Икар из Пичугино тож

Сергей Иванович и Алеша поднимались на гору молча, словно по специальному уговору. Они не торопились, но и не останавливались, чтобы перевести дух; просто вершили свою работу, как какие-нибудь горные бурлаки, тянущие за собой колесницу. Ожидаемо на вершине, кроме целлофанового пакета с пищевыми отходами, пары бумажек и пивной бутылки, мусора не оказалось. Все так же продолжая молчать, дед и внук быстро собрали в мешок то, что было, и встали на край утеса.

Ветер трепал их волосы. Сейчас он был теплый и не очень сильный, такой, как нужно, в самый раз для того, чтобы побалдеть под его потоками. Алеша расставил руки в разные стороны на манер птицы. Не раз он стоял вот так здесь, думая, что, в сущности, нет ничего сложного, чтобы взять и полететь. Когда дул ветер в спину, это казалось вполне возможным. «Надо только сделать шаг вперед, в пропасть», — говорил себе Алеша.

Внизу проплывал пассажирский теплоход. Фарватер проходил совсем близко к берегу, и всегда возникало чувство, что проплывающие суда вот-вот где-то здесь должны встать на якорь. Алеша сразу вспомнил про корабль с картины. Там точно так же с возвышенности открывался похожий вид. Там тоже был корабль. И все-все остальное тоже здесь было как там. С левой стороны от утеса пашня, внизу на берегу или в лодке наверняка сейчас, должно быть, с удочкой сидит рыбак. И солнце… Оно было таким же. Светило поднялось уже довольно высоко и ярким диском венчало небо, благословляя весь подлунный мир на идиллию. Все было почти в точности так, как на той картине, но только без Дедала и Икара. «Хотя нет, ведь Дедал так похож на дедушку, — размышлял Алеша. — А дедушка сейчас тоже здесь. А где тогда Икар? Неужели он — это я?» Это внезапное открытие потрясло мальчика. Да, все сходилось. Не могло быть никаких сомнений, что увиденное им сейчас с утеса и дачная репродукция говорили об одном и том же.

Алеша во что бы то ни стало захотел поделиться с дедом своими мыслями. Он повернулся к нему и заглянул в глаза. Сергей Иванович расценил этот жест по-своему, ответив своей фирменной мягкой улыбкой:

— Как же у нас тут хорошо, правда?

Алеша кивнул.

— Слушай дед, — начал было он.

— Смотри, Алешка, там внизу, кажется, сурки, — перебил внука Сергей Иванович в мальчишеском азарте.

Вдалеке можно было видеть знаменитую стойку этих крупных грызунов. Не раз сослепу животных принимали за маленьких человечков, эдаких гномов, хозяев горы, и даже, бывало, пугались. Но в основном все жители дачного поселка их нежно любили. Со временем это стало еще одной достопримечательностью для всех местных и приезжих. Завидев машину, сурки бежали к ней навстречу и вставали по стойке смирно, что служило поводом для бесконечного умиления и фотографирования.

Особенно сурков любили на «Зеленой листве». Любили за миролюбие и любознательность, за открытость, жертвами которой они часто становились. В этих чертах было что-то глебовское. Пасечник, часто подшучивая над Сергеем Ивановичем, говорил ему: «Если бы у вас был семейный герб, то на нем следовало бы нарисовать сурка». — «А на твоем — березу», — в ответ шутил Глебов. Соседи хорошо знали, как Сергей Иванович несколько раз спасал сурчат от охотничьих ружей, не единожды, по молодости, он крепко дрался за них. «Сурок — зверь семейственный и беззащитный, — любил говаривать он своим гостям. — Им и так достается от лис и орлов. Человек их постоянно теснит… Люди всю землю распахали под свои нужды, суркам жить негде — вот они и жмутся к утесу. А тут еще бродят всякие… Ничего, перебьются без сурчиного жира…»

Сколько помнил себя Сергей Иванович, в этих местах всегда жили сурки. Вместе с поросшим полынью и ковылем утесом, рекой и ветром они составляли самую суть этой земли. И это был его мир и мир его семьи. Мир, который его выпестовал и который он, несмотря на свой возраст, по-прежнему был готов всячески защищать.

Глава 10 МАХОЛЕТ

У хозяев «Зеленой листвы» никогда не заканчивалось желание обустраивать свою дачу. Обустраивать не в смысле быта, а в отношении того, что не имеет утилитарного значения. Дача Глебовых никогда не была только для живота или только для понятных радостей летней жизни, измеряемых шашлыками и баней. Идея возведения на даче арт-объектов была продиктована желанием Сергея Ивановича и Елены Федоровны создать вокруг интересное пространство, процесс работы над которым был бы не менее важен, чем сам результат. Но это ни в коем случае не должны были быть поделки из пластиковых бутылок, покрышек, старых эмалированных тазов и прочего барахла. Глебовы хотели умных и красивых экспонатов. Они, конечно, использовали вторсырье, но делали это сообразно своему вкусу, то есть хорошо.

Все началось с деревянной ветряной мельницы. Сергеи Иванович решил ее смастерить как-то зимой от скуки, чтобы чем-то себя занять. Выбор артефакта оказался случаен и скор. Абсолютно дачная тема пришлась по нраву всей семье — хлеб, ветер, мельничные крылья… Ни одной плохой ассоциации. Мельница — ведь она что средневековая дозорная башня, да еще и с винтом, призванным отгонять всех неугодных. Все зависит от того, как смотреть на нее. Настоящий перпетуум мобиле, а если убрать крылья, чем не пепелац? Главное, установить ее в правильном месте, что и было сделано на газоне за домом (собственно, где размещались потом все другие арт-объекты). Сергей Иванович позаботился о том, чтобы мельница имела маленькую дверцу. Открыв дверцу и запустив туда руку, внуки находили там для себя какой-нибудь приятный сюрприз: значок, брелок, головоломку или игрушку. За это чудесное свойство мельницу тут же прозвали волшебной. Но «горшочек варил» лишь два раза в месяц, и для каждого из детей у него был свой день, поэтому никаких «кто быстрей» и абсолютная адресность сюрпризов.

Образ мельницы ко многому обязывает, по крайней мере отсылает к двум персонажам точно. Так появились Дон Кихот и Санчо Панса. Реплику на произведение Церетели Сергей Иванович заказал у одного известного умельца. В ход пошли металлические бочки, батареи, трубы, краны и прочее. Сергей Иванович лично контролировал процесс и даже что-то делал сам. Хотя Елена Федоровна когда-то категорично заявила, что в ее саду не будет места тазам в качестве декора, один маленький медный тазик все же пришлось надеть на голову благородному идальго. Ничего не поделать, таков канон персонажа. В итоге из-под рук мастеров вышли аскетичный Дон Кихот и простодушный Санчо Панса. Скульптуры получились очень забавные и добрые — как раз то, что нужно, когда в доме есть дети. Ребятня включала их во множество своих игр и смешных забав, а взрослые гости обязательно с ними фотографировались.

Следующим артефактом на «Зеленой листве» совершенно неожиданно стал однорукий игральный автомат.

Среди сказок, которые читались детям в семье Глебовых, прочное место занимали древнегреческие мифы, которые Сергей Иванович считал основой классического образования. Он всячески старался подогревать интерес к теме, вплетал эти сюжеты в свои истории и игры. И однажды ему пришла в голову мысль о собственном древнегреческом оракуле. Если дети так любят гадать, так почему бы не начинать утро с предсказания?

Сергей Иванович купил в интернете старенький игровой «фруктовый» автомат на три барабана. В каждом барабане заменил картинки фруктов и ягод на изображения, связанные с мифами. Он полностью изменил принцип его работы, исключив возможность совпадения символов. Главным моментом являлось случайное сочетание изображений на барабанах, что открывало свободу для их толкований. Так, в первом барабане были представлены боги и герои: Зевс, Афина, Гермес, Аполлон, Деметра, Дионис, Геракл, Персей, Ясон, Одиссей. Во втором — мифические существа: горгона Медуза, сирена, циклоп, кентавр, Тритон, Пегас, сатир, гидра, грифон, Химера. В третьем — мифические предметы: крылатые сандалии, золотое руно, панацея, яблоко раздора, троянский конь, тирс, эгида, щит Ахилла, ящик Пандоры, корабль «Арго». Первое время дети утром со всех ног бежали к оракулу, чтобы узнать о предсказании на день. Например, Гермес, циклоп и панацея — что бы это значило? Или Афина, сатир и грифон — это про что? Сначала дети импровизировали на ходу, затем Сергей Иванович заинтересовал их сделать книгу толкований, где было записано символическое значение каждого образа. Более того, в книге было раскрыто значение некоторых наиболее ярких и противоречивых комбинаций-триад. А когда все наигрались в предсказания, с помощью оракула стали сочинять собственные мифологические сюжеты. Самый смак заключался в том, чтобы объединить три разные картинки в одну связную историю. Обычно это делали вечером, собираясь вокруг разожженного мангала. Это было вместо книжки на ночь. Еще утром все члены семьи дергали за ручку автомата и, получая задание, готовились к вечернему рассказу. Чтобы история с автоматом продолжалась, Сергей Иванович уже продумывал идею смены картинок на барабанах. Благо вариантов имелось великое множество: можно было продолжать античную тему, а также познакомить со скандинавскими, славянскими, египетскими, индейскими, индийскими и китайскими мифами, со Средними веками и Возрождением, с миром Талкина, Брэдбери, Уэллса, Стивенсона, Дюма, Хаггарда и еще бог знает кого. Барабаны можно было «перезаряжать» не чаще одного раза в летний сезон, ведь каждую тему следовало хорошенько размять. Словом, однорукий бандит очень быстро стал всеобщим любимцем, без которого Глебовым уже невозможно было представить дачное лето в Пичугино тож.

Появление другого арт-объекта на «Зеленой листве» оказалось связано с общесемейным увлечением. Дело в том, что все Глебовы очень любили кино, а как известно, каждый страстный поклонник этого вида искусства временами желает смотреть фильмы на большом экране. Но для Глебовых это желание не стало серьезной проблемой — так, сущий пустячок. На беседку вешался белый экран, на газоне расставлялись пуфы и раскладные кресла, а за ними устанавливался видеопроектор. Рядом с последним и был размещен очередной экспонат — старый кинопроектор, из тех, какие раньше стояли в кинотеатрах. Кинопроектор не имел никакой начинки и только своими внешними очертаниями отсылал к теме кино. Поэтому он мог мокнуть, находиться под палящим солнцем и сильным ветром, хотя Сергей Иванович все равно его берег и не забывал накрывать, особенно на время отъездов. Благодаря заботе хозяев выглядел этот киносимвол совершенно рабочим. И когда смотрели очередную картину, часто возникал эффект, что именно он проецирует все происходящее на белое полотно.

Еще один объект служил больше игровой площадкой, чем просто инсталляцией. Но его искусность справедливо рассчитывала на гораздо большее признание. Эта была имитация капитанского мостика парусного судна с настоящими штурвалом и рындой, с фок-мачтой, с куском натянутой парусины, с канатами и веревочной лестницей, ведущей к смотровой бочке — вороньему гнезду. Сергей Иванович начал обустраивать корабль, когда Алеше исполнилось три года, то есть когда у корабля появился третий член экипажа. Старший Глебов провозился с ним два с половиной лета, добавляя то одну, то другую деталь. И наконец четыре года назад о борт корабля под названием «Дерзкий» была разбита символическая бутылка шампанского. Назвать так корабль было совместным решением Сергея Ивановича и Елены Федоровны. Понимая, что их внуки растут в среде, где много опеки, они всем сердцем желали им стать жадными до жизни, смелыми, дерзкими в стремлении исполнить свои мечты.