Игры с Вечностью

В дверь позвонили, на часах было девять вечера. К слову сказать, отец не любил прислуги и слышать о том, что кто-то посторонний будет жить с ним под одной крышей, не хотел. Хватало того, что приходила домработница, которая и стирала и готовила и убирала, а кого-то кроме нее он и видеть не желал. А зачем? Подать на стол? Дом семейства Воскресных по размерам не был величественными хоромами в тысячу квадратных метров, всего-то два этажа и восемь комнат, и больше одного человека, чтобы следить по хозяйству не требовалось. Анатолий Борисович был очень даже простым человеком по своим запросам, и считал, что жилище должно быть уютным, а в его рамки уюта особняки не вмещались, если там не жило, по меньшей мере, восемь или девять человек. Анну подобный расклад вполне удовлетворял, к роскоши она относилась недоверчиво, скорее всего, как следствие небогатого детства, ну а по хозяйству, при желании она могла бы справиться и сама, что и делала по выходным, когда домработница не приходила. К охране у Воскресного отношение было тоже отрицательное. Размещать охрану было негде, а перебираться в другой дом как я уже говорил, он не хотел, да и считал, что грабить есть кого и помимо "скромного" директора фирмы. Нет, конечно, дураком он не был, система сигнализации и наружного наблюдения в доме была отличной, дорогой и действенной. Объект был подключен к тревожной кнопке, и как заверяли Анатолия Борисовича, бойцы вневедомственной охраны приезжали в течение пяти минут, и поэтому за сохранность своего жилища он был спокоен.

Воскресная спустилась вниз, и заглянула в камеру наблюдения за улицей. Перед дверью стояла молодая женщина, зябко поводя плечами, на руках у нее был запеленатый младенец. Анна прекрасно понимала, зачем явилась эта особа. Район, в котором она жила не зря в народе называли "Поле чудес", бедных жителей там никогда не видели, и что такое грызть от безвыходности сухари знало в лучшем случае человек десять, и то, по далеким воспоминаниям из детства. Именно поэтому очень часто сюда заглядывали просители милостыни, и таких девушек как эта, Анна видела не реже раза в неделю. Овчинка, конечно же, стоила выделки, рисковали только тем, что могут нарваться на проклятия и угрозы в свой адрес, ну а если кто-то подавал, то редко это была сумма меньше ста рублей. Воскресная была как раз из тех, кто подавал. Она не была наивной, понимала, что большинство из этих попрошаек очень даже неплохо живут с таких вот подачек, и это проще для них, нежели искать работу, но Анна была доброй по своей сути девушкой, и если Бог учил делиться, то нужно следовать его наставлениям. Этому тоже научил ее отец, который, не афишируя, а просто для себя тратил на благотворительность очень не малые деньги, начав этим заниматься с тех самых пор, как почувствовал себя более или менее уверено в материальном отношении. Конечно, занимаясь меценатством в России, человек рискует, что его деньги разворуют еще до того, как они попадут к нуждающимся. Воскресный же очень не любил когда за его счет кто-то наживался, и поэтому он отчислял деньги другу, человеку, имеющему свой фонд помощи детдомам, домам престарелых и лечебницам для душевнобольных. То, что его друг не разворовывает средств фонда, Анатолий Борисович был уверен, зная его не один десяток лет, и доверяя. Кстати сказать, друг Воскресного был совершенно не бедным человеком, никого не зовущим в помощники, и основавшим фонд на собственные финансы. Через сеть работников, он сам закупал необходимое для учреждений и отправлял грузы по назначению....

– Что надо?
– Анна ответила звонившей женщине в домофон.

– Добрый вечер! Помоги вам Господь! Подайте что не жалко. Я нуждаюсь, ребенка кормить не чем... со вчерашнего дня ничего не ела!

– Жди.

Анна не особо поверила увещеваниям попрошайки, но в глубине души мелькнула мысль: "А что, если она не притворяется?". Петр I говорил, что лучше помиловать десять виновных, чем казнить одного невинного, а Анна считала, что лучше подать десяти фальшивым нищим, чем отказать одному нуждающемуся. Поэтому она пошла на кухню, достала из оставленной там сумки сто рублей и вышла во двор. Как только она открыла дверь на улицу, чтобы подать нищенке милостыню, ее с силой толкнули назад, и в одно мгновение широкая тень зажала одной рукой рот, а другой схватила за шею, не душа, но удерживая.

– Стой, не трепыхайся.
– Голос был груб, и полон издевки.
– Будешь кивать. Есть кто дома, кроме тебя?

Анна мотнула головой.

– Никого нет?
– Тень удивилась.
– Точно?

Анна повторила жест.

– Вася, проверь.

На сцену действия вышел тот, кого назвали Васей. В его руке слабо блеснуло что-то металлическое, и Анна, оценив очертания предмета, поняла, что это нож. Вася кинулся в дом. Его быстроте и ловкости можно было позавидовать, хотя по очертаниям тела Вася скорее напоминал медведя, чем гомо сапиенс.

– Сейчас друг вернется, и если ты не соврала, у тебя останется два уха....

– Тень ободряюще улыбнулась, и хотя фраза не была закончена, Воскресная поняла, что ей грозило бы в случае лжи.

Вася вернулся меньше чем через минуту, и кивнул в сторону дома, приглашая пройти внутрь. Тень последовала этому жесту, не отпуская Анны.

– Молодец, честная. Уважаю.
– С той же издевкой тень сквозь зубы проговорила это Анне на ухо. По характерному оканью Воскресная поняла, что нападавший не был рожден на юге, и скорее всего, прибыл откуда-то с Верхнего Поволжья.

Анну усадили в холле на кресло, и Вася, отрезав от гардины пару полос, крепко привязал хозяйку к сиденью. Тень отняла руку ото рта Анны, и встала перед ней. Это оказался молодой мужчина, лет около тридцати, высокий и сухой, с большим бугристым шрамом на шее. Как подумала хозяйка, если кто-либо из людей и походил на животных, то этот субъект был из них, угловатое лицо очень походило на козлиную морду, а черные короткие кучерявые волосы смахивали на шерсть. Воскресная не плакала, не кричала, и не глядела испуганно на человека перед ней, чему тот был крайне удивлен.

– Почему ты не кричишь?
– Он не удержался от вопроса, впервые встречая подобную реакцию у жертв.

– А зачем? Частный дом, никто не услышит.
– Анна пожала плечами. Она не была отчаянной, но смелости ей было не занимать. К смелости примешивалась еще и крайне полезная черта - сохранять самообладание при любой ситуации. Это качество невозможно развить, оно либо дано от рождения, либо нет.

– Ха! Сечешь!
– Мужчина одобрительно кивнул.
– С тобой проблем не будет. В курсе, зачем мы здесь?

– Явно не по дому помочь прибраться.
– Анна ухмыльнулась, с грустью думая о рубиновой диадеме. Ей не было жалко все остальное, но эту вещь она ценила особо. Кольцо с бирюзой грабители взять побрезгуют. - Берите что надо и уходите. Мне не нужны проблемы, на помощь звать не буду.

– Кто с тобой живет?

– Отец.

– Когда он приедет?

– Нескоро.
– Анна понимала, что враньем ничего не добьется, и, сказав, что отец вернется через десять минут, она бы мужчин не спугнула. Нищенка не вошла с ними, значит осталась сторожить, и предупредит в случае чего нападавших. Те же успеют подготовиться к встрече хозяина. Это мелькнуло в голове за мгновение до ответа, и поэтому Анна сказала правду.

– Не врешь?

– Смысл? Мой отец не терминатор, с вами вряд ли справится.

– Хорошо.
– Мужчина подвел итог.
– Сама скажешь, где деньги?

– А вы разве мысли читать не умеете?
– Сарказм не был хорошей чертой в подобной ситуации, но был необходим и для успокоения сердца, и как ничтожное средство отмщения за диадему, в потере которой Анна не сомневалась.

– Девочка...
– Грабитель начал заносить руку.

– Стой.
– Спокойно произнеся это, Анна мотнула головой, чтобы убрать прядь волос с лица.
– На втором этаже, в спальне драгоценности, в секретере. Здесь, за картиной с ручьем сейф. Из остального только бытовая техника. Можете и холодильник забрать, мне он все равно не нравится.
– Но ее уже не слышали, Вася по знаку товарища кинулся наверх, а тот занялся сейфом.

– Код?

– 68fr90fz. Как вводить сам разберешься.
– Воскресная глубоко вздохнула. Она знала, что отец не переживет если с ней что-либо случится, а деньги - это так. Приходят и уходят. То, что не назови она код, ее будут пытать, Анна не сомневалась. Об этом очень красноречиво говорили глаза обоих грабителей. Промолчать о сейфе тоже не представлялось возможным, без денег те двое не уйдут.

Угол обзора не был особо хорош, но Анна прекрасно видела ту часть комнаты, где располагался сейф, и лестницу, ведущую наверх. Мужчина со шрамом, который остался внизу, снял со стены картину, и перед ним тускло засеребрила дверца бронированного сейфа.

– Тут еще замочная скважина.

– На ключ не закрыто. Можешь проверить, введи только код.

– Смотри мне.
– Он, не оборачиваясь, погрозил пальцем.

Грабитель ввел сказанный ему код, и открыл сейф. Внутри лежали перемотанные резинками пачки с деньгами.

– Сколько здесь?
– он обернулся.

– А я откуда знаю? Я их, что ли клала внутрь?
– Аня недоуменно посмотрела на него.
– Еще б теорию относительности спросил у меня....

– Дерзишь!
– Он грозно скривил губы.
– А не боишься?