Икар из Пичугино тож

Узнал уличных музыкантов, служащих, официантов, торговцев, стайки молодежи на набережной Малекон и еще великое множество людей, которых видел всего лишь мгновения в своей жизни.

Странное и магическое оказывало воздействие на всю семью. Степень этого влияния на всех была, конечно, разной.

Вадим почти никогда не комментировал это открыто. Он признавался, что не чувствует в себе никаких способностей к восприятию чего-либо выходящего за границы привычного, но слегка подвыпив, говоря о необычных интересах тестя и тещи, признавался, что «это все не пустое и за этим кроется какая-то реальная сила». Мужчина знал, что был везунчиком по жизни, а значит, и такую семейную особенность понимал тоже в качестве дара — дара уникальности, отличающей его семейство от тысяч других.

Гера и Лиза начинали осознавать себя частью мира, не похожего на остальной (этим они были близки отцу). По своим сверстникам они видели, что существует совершенно другой уклад жизни, в котором «скучно, холодно и все неправильно». Мир, где отсутствовали исцеляющий бабушкин голос и диковинные истории деда, казался им слишком понятным и неинтересным. Там не было приятной недосказанности.

На Марину странное и магическое рода влияло так, что она держалась от этих тем на расстоянии. Она любила конкретное и понятное, неопределенность ее раздражала, а неизвестное настораживало. К увлечению отца Марина относилась как к его работе, к способностям матери — как к тому, в чем она могла бы себя дополнительно реализовать. Вместе с тем Марина прекрасно осознавала, что обречена на присутствие этих тем в своей жизни. Взять хотя бы Алешку. Хотя он и не проявлял еще чего-то экстраординарного, Марина чувствовала, что именно он станет самым ярким продолжателем традиций рода. Уже сейчас было ясно: ему интересно все необычное, но не то динамичное необычное, что привлекает каждого из подростков, а скорее медитативное, созерцательное, требующее вдумчивого отношения.

Вот и «Падение Икара» было картиной весьма странной, со множеством загадок и тайн, и то, что Алеша ухватился за нее, служило лучшим доказательством проявления его натуры. Она впечатлила его так же, как однажды в детстве Марину впечатлила икона с Иоанном Дамаскином. В первом случае торчащие из воды ноги утопающего, во втором — отрубленная кисть руки. Разные сюжеты, но одинаковы завораживающее непонимание и сочувствие персонажам. И если икона стала предвестником обретения руки духовной, то почему бы репродукции известного шедевра не оказаться предвестником обретения духовных крыльев?

Глава 44 ГЛЕБОВСКИЕ ИСТОРИИ

Марина проснулась от громкого стука. Будто кто-то кинул камень в окно второго этажа, пытаясь разбудить хозяев дачи. Это заставило ее подняться с постели, чтобы подойти к окну. На улице никого, все спокойно.

— Что это было? Ты ничего не слышал? — спросила Марина у Вадима, но в ответ услышала лишь храп мужа.

За завтраком тему утреннего происшествия продолжила Елена Федоровна:

— Сначала я подумала, что это хлопок газового баллона. Такой сильный был звук…

— Это птица ударилась о стекло, — сказал Вадим, только что вернувшись с выгула собак. — Люмпик и Перзик ее быстро нашли под окном. Жаль птичку, красивая была.

Дети тут же повскакивали со своих мест и побежали рассматривать несчастную. Довольно крупная, с зеленовато-серыми крыльями, она лежала вытянув лапки — совсем не воробей. В клюве птица держала насекомое. Видимо, в азарте охоты бедняга не рассчитала сил и врезалась в стекло.

— Иволга, — заключил Сергей Иванович, когда Гера принес ему показать птицу на совке. — Ее нужно закопать за бетонкой. А пока прошу всех задержаться на минуту в беседке. Есть маленькое объявление.

Подобное обычно сулило какую-то творческую задумку, потому что все рутинные задания, связанные с работами на даче, озвучивались без всякого анонса.

— Сегодня вечером мы будем рассказывать истории. — Сергей Иванович сделал многозначительную паузу и оглядел всех членов семьи.

— Ну пап! — пыталась возражать Марина.

— Да, да. Мы должны это обязательно сделать накануне праздника.

— Какая ж тема? — интересовался Вадим, который хорошо понимал, что возможное препирательство ничего не даст и только окончательно испортит утро.

— Истории и легенды нашего дорогого утеса.

Пару раз в месяц в дачный сезон Сергей Иванович собирал семью, чтобы делиться историями. Он считал это сродни некой гигиенической процедуре, чрезвычайно важным делом, заботой, укрепляющей дух семьи. Особенно значимым представлялось благотворное влияние, которое оказывает придумывание и рассказывание историй на детей. Больше историй — больше выбора возможностей.

Объявление темы историй утром за завтраком обычно означало, что вечером после ужина они уже должны были быть рассказаны. Против этого порой открыто протестовала лишь Марина, считавшая все это блажью, Вадим не противился, но и не демонстрировал рвения, у Елены Федоровны все зависело от настроения. Самыми преданными участниками этих вечеров предсказуемо были внуки. Весь день они серьезно, сосредоточенно готовились, разбредясь по углам, старались придумать такой рассказ, чтобы удивить всех домашних, а особенно деда. Здесь важно было не повторяться. Причем это не являлось каким-то общим правилом, просто так сложилось, что дурным тоном считались повторы и перепевки прошлых историй.

— Давайте попробуем на этот раз придумать истории в соавторстве двух человек, — предложил Сергей Иванович.

— То есть? — уточнила Лиза.

— Например, ты с мамой придумываешь свою, а бабушка с Герой — свою, папа с Алешей свою. Ну, как вам идея?

Марина недовольно закатила глаза. Вадим удивленно поднял бровь.

— Мне кажется, в этом есть определенный смысл, — продолжал Сергей Иванович, не обращая внимания ни на глаза одной, ни на бровь другого. — Что скажете?

— Отличная мысль! Принимается, — за всех решила Елена Федоровна.

— Но нас же семеро, — заметил Алеша. — Мы не сможем поровну поделиться.

На что Сергей Иванович сказал:

— Свою историю я расскажу на празднике.

Решили, что пары будут образованы по принципу мальчик-девочка: Марина с Герой, Вадим с Лизой, Елена Федоровна с Алешей.

Придумывать историю в паре оказалось занятно, но одновременно и сложно. Нужно было договориться со своим партнером, а когда напарники находятся в разных возрастных группах, это бывает сделать довольно непросто. По логике вещей взрослые вроде бы должны были уступить детям инициативу, но проснувшийся вдруг у них азарт сочинителя не позволил отдать инициативу.

— Конечно, истории про утес надо бы рассказывать на самом утесе, но коли послезавтра праздник, то не будем сейчас суетиться, — великодушно рассудил Сергей Иванович.

— Надо же, какое счастье, — в сторону пробурчала Марина.

— Кто начнет?

— Давайте мы, да, мам? — предложил Гера.

Марина дала добро:

— Валяй.

— Много-много лет назад на самой вершине утеса стояла высокая круглая башня…

— Так нечестно! У нас тоже про дом, — запротестовала Лиза.