Иллюзорная реальность

Мнусь у ворот дома, думая, как поступить. Ключи у меня сохранились – интересно, поменялись ли замки? И имею ли я право так по-хозяйски зайти или нужно позвонить в калитку?

В итоге решаю открыть двери самостоятельно, и с приятным удивлением обнаруживаю, что ключ от ворот подходит. Оглядываю придомовую территорию, которая, на первый взгляд, не изменилась. Это навевает новые воспоминания, связанные с тайными пролазками после очередной вечеринки…

Стараюсь отогнать и их, подходя уже непосредственно к двери дома. Несмело, но все же открываю её – она на ключ не заперта – и делаю шаг вперед.

Сердце стучит словно бешенное, нервы оголены. Мысленно борюсь с желанием уйти, пока никто не заметил моего появления, но не успеваю. На лестнице, степенно спускаясь, появляется мачеха. Увидев меня, спотыкается и чуть не падает – лицо её выражает крайнюю степень удивления и недовольства.

– Надо же! Ты, случаем, не заблудилась? – с упреком вопрошает она, подходя ближе и оценивая меня брезгливым взглядом. – И не постеснялась же заявиться сюда!

– Привет, – игнорируя язвительный тон, здороваюсь, но всё равно чувствую себя неловко, не решаясь снять одежду и войти. – Как вы тут?

– Бывало и получше. Но ты мне мозги не пудри! Зачем приехала? Деньги понадобились? Или думаешь, что если столько лет прошло, то никто не будет поднимать то уголовное дело? Отец тебя знать не желает, я тоже! Так что лучше тебе сейчас же развернуться и умотать туда, откуда пожаловала.

– Я никуда не уйду… – испуганно оглядевшись, убедилась, что у нашего разговора нет свидетелей, и продолжила решительно. – Пока не увижу отца и брата.

– Да какое ты имеешь право ставить мне условия? Ты давно для всех членов этой семьи умерла. Убирайся отсюда! Вон! – брызжа ядом, Анфиса подбежала ко мне и стала насильно выталкивать за дверь. – Иначе я засажу и тебя, и дружка твоего преступника! Оба ответите за тот поступок!

Наверное, если бы мачеха попросила меня по-хорошему, я бы выполнила её просьбу – дала бы время свыкнуться с моим возвращением и пришла бы на следующий день вновь. Но её агрессия, угрозы и откровенное хамство заставили рефлекторно противиться и настаивать на своём. Да, я далеко не пример образцовой дочери и падчерицы, но и она тоже сыграла немаловажную роль в той истории и повлияла на моё решение сбежать. Точнее – именно Анфиса убедила меня в мысли, что единственный выход – это бегство. И чем дальше от родного города – тем лучше. Тогда, будучи наивной семнадцатилетней дурочкой, я подумала, что мачеха всё же на моей стороне – она мне даже первое время после поступления деньги на расходы присылала… Но потом в какой-то момент я осознала, что мой отъезд был ей на руку. Если бы меня тогда судили, то огромная темная тень позора и осуждения упала бы не только на имя отца, но и на Анфису тоже. А мачеха из тех, кто как бешеная курица по огороду носится со своей репутацией. Она тогда всего лишь навсего хотела избавиться от меня и от всех тех проблем, что я им доставляла. И вообще, с точки зрения закона – Анфиса меня укрыла, а это значит, что она соучастница того события. То есть если она пойдёт в полицию и начнёт ворошить дело восьмилетней давности, то якорем пойдёт со мной и Вадимом ко дну. Мачеха хоть сейчас и корчит из себя оскорбленную невозмутимость и угрожает сдать, сама прекрасно знает, к чему это приведет. У нас городок маленький – потом от сплетен и осуждений не отмоешься.

– Я же сказала, что не уйду, пока не поговорю с отцом и не увижу брата, – рявкнула, освободившись от грубой хватки Анфисы. Теперь уже, быстро скинув обувь, целеустремленно подошла к вешалке и сняла ветровку. – И я больше не боюсь наказания и расплаты – мне абсолютно нечего терять. А вот тебе…

– Ах ты, тварь неблагодарная! – заорала на весь коридор мачеха, активно жестикулируя руками перед моим носом. – Расплаты не боишься – как же! Думаешь, отец будет взятки давать и из тюрьмы тебя вытаскивать? Он уже лет шесть о тебе не вспоминает! Говорит, что нет и не было у него никакой дочери никогда! Только сын!

– Ма-ма! Мы сейчас к папе в больницу пойдём? – входная дверь не без усилия отворилась, и с улицы в дом вихрем вбежал мальчишка в синей курточке и тонкой шапке с глазами какого-то монстрика. Он в обуви пронесся до лестницы и, только остановившись у неё, начал стягивать с себя одежду прямо на пол. После заметил меня и, кажется, немного смутился. – А кто эта тетя?

Вслед за мальчиком – моим трехлетним братом Ромой – в дом, кряхтя, вошла пожилая женщина.

– Анфисочка! У нас гости? – скинув легкую куртку, женщина выжидающе уставилась на меня. – Представишь?

– Нет, мам! Она просто ошиблась домом. Уже уходит! – своим испепеляющим взглядом мачеха надеялась заставить меня убраться отсюда, но я застыла на месте и не могла отвести глаз от маленького рыжеволосого мальчугана, который украдкой осматривал меня.

– Привет! Я – Женя! – никогда не умела общаться с детьми, но сейчас почувствовала, что пришло время начать. Протянула малышу руку. – Твоя старшая сестра.

– Кто? – воскликнула, очевидно, мать Анфисы, схватившись за сердце.

– Дочь Александра Ветрова. Женя, – продолжая держать в своей ладони крохотную ручку Ромы, ответила и улыбнулась мальчику. Он, пристально глядя на меня, тоже улыбнулся, но потом выдернул свою руку и отбежал к маме.

– У меня нет ни братика, ни сестрички, – глотая некоторые буквы, произнес Рома, прячась от меня за ногой Анфисы.

Я выпрямилась и в другом конце коридора заметила большую чёрную радиоуправляемую машинку. Ту самую, которую покупала ему вместе с Ленкой.

– Рома, скажи, пожалуйста, а кто подарил тебе ту машинку? – как бы невзначай поинтересовалась, пристально следя за реакцией мачехи, которая немножко побледнела.

– Это мама мне купила, – радостно ответил мальчик, тут же подбежав к игрушке. – Она радиоуправляемая, – с горем пополам произнес это сложное слово. – Хочешь, покажу?

– Значит, мама, – понизив голос, повторила за братом, прожигая Анфису взглядом.

– А что, следовало сказать, что это сбежавшая сестра присылает подачки? – взирая на меня свысока, нагло возмутилась мачеха.

– Сестра? – нахмурилась мать Анфисы.

– Сестра? – с округлившимися глазами и приоткрытым ртом повторил мальчик и посмотрел на меня с большим любопытством.

Какие дети нынче сообразительные! Я не смогла сдержать улыбку.

– Мама, уведи его в комнату, – отдала приказ мачеха, и Рому забрали. – Пришла разрушить семью, которую я с таким трудом восстанавливала после тебя?

Опять двадцать пять. А не устала ли эта женщина сыпать угрозами и обвинениями?

– Это ты её разрушила своим появлением, Анфиса! – уже срывалась я, хоть и пыталась говорить тише – не нужно ребенку слышать разборки. – Где мой отец? – перешла к волнующему вопросу.

Брошенная братом фраза о посещении папы в больнице не давала покоя.

– Вспомнила-таки об отце! – издевательским тоном продолжила Анфиса, важно скрестив руки на груди. – В больнице он, любящая дочь, не знающая даже о состоянии родного отца! – с сарказмом выплюнула она слова, которые я с трудом переварила.

– Как? – глухо спросила, никак не ожидая подобного.

– А так! – по-прежнему выплескивала негатив мачеха, разразившись очередной тирадой, которую я пропускала мимо ушей. Присела на диванчик, так как ноги явно меня не слушались, как и тело.

Папа – крепкий, здоровый мужчина, который раньше, насколько я помню, никогда не обращался за помощью к врачам. Даже таблетки от головных болей его было не заставить пить. Почему он в больнице? Что с ним? Последний вопрос я все же озвучила, получив от Анфисы более или менее внятный ответ – что-то с сердцем… Предварительно врачи поставили ему сердечную недостаточность.