Икосаэдр 2.0

Устроил небольшой консилиум, ребята согласились.

Коптер полетел близко к земле, параллельно собирая информацию с почвы. Бактерий и насекомых оказалось достаточно много. Лишайники, мхи… О, ондатра! Я приблизился к валунам на метров десять и инстинктивно отпрянул назад.

На тепловизоре виднелось большое красное пятно. Я опознал конечности — руки, ноги. В камеры на меня смотрели два испуганных, вытаращенных глаза. Человеческих.

— Кышство! — распознал я тоненький голос, и существо махнуло на мой летающий орган конечностью. — Сплошное кышство!

3

Что такое вышеупомянутое «кышство», никто из ребят не знал. Иглесио предположил, что это что-то из древнеславянского.

Признаться, за десятилетия службы забываешь, как выглядят дети. Работать приходится вдали от городов, сервисные инженеры детей на выезды не возят. Сразу пришлось поднять базы знаний обо всём, касающимся детёнышей человека. И подобных случаев.

Набор информации оказался неполным. Опасен непредсказуемым поведением. Чувствителен к перепадам температуры. Нуждается в родителях и опеке.

Нейросы повспоминали что-то из прошлой жизни — по правде сказать, воспоминания тоже оказались крайне скудными. Видимо, я много затёр во время чисток за ненадобностью. Да, надо прекращать практику ковыряться на низком уровне сознания моих товарищей.

Выходило, что отбился от стаи. Или как это у них называется. Поскольку на звуковой контакт существо шло, решил отправить к ней другого коптера, спасательного — с разговорным микрофоном и динамиком. Так уж получилось, что все нужные функции в одном девайсе не упрячешь, и в биоанализаторе динамика не предполагалось.

Написал отчёт по теленету. Ответа от дежурного пока не поступало.

Поднял базы разговорной речи. Подключил голос Ксении, откалибровал на коллегах скорость речи — смекнул, что с женщиной девочка будет разговаривать спокойнее. Немного волнуясь, вылетел обратно к валунам. Включил фонарик.

— Привет! Ты кто? Откуда здесь?

Существо прижалось к валуну, щурясь от света, и испуганно моргало глазками.

— Кыш! Кышство сплошное!

— Не бойся меня. Я не причиню вреда.

Голос сделал подобрее, но прозвучало малоубедительно.

— Я Астра.

— А меня зовут Ксения. Как ты тут оказалась? Здесь вокруг ни души!

— Я побежала за кенгуру и он… а потом гляжу, вокруг никого-никого!

— Ты где живёшь?

— В деревне.

Деревня. Фермеры, сельское хозяйство. Ближайшая ферма — вдоль Еуропо-Масканского тракта в семистах двадцати километрах севернее. Не сходится.

— Тут нет деревень. Расскажи подробнее, где ты жила?

— Ну… там под землёй… бункеры. Выходишь наружу, и там грядки растут, солнышко, светло!

Комбез на ребёнке показался очень странным, в базе такой расцветки не отмечалось. Если это вообще был комбез, а не какая-то другая одежда.

Тепловизор засёк сильную разницу свечения между телом и конечностями. Температура воздуха — семь градусов. Анализ картинки показал, что у девочки возможно переохлаждение.

Ренат сказал, что знает, каково это — погибать от холода, ему рассказывал кто-то из друзей, работающих на полюсе. Иглесио за пару секунд рассказал длинную историю про двоюродного прадеда, который оказался одним из первых, замёрзших на земном Эвересте. Но предположил, что это какая-то подстава, и девочку надо бросить. Толик с ним согласился, но сказал, что надо больше информации, и переложить принятие решений на центр.

График волнения в нейросети Ксении непривычно вырос. Так нельзя, надо что-то делать с ребёнком, сказала она. Беглый поиск по базе показал инциденты с оставленными в пустошах детьми. Решения принимались разные, но, чаще всего, рекомендовалось спасать. Что ж, три голоса, включая мой, усреднённый, за — придётся спасать. Да, конечно, неплохо бы когда-нибудь будет разобраться с людишками, но тут, всё же, ребёнок, да и по головке меня за такую халатность не погладят.

По крайней мере, надо привезти к себе в кабину, а дальше ждать инструкций.

— Тебе холодно? Пойдём со мной, у меня есть кабина, там тепло, хорошо.

— Не-а. Мама с папой говорят, что роботы плохие, что вам нельзя верить. Кышство!

Так, что в таких случаях делать? Какие есть советы? Чем привлечь ребёнка?

— Нет, я не такой робот. Я добрый. У меня есть мультики. Ты любишь мультики?

Девочка засомневалась, но на ноги, всё же, поднялась.

— Я видела один раз. А какие мультики? А далеко идти?

Три с лишним километра для замёрзшего ребёнка — слишком много. К тому же за время пути я отдалюсь от кратера ещё на километр. Просканировал ещё раз, просчитал массу тела. Пришлось рискнуть. Подогнал новенького дрона. Выставил телескопический манипулятор вниз на метр, согнул, как перекладину. Подлетел к самой земле.

— Мультиков очень много. Но далековато. Но мы тебя прокатим. Хочешь прокатиться?

У второго коптера, разговорного, была в арсенале лазерная указка, указал ею на перекладину и на бур.

— Садись вот сюда! Держись вот здесь.

Девочка немного посомневалась и послушалась.

— Холодно!

— Скоро согреешься. У меня тепло. У меня есть вода. И еда.

Коптер полетел с маленькой скоростью на низкой высоте. Чтобы, если вдруг дурёха решит падать, то не разбилась.

Но ребёнок удержался.

По теленету тем временем пришло сообщение:

«Инцидент второго приоритета важности. Ребёнка проводить до кабины, активизировать походно-спасательный режим, но следование по маршруту не останавливать. Аудио и видео-диалог, показания визоров посылать во время широкополосного подключения для анализа. Поиск родителей по снимку запущен. Ждать указаний, в экстренных случаях принимать решения о спасении комплекса. Решение о высылке спасательной группы будет принято в ближайший час».

Всё, как я сам примерно и решил. Летели минут десять. Метеорологический зонд показал, что скоро начнётся дождь, и в конце немного ускорился. Включил подогрев кабины.

— Я хочу кушать. У тебя есть кушать?

— Посмотрим, должно где-то быть. Ты давно тут бродишь, сколько дней?

— Раз, два… три! — девочка загнула три пальца на руке.

— Ого! И чем ты питалась?

— Я брикет с собой взяла. И клюкву собирала, там растёт у воды. Ещё поймала сверчков… Ого! Это ты тут живёшь? Такой большой дом!