Их любимая злодейка

— Это не просто имя. Не просто. Это величайшая ценность любой колдуньи. Самая важная тайна. К примеру, ведьмы Цетрина никому не называют своих имён. Ни родственникам, ни возлюбленным.

— Очередная бестолковая традиция? Да ещё и неудобная. У каждого народа, конечно, свои заморочки, но...

— Послушай. Все охранные чары, которые на тебе есть, привязаны к имени. Им, этим чарам, тысячи лет. Чем они древнее, тем сильнее. Только благодаря этим чарам твоя душа смогла вернуться в Харон и сохранить магические способности. Понимаешь?

— Нет.

— Тот, кто узнает твоё имя, сможет пробить охранные заклинания, получит над тобой безграничную власть. Теперь ясно?

— Сила Самсона в волосах, а моя — в имени. Никому нельзя его называть.

— Верно.

— Но тебе оно известно.

— Да.

— Я настолько… тебе доверяла?

Ведьма опустила взгляд. Тишина ширилась, росла, пока не выкачала из тесного пространства под куполом весь воздух.

— Кхалэ — это титул, — сказала ведьма очень тихо. Мне пришлось напрячь драконий слух: человеческий не справлялся. — Что-то вроде главного советника. Так называют второго по значимости человека в империи. На самом деле меня зовут... В'ен. Теперь моя жизнь в твоих руках. Мы обе доверяли друг другу.

Я кивнула, не в силах выдавить из себя ни слова.

— Твоё имя — Д'аар. Никогда не произноси его вслух или мысленно. Никому не называй. Оно — твоя единственная слабость.

* * *

Проклятый сумеречный кот и грядущий праздник дурман-огней занимали все мысли. Что из себя представляла брачная охота, не знала даже Кхалэ. Это тревожило не передать как.

К счастью, в запасе было несколько дней, чтобы морально подготовиться, собраться с силами. И конечно, я умоляла Бездну скорее вернуть мне магические способности.

Попытавшись сбежать от волнения, я направилась в гарем. Надо было заглянуть к эльфу, посмотреть, как он устроился. Что-то мне подсказывало: адаптация не прошла легко.

В этот раз дорогу к залу с бассейном я нашла без посторонней помощи. Снова колокольчик звякнул над головой, и вода начала переливаться всеми цветами радуги. Заметив меня, один из наложников опустился на шезлонг, принимая соблазнительную, подчеркнуто призывную позу. Сверкнул тёмными глазами, коснулся мускулистой груди и медленно повёл рукой вниз — по коричневым торчащим соскам, по твёрдым кубикам пресса. Под короткую набедренную повязку. Проклятье, а он знал, что делает! Движение руки завораживало.

Я мотнула головой, стряхнув наваждение. Жест не остался незамеченным, и мужчина — смуглый красавец, будто из волшебной восточной сказки, — довольно ухмыльнулся. Эротично погладил себя по шее, коснулся полных чувственных губ, чуть оттянув нижнюю.

Не помню, чтобы в прежней земной жизни меня так откровенно соблазняли.

— Мхил Дракар, — раздался снизу бархатный голос. Это был мой талантливый массажист. Он подплыл к бортику бассейна у моих ног и сейчас опирался на плитку скрещенными руками. Мокрые чёрные волосы были откинуты назад, одинокая влажная прядь касалась красивого высокого лба. — Я так счастлив, что вы решили почтить нас своим присутствием. Смею ли я надеяться, что вы вернулись, потому что соскучились по моим умелым рукам?

Пожалуй, я действительно соскучилась, но сначала надо было проведать эльфа.

— Чуть позже.

Наложник картинно вздохнул и, оттолкнувшись от бортика, поплыл на спине к центру бассейна.

Я огляделась. В общем зале гарема ушастого не наблюдалось. Могу поспорить, из своей комнаты он выходил только поесть — и то не факт. Наверное, ни с кем и словом не обмолвился. Вот же белобрысая гордячка!

Я толкнула дверь самой дальней комнаты, рядом с коридорчиком, ведущим в столовую. Вечер стоял рядом с кроватью, застёгнутый на все пуговицы и прямой как жердь. Смотрел в окно. Услышав звук открывающейся двери, эльф обернулся. Тихо вздохнул и…

Начал раздеваться.

Глава 9

Вечер был в одежде, которую я распорядилась прислать, — в светлой хлопковой рубашке и лёгких брюках. Длинные волосы струились по плечам. Свет Аламака, падающий в комнату из окна, делал их серебристыми, сияющими.

Я остолбенела: опустив взгляд, эльф начал растёгивать пуговицу за пуговицей. Длинные изящные пальцы порхали над тканью, обнажая безупречную грудь. Белую, безволосую. Край рубашки царапнул острый сосок. Между полами показались кубики пресса. С шорохом ткань заскользила по широким плечам и упала на пол, к ногам эльфа.

Какой он…

Идеальный.

От его красоты захватывало дух, становилось больно глазам. Хотелось протянуть руку, дотронуться, но…

Зачем он разделся?

Там, в общем зале гарема, он ясно дал понять, насколько строгие у них традиции. Всегда одевался максимально закрыто. Даже рубашку застёгивал до самой верхней пуговицы. Чуть истерику не устроил, решив, что его заставят облачиться в набедренную повязку.

А теперь обнажился сам, добровольно. Разделся при чужой женщине. Странно.

Что-то не складывалось. Я всмотрелась внимательнее.

Окаменевшие плечи. Сжатые кулаки. Опущенный взгляд.

Да он решил, что я пришла… пришла, чтобы…

Даже не получилось сразу выразить мысль.

Он думает, я собираюсь его насиловать?

И ведь логично, чёрт! С какой ещё целью дракон мог потребовать в качестве дани привлекательного девственника? О чём ещё мог подумать эльф, когда его забрали от родных и поселили в гареме? Только об этом.

Догадка взметнула в душе бурю чувств, и пока я безуспешно пыталась с ними справиться, эльф потянулся к ремню на брюках. Спустил штаны к ногам вместе с бельём, оставшись полностью голым.

Боже мой!

Не пялься! Не пялься! Не смущай его!

Да как же тут не пялиться?

Ниже живота он был таким же изящным. Светлые завитки волос обрамляли мягкий, расслабленный член. Длинный и без крайней плоти, с неприкрытой розовой головкой.

С трудом я заставила себя поднять взгляд и посмотреть эльфу в лицо. Тот был красным, как закат над городом.

Я не знала, что сказать.

Нет, я знала, но не могла подобрать слова. Не могла пошевелить ни языком, ни губами.

Вечер по-своему воспринял моё молчание. Тяжело вздохнув, он опустился на кровать. Согнул ноги в коленях, а потом с горестно-смиренным видом провёл рукой по расслабленному члену — попытался возбудиться.

— Хватит! — крикнула я так громко, что сама испугалась.

Вечер вздрогнул и убрал руку от паха. Наконец посмотрел на меня. В голубых глазах отразились стыд и унижение.

Каково ему, гордому принцу, воспитанному в строгих, ханжеских правилах, изображать куклу для утех? Предлагать себя как девица лёгкого поведения? Понимать, сколь низко пал в глазах сородичей. Что окончательно отрезал себе дорогу домой.