Игры с Вечностью

Журнал полетел в стену. Музыка смолкла. Анна подошла к окну. Ее горячий характер требовал выхода эмоций, всплеска, устав от хандры. Она была очень сильной в плане характера девушкой, пойдя в этом по стопам отца, который хоть и поздно, но, тем не менее, все же осознал свои лидерские качества. Прямолинейная, целеустремленная, не терпящая хамства и грубости в свой адрес, она всегда умела дать отпор. Она была умна, хитра, продумана и осмотрительна. Недостатком была вспыльчивость, какой-то итальянский, что ли, южный темперамент, оставляющий свой след на всем. Из таких людей, когда со временем утихают страсти и бесшабашность юности, получаются очень умелые и расчетливые владельцы крупных корпораций, которые могут из ничего при желании сделать все. В эту минуту один из таких и переступил порог ее комнаты. Она обернулась навстречу отцу. Анатолий был высок, плечист и с юности склонен к полноте, хотя, надо отдать ему должное, он с этим боролся, как мог, - бассейн, тренажерный зал и пробежка три раза в неделю, хотя он это очень не любил. Он любил бильярд и стрельбу. Это соответствовало его натуре - точность во всем, быстрота действий, расчет, хитрость и непредсказуемые удары. Из-за занятий спортом он не был полон, перегоняя в мышцы любой жир, случайно появляющийся на теле. Анатолий любил качественную, вкусную еду, дорогие вина, быстрые автомобили и очень ценил прекрасную половину человечества, особенно если женщина была умна. Голову от чувств он никогда не терял, переболев этим еще лет двадцать назад. Ему было лет сорок пять-сорок шесть. Темно-русый, сероглазый, с жестким взглядом, который смягчался только в присутствии дочери, он никого не впускал к себе в душу, предпочитая, чтобы его неправильно поняли, чем узнали лишнюю информацию. По натуре немногословный, но с отличным чувством юмора, он, бесспорно, был умен. Все счастье его жизни не значило ничего без дочери, его отрады и его головной боли.

– Судя по валяющемуся журналу и тишине, ты о чем-то задумалась.
– Это были его первые слова. Отец только что приехал из аэропорта. В Москве проходила какая-то деловая встреча, на которой он задержался на пару дней.
– Все еще скулишь над своей скучной жизнью?

Анна привыкла к языку отца, который иногда грубовато, но зато точно одним или двумя словами передавал смысл, который у некоторых занимает не одно предложение. Он в общении с дочерью никогда даже не повышал тона, не то, чтобы хоть когда-нибудь поссориться с ней, но иногда мог и применить немного непечатные выражения, направленные, конечно же, не в адрес Анны. Она на этом даже не зацикливала своего внимания, тем более что подобное было очень редко и выражало только крайнюю степень негодования отца, которое нужно было еще заслужить. С детства он выбрал правильную тактику даже не воспитания, а общения с дочерью. Он был ей скорее сверстник, друг, равный ей, чем старший по возрасту или отец, которого нужно остерегаться и не перечить. Он знал, что общение с его друзьями, с самого маленького возраста, на любые общедоступные темы избавит в будущем его дочь от многих проблем в отношениях с противоположным полом. Он добился этим главного - дочь понимала психологию мужчин, и знала, с чем их едят, и как укрощают. Благодаря тому, что его друзья все были умными и интересными в разговоре людьми, дочь тоже выросла далеко не глупой. Происходило это общение, когда он перекидывался с кем-то из товарищей в присутствии дочери в бильярд, или жарил шашлыки на заднем дворе дома. Конечно же, когда они распивали горячительные напитки, дочь находилась где угодно, но не в их компании. Умному человеку вложить в голову ребенку правильные моральные принципы, при условии, что с ребенком есть взаимопонимание, не составляет труда. В период подросткового максимализма он ненавязчиво контролировал дочь, делая вид, что сильно не влезает в ее дела. Единственное, он ей не раз повторял, что она для него значит, и просил ставить его в известность когда ее ждать дома, и с кем она идет, не ограничивая круг общения и не связывая ее по времени. Он всегда избегал долгих нотаций и пояснений, называя только причину и последствия, а она прекрасно понимала, что чем грозит. Главный принцип он вдолбил ей в голову с самого раннего детства - чтобы ты не делала, и под наплывом каких бы то ни было чувств, оставайся человеком и девушкой в первую очередь, уважай себя и семью, в которой ты выросла. Она так и делала, и могла с уверенностью сказать, что порочного за собой ничего не знает. С детства отец подобрал к ней ключик: он понял, что дочь бесполезно заставлять чем-то заниматься, если ее это не интересует. Таким образом, всегда удавалось настоять на своем, показывая вещи с нужной стороны.

– Ага. Скулю.... Я рада, что ты вернулся, наконец-таки. Задержался на переговорах, или отдыхал?

– Я совместил и то, и то. Днем переговоры, по вечерам отдых.
– Он улыбнулся.

– Седина в бороду, бес в ребро...
– многозначно изрекла она. Настроение с приходом отца, как ртуть в термометре с наступлением жары, поползло быстро вверх.

– Я еще не так стар, чтобы искать покоя.
– Он достал сигарету, чтобы понюхать ее, не закуривая. От привычки курить он так и не избавился, но в комнате дочери никогда не курил.
– Так сказать, в самом расцвете сил.

– Верю. Но мог бы приехать и пораньше. Я скучала.

– Она укоризненно посмотрела на него.

– Ну, судя по движению средств на счетах, скука много времени не занимала. Ты все вещи в городе скупила?

– Все.
– Передразнила она его. Анна знала, что это не укор, а просто маленькая колкость. Ее отец любил поязвить.
– А что мне еще оставалось делать? Сидеть дома и книги читать? Я так зрение посажу.

– Ну, уж тебе ли не знать, что правильно и со вкусом подобранные очки не портят имиджа, а иногда даже наоборот дают изюминку. Ты столько знаешь о вкусах и моде, что давно могла бы преподавать где-нибудь в Милане тамошним модельерам.

– Хватит.
– Она лениво махнула рукой.
– Ты никогда так не многословен, как в общении со мной. Значит, тоже скучал.

– А как иначе?
– Он покачал головой.
– Ответь на мой вопрос, чего ты хандришь уже третью неделю? Или четвертую?

– Четвертую.
– Она скривила губы.
– Не отпускает что-то.

– Чего тебе не хватает?
– Он удивился.
– Я впервые встречаю женщину, которой не подняло настроение солнце Испании.

– Я первая.
– Она подняла с пола журнал.
– И единственная в своем роде.

– Понятно. Сборка несерийная, ручная работа...

– Ручная?..
– Она засмеялась.

– Дочь!
– Отец погрозил пальцем, тоже в шутку.
– Без ваших грязных намеков обойдусь. Мужика тебе хорошего надо, сразу вся дурь и тоска исчезнет. Летать по дому будешь...

– Отец!
– Она так же шутливо погрозила ему, но уже кулаком.
– И без ваших намеков...

– Да я прямо говорю. Не школьница уже ведь. Двадцать два. Некоторые и замуж по два раза к этому возрасту выходят. А ты меня за все эти годы ни с кем, ни разу не познакомила из парней. Это как называется?

– Я очень избирательна, и всякое в дом не таскаю. А ты, почему ни разу не знакомил меня со своими дамами? Мне же тоже интересно!

– Ну, я их словом "всякое" назвать не могу, потому как сам очень требователен, к сожалению...
– он возвел очи к небу, - но зачем тащить в дом кого-то с кем через пару месяцев я уже не буду?

– И я так считаю. Вопросы есть?

– Нет, начальник. Ох, горе. Ну, вот скажи, почему ты такая умная на мою голову? Где сядешь, там и слезешь!
– Жаловался он красивой брюнетке на обложке журнала, который взял в руки.

– Сам старался с детства. Кто книги по психологии рекламировал мне? Фрейд, Юнг, Берн!
– Она села на кровать, обняв подушку, и снова немного погрустнев.

– Перестарался. Не дочь выросла, а Совет Федерации. Прям ректор МГУ, только в юбке.
– Брюнетка эту отповедь слушала очень внимательно, даже не мигала. Боялась слова пропустить, наверное.

– Не смотри на нее так. Покраснеет.
– Сквозь зубы проронила Анна.

– Покраснеет.
– Анатолий Борисович, кривляясь, передразнил дочь.
– Я его с собой заберу, почитаю на досуге.
– Он собрался положить журнал в карман.

– Отец!

– Ладно, шучу.
– Он кинул журнал на кровать.
– Когда на работу пойдешь?
– Резко сменил он тон, и уже серьезно смотрел на дочь.

– А надо?
– Она искоса посмотрела на него.

– Надо. Хотя бы чтобы узнать, что это такое. Сама выбери должность и фирму, я устрою. Устройся, поработай пару месяцев, а там сама решишь, что тебе надо. Настаивать не буду, санкций каких-то вводить тоже, но тебе это самой пригодится в будущем - опыт работы с людьми в коллективе. Я бы на твоем месте попробовал, по крайней мере, от хандры избавишься, и жизнь изменишь. Меньше времени будет на мысли о всякой бредятине.

– Работа. Четкий график, ранние подъемы...
– Она мотала головой, хотя уже согласилась внутренне с отцом, просто хотела его немного подначить.

– Я же тебя не кирпичи класть, и не на завод в токарный цех отправляю.
– Он засмеялся.
– С твоим маникюром, я представляю. Папа, я сегодня треугольную многозаходную резьбу на штифты наносила. Ха...ха...ха!
– Его согнуло от смеха.
– Не могу! Я тогда все на свете попутаю. О такой дочери мечтать только можно.

– Ага. Почему бы мне в таком случае сантехником не пойти работать?
– Она рассерженно посмотрела на него.- За бутылку паленки унитазы чинить? Тоже мне юморист нашелся.

– Анюта, работа любая уважаема, если она не одним местом делается.
– Отец укоризненно посмотрел на нее.
– Ты же на финансиста училась, в этом разбираешься хорошо, и любила предметы. Давай, я тебя на эту должность устрою куда-нибудь. Но к себе не возьму, а то гонять буду по работе, без снисхождений.

– А я к тебе и не пойду.
– Она положила на подушку голову.
– В воскресенье я тебе назову место, куда я устроюсь. Дай время подумать.

– Не вопрос. Не выспалась?

– Да, вчера танцевала всю ночь.