Иллюзия Выбора

Сейчас она говорит о жестокости, говорит о своей готовности идти на нее, но Хасин почему-то был уверен, что это ошибочный путь. Ну не способна Анна к этому! Не способна быть грубой, безжалостной и расчетливой! Однако никто не говорит о том, что она не способна стать решительней, жестче и уверенней. И именно этому демон научит ее.

— Хорошо. Когда придет время, — пообещал Хасин, чуть улыбаясь Анне.

— Как насчет первого урока прямо сейчас? — тут же нетерпеливо посмотрела на демона девушка, заставив его рассмеяться.

— Хорошо, — с веселой улыбкой повторил Бастард, садясь к ней лицом. — Начнем с простого. Ложь. Ты должна быть убеждена в том, о чем говоришь. Должна сама верить в то, как обманываешь человека. И первое, что тебе необходимо в этом — как и во многом другом впрочем — это взгляд. Твои глаза должны быть честными. Твое лицо не должно выражать сомнений в твоих словах, ни намека на лукавство или неуверенность в них.

— Человек отводит глаза, если лжет.

— А также, если смотрит слишком пристально. Таким образом, он вроде бы пытается уверить в том, что говорит правду. Но эта нарочитость и определяет искренность. Когда ты что-то рассказываешь человеку, ты ведь не сверлишь его взглядом, верно? Говоря о чем-либо, ты должна быть непринужденной, расслабленной, делать вид, что вспоминаешь что-то, если это необходимо, либо же наоборот говорить торопливо — будто в порыве чувств. Контроль над своими эмоциями — это и есть ложь: ты обманываешь людей, выдавая то, чего нет на самом деле. Ты можешь выглядеть холодной и отстраненной, но в душе может пылать огонь. Ты можешь кричать, срывая голос, но внутри тебя абсолютное спокойствие и равнодушие. Давай начнем с этого — контроль твоих эмоций, и пока остановимся на этом.

— То есть, я не должна поддаваться им?

— Ты должна скрывать это — поддаешься ты или нет. Твое лицо должно выражать то, что ты хочешь показать и только. К тому же, я не уверен, что ты когда-нибудь освоишь эту науку — быть равнодушной и толстокожей. Поэтому сделаем упор на контроль.

Что ж, трудно было спорить с утверждением, что когда-нибудь она настолько сильно изменится. Это не про нее, не про Анну. Не в ее сути быть холодной, непричастной и отстраненной. Она все принимает близко к сердцу, и все, что с этим можно сделать — спрятать.

— Давай начнем с банального. Притворись. Прямо сейчас. Покажи мне что-нибудь, — попросил Хасин, глядя на задумчивую и напряженную девушку.

Но несколько минут ее стараний не принесли результата — все они были на ее лице. И демон все-таки не сдержал смеха, когда наблюдал за ней.

— Хорошо, — все еще посмеиваясь под косым взглядом Анны, произнес юноша. — Давай еще проще — скрой то, что ты чувствуешь.

— Единственное мое чувство сейчас — усталость, — вздохнула принцесса.

— Отлично. Покажи мне, что ты бодра и свежа.

Это у Анны вышло лучше, но все же была заметна разница между ложью и истиной.

— Ты действительно слишком устала, — прервал ее Хасин, мягко улыбнувшись. — К тому же, всегда выходит лучше, когда есть стимул.

— Это твой любимый метод, да? — кисло протянула девушка под его смешок.

— Самый действенный, — хмыкну Бастард. — Начнем завтра. А сейчас, отдыхай, — он ласково коснулся губами ее лба, укладывая на спину и накрывая одеялом. — Сладких снов, моя Амани.

— Скажи мне, что значит это слово? — в который раз спросила Анна, едва ли надеясь на ответ. — Я искала, но это древний демонический — не так много пособий по нему.

— Амани — желанная девочка, — хмыкнул Хасин, снизойдя до ответа.

— Ты называл меня так с детства.

— Уже тогда я привязался к тебе и с нетерпением ждал встречи. Ты была интересным ребенком, и мне с тобой было интересно. Я желал тебя в этом смысле. Но не так давно смысл поменялся, — хмыкнул демон, сверкая глазами, нависая над лицом Анны и пристально, пронзительно глядя ей в глаза.

— Ты желаешь меня? — затаив дыхание, прошептала принцесса, не отводя глаз.

— Ты все еще не поняла этого?

— Хочу услышать, — удивив саму себя, ответила Анна.

Хасин тихонько рассмеялся, качая головой.

— В этом вся суть женщин: вы желаете что-то, порой даже не зная и прося наобум. Лишь бы что-нибудь. Вам может быть не важен смысл, но вы все равно хотите услышать. Как ты сейчас — ты знаешь, ты чувствуешь, но тебе нужно устное доказательство. Ты каждую ночь проводишь со мной, ты отвечаешь на мои ласки и поцелуи, но тебе нужно услышать очевидное — прямо и четко, чтобы я произнес это вслух.

— Ты хочешь меня? — чуть подалась вперед Анна, лукаво улыбаясь.

Она уже научилась добиваться от Хасина всего, что душа пожелает, просто не пользовалась этим. Поняла, что он не сможет устоять перед ней или отказать в какой-либо малости. И ей ужасно нравилось осознавать это. Она выросла — становится женщиной в полном и глубоком понимании этого слова. Да, еще юна и молода, но уже учится пользоваться тем, чем ее наградила природа: интуитивно, инстинктивно и порой даже не задумываясь и не стараясь. Но сейчас Анна откровенно давила на своего демона. И перед ней он не скрывал того, что чувствует в эти моменты: его глаза заворожено смотрят в ее, он весь сосредоточен только на ней, даже дышит тише, чтобы услышать ее шепот. Он целиком и полностью был настроен на нее, так же как она — на него.

— Хочешь слов? — тихо произнес Хасин.

— Хочу, — выдохнула Анна, почти касаясь его губ и не сводя взгляда с его стальных глаз.

— И ты готова услышать мое откровенное признание? — вкрадчиво, многообещающе спросил демон. — Я ведь не остановлюсь на просто «хочу тебя». Я в деталях расскажу, как именно.

Он дразнил ее так же, как она дразнила его. Словно какая-то игра между ними, когда хочется ходить по грани, когда разум отказывает, и наступает тот самый миг, когда нет никого, кроме них двоих. В такие минуты в сторону отходит все абсолютно, и есть только они одни в целом мире. И им обоим это нравилось — теряться друг в друге. Ему, потому что не приходилось делить ее с кем-либо даже в мыслях, которые никогда не покидали его головы: она не его. Ей потому, что это заставляло забывать о стыде, вине и прочих некомфортных эмоциях, что обуревали ее изо дня в день.

— Готова, — прерывисто выдохнула Анна.

— Хочу тебя, — тихо зашептал Хасин, зарывшись лицом в ее волосы у самого ушка, сжав рукой ее талию и чуть выгибая в пояснице, чтобы она была к нему ближе. — Хочу раздеть тебя, снять абсолютно все. И смотреть на тебя голую, раскинувшуюся на моей постели среди простыней. Хочу прикасаться к тебе, — рука демона скользнула под одеяло и легла на тонкую лодыжку согнутой в колене ноги Анны, — от макушки до самых пяточек, — ладонь скользила все выше по бедру, талии, вверх по груди, касаясь кончиками пальцев напрягшейся вершины.

Принцесса уплывала от нахлынувших на нее ощущений и эмоций. Все тело трепетало в руках демона. Его голос заставлял ее в красках представлять все, о чем повествовал. Она была смущена и покраснела как всегда, но часто дышала и во всем теле чувствовала растущее напряжение, природу которого уже понимала, но конечность еще не познала. Уже в который раз она находилась на грани чего-то неизвестного, не понимая, чего именно, но твердо зная, что это — нечто прекрасное и особенное. Кассиан, Хасин — они оба играли на ее теле, как умелые музыканты, добиваясь идеального звучания, но не доходя до завершающего аккорда, каждый раз оставляя ее на пороге загадочной неизвестности. И она хотела ее познать, но вместе с тем стыдилась.