через забор перелезть, на улице ждут, - Анна тоже улыбнулась, но ласково.

– Ты на что-то намекаешь?
– Виттор почувствовал некоторый стыд.

– Нет, ты, наверное, случайно в три утра мимо моего дома проходил, и, поняв, что в свертке женщина, бросился на помощь, - она невозмутимо смотрела ему в глаза.

– Хочешь, чтобы я соврал? Я этого делать не буду, за каждое свое слово в этой жизни и за каждый свой поступок я готов отвечать, - в его глазах зажглись искры наступающего гнева. Но тон оставался спокойным. Что поделать, темперамент брал свое. Виттор был гордым мужчиной, и даже любимая не могла усмирить этого.

– Не злись, - Анна опустила взгляд.
– Очень хорошо, что ты был там.

– Да. Иначе ты бы уже была в трюме корабля, и тебя везли бы в Стамбул или Бухару на невольничий рынок. Больше испанцев блондинок ценят только мавры и арабы, а слава о твоей красоте могла выйти и за пределы Севильи. За такую прекрасную девушку отвесили бы золотом меру в твой вес.

– Да, я слышала о торговле невольниками, мне отец рассказывал. Так вот откуда те двое.

– Я уверен в этом. Слушай, ты сказала, что настоящие мужчины ждут на улице... твои слова?

– Мои, но не...

– Ты меня там видела, как мне кажется. Значит, ты тоже кого-то высматривала и ждала? Разве нет?
– Виттор горько ухмыльнулся. Он давно хотел спросить это, но привык всегда выдерживать мысль, занимавшую его, до того времени, когда человек будет не готов отвечать. В таких неудобных положениях, люди всегда говорят нечетко и сами себя раскрывают. Иногда хватало и взгляда или чуть заметного подрагивания руки, чтобы все разгадать.

Анна хотела что-то сказать, и улыбнулась для того, но улыбка чуть заметно дрогнула, и Виттор все понял без слов. Он знал свою правоту. Юная красавица тоже догадалась, что ее разгадали, и не стала врать.

– Высматривала. Это что-то меняет?
– она погрустнела.

– Я не спрашиваю, кого, но ответь, ради всех святых, не меня ли?
– Виттор не стал скрывать накипевшего. Будь что будет, уж лучше сразу и навсегда, чем медленно и мучительно.

Она опустила голову. Она думала. Анна знала, что все решается в эту секунду.

– Я люблю тебя, Анна Доминго. Если не меня ты ждала, то я допиваю вино и ухожу отсюда навсегда. Не томи, мне это важно.

– Тебя. Я тебя ждала. Я думала, что забуду тебя, занимавшего все мои мысли, если не увижу в течение пары недель, но ошибалась. Я скучала по тебе. То, что я тебе не безразлична, я почувствовала почти сразу, еще при первом свидании. И, конечно же, тайно ждала, что ты тоже придешь, как и все остальные под окно и будешь петь серенады...