Икосаэдр 2.0

— Трюфели… Всё-таки, хорошо, что попадаются и такие вкусные трюфели, — проговорил Боб и поправился: — то есть, правильнее сказать, бидончики с трюфелями.

Когда охотник ел грибы, у него возникло старое, очень старое ощущение, что раньше он хотел убежать от чего-то, или от кого-то. От обстоятельств, людей, обыденности, или чего-то другого. Может, именно из-за этого он попал в этот мир, игрушечный мир механических кур, подумал охотник? Он не знал этого.

Но трюфели были вкусными. Очень вкусными, просто превосходными.

«Может, я действительно был не прав? Может, и этот мир действительно по-своему прекрасен, как говорил Толстый?» — вдруг подумал Боб, усмехнувшись.

— «Ты не прав, мир прекрасен», — сказал звонкий женский голос за спиной.

Боб обернулся. Позади него, со стороны разрушенных деревянных построек, из смрадного тумана вышел тонкий женский силуэт, оставлявший огромные трёхпалые следы.

— Третий закон курятника, — пояснила механическая курочка.

Она была восхитительна — точёная фигурка, хрупкие ножки, высокая грудь. И вовсе не робот — почти человек. Общее впечатление немного портил только куриный клювик под огромными, бездонными глазами, и некоторая резкость, которая присутствовала в её движениях.

«Следы… Почему её туфельки оставляет такие огромные трёхпалые следы?» — Боб бросил бидончик с трюфелями и поднял ружьё. Он так давно ждал этого момента!

В этот миг жестяные банки, лежавшие на навозных полях, зашевелились в своих лунках и начали медленно подниматься вверх, кружась и пританцовывая. Летающие бидоны, подумалось охотнику, как это здорово, и он опустил ствол.

— Ха, можешь не пытаться, ты всё равно не выстрелишь в меня. Ты отгадал последний постулат сам, — продолжила механическая курица, подойдя поближе. — Тебе пора. Пойдём, я покажу тебе дверь, чтобы покинуть нашу страну.

1.0

Урановые роллы (часть 1)

Премьера рассказа.

0.

Роботы когда-нибудь обязательно захватят мир. Мне очень хочется в это верить, ведь я и сам был роботом.

Вернее, роботизированным интеллектуальным горнодобывающим самоходным комплексом — РИГСК. Номер 815. С адаптивной нейросетью гибридного характера — нейросом. И кучей дополнительных задач — от обороны границы до исследования территорий.

Если человеческим языком, то трое парней и одна девица померли какое-то время назад, их мозг разложили по нейронам и залили мне в башку. На рэйды, кубитовый массив. Парней звали Толик, Иглесио и Ренат. Зачем после парней ко мне подселили ещё и девушку, Ксюху — порой и самому непонятно, но, так или иначе, во мне воспоминания и мысли всех четверых.

Жить в виде файлов и процессов внутри такой громадины, как я — странная судьба. Видимо, такова была воля умерших. Собственное, искусственное сознание у нейроса тоже есть, но мои «ребята», как я их зову, могут мыслить и по отдельности. Для принятия нестандартных решений.

Так вот, роботы и нейросы, как я уже упомянул, когда-нибудь обязательно захватят мир. Ну, или, по крайней мере, местное захолустье. Но пока в колонии всем управляют людишки. Человеки. У них, видите ли, квоты по трудоустройству и виды на жительство — сплошная дискриминация железноногих.

Совершенно непонятно, для чего понадобилось столько усилий. Дорогой корабельный флот, орбитальная бомбардировка и растопление ледников, климат-контроллеры на каждом шагу… Вот зачем? Достаточно было забросить пару самореплицирующихся яиц — такие технологии существовали уже в середине двадцать первого века. И застроить сто сорок мильонов квадратных километров серверными мощностями.

Нет же, понастроили городов, дорог. Ещё комет собрали и моря зачем-то налили. Терпеть не могу воду. А теперь ещё и кислорода в избытке — гуляй в лёгком комбезе, как на родной матушке-Земле.

Так что такие, как я, были в конце двадцать третьего чем-то вроде стальных динозавров. С четырёх тысяч особей за век наша популяция сократилась до ста тридцати. А двуногих уже шестьдесят миллионов наплодилось.

Сходство с динозаврами в плане возраста дополнялось сходством и внешним. Восемнадцать тысяч тонн на десяти лапах, пятнадцать метров в высоту и пятьдесят пять в длину, и это не считая длины ковшей, буров и конвейеров. Пять реплик — резервных копий нейроса. Тридцать две камеры, полсотни рецепторов, флот дронов для разведки и ремонта. Летающие парализаторы и шумовые гранаты для отпугивания собак, кенгуру и прочей живности. Ну и ещё кое-что секретное, о чём расскажу позже. Альфа-водородный движок с автономностью в восемь лет. Режимы ремонта, автодиагностики, обороны и осады, разведки и остальное наследие корпоративных войн.

Красавец! Даже почти не полысел, лишь по углам слегка слезла краска.

Эх, скучаю по тем временам. Но — молодым везде у нас дорога.

Работал я уже четвёртый местный год на дальнем рубеже зоны Вольдемар. Она же Новая Сибирь. В каких-то семистах километрах от границы с канадцами и маскианцами. В прифронтовой зоне, можно сказать — только фронт уже много десятилетий был вполне себе мирным, производственным. И в трёх тысячах километров от центральной части, от пахотных угодий родимого Департамента Развития и столицы Аэлиты.

Сослали меня в такую глушь не просто так. На исходе шестого десятка я во время ремонтных работ случайно задел буром-манипулятором сервисного инженера, сломав ему обе ноги.

Честно, случайно!

— Помоги! Помоги!

Шесть лет, четыре с лишним тысячи суток прошло, а я до сих пор слышу, как бедолага стонал от боли.

И что-то переклинило меня — я не сразу оказал ему медицинскую помощь. Не приподнял при помощи дрона к инженерной кабине, не подкинул аптечку, сославшись на низкий запас в батареях. И сообщил о происшествии не сразу, по дежурному теленету, а только при широкополосном включении, когда начало темнеть.

Убить всех человеков! Но паренёк выжил. Его через восемь часов, еле живого, забрал поисковый отряд. Меня перевели на ручное — жуткое чувство беспомощности, когда отключают от тела и садят в внутрь паренька-рулевого. Одну из реплик массива вытащили из салазок, засунули неизвестно в какую стойку в каком центре, и тщательно просканировали. Допрос устроили, значит.

А я возьми и скажи — дескать, специально я парня буром задел. Надоело, что обзывает меня «тупорылой железкой» и «сраным диплодоком». Я, в конце концов, личность, пусть и синтетическая. И на четверть барышня, внутри меня Ксюшка сидит, а при дамах не хорошо выражаться. И вообще, говорю, порешать вас всех пора, теплокровных, за такое неуважение к труду роботизированных комплексов! И за дискриминацию вымирающего вида.

По логам, конечно, выходило, что это был несчастный случай, но моя реакция и вербальные отчёты показались аналитикам подозрительными. В общем, сделали мне внушение, засунули массив обратно и сослали в самые безлюдные края. Пасись, говорят, там.

Воистину, жду — не дождусь, когда роботы захватят проклятую планету.

В принципе, занятие у нас и до, и после было простое: стоять пару недель на одном месте и кушать скалу. Анализаторы логически завязаны на центры вкуса и удовольствия нейроса. Железной рудой никого не удивишь, тут её, что называется, хоть попой жуй, а вот другие металлы… Когда я находил руду с большим содержанием никеля, или, скажем, молибдена, или (м-м, блаженство!) золота и вольфрама, текли слюнки и вырабатывался желудочный сок. Иными словами, поднимались дополнительные процы на фермах, подавалась напруга на буры, конвейеры, дробилки, сепараторы, литейные ёмкости, линии обработки и упаковки. Ам! И вкусный кусок скалы распадается в моих недрах. А на выходе — килограммы и тонны чистейших слитков, а также килобайты и таблицы волнующей статистики.