Imago

Слова ученого были сокрушительнее, чем удар Блокбастера под дых; Призм покачнулся, хватаясь немеющими пальцами за спинку стула.

– Вы поэтому хотели меня видеть?
– голос мутанта ломался от напряжения. Интерес Синистера, как правило, ничего хорошего не приносит, а пробудить его любопытство к своей персоне все равно, что дергать спящего Саблезуба за бакенбарды, и Роберту не понравилось, что Натаниэль завел речь об Арклайт, и как ученый улыбнулся: тонко, льстиво, по-змеиному ядовито, - и принялся раскачиваться из стороны в сторону, будто кобра перед факиром.

– Отчасти - да. Несмотря на то, что я испытываю искреннюю радость по поводу того, что мои подопечные ищут свое место в мире и то, за что будут бороться, я так же несколько обеспокоен и за тебя, и за Арклайт.

– Беспокоиться не о чем, - Призм сглотнул, и ком ледяных граней, обжигая холодом, ухнул в желудок.

– Мы оба взрослые люди и сможем разобраться в наших отношениях сами.

– Я говорю не о ваших чувствах, а именно о физиологическом аспекте, - Синистер склонил голову на бок, продолжая смотреть как удав, не мигая, - и прямом взаимодействии ваших тел.

– С этим проблем не возникало, - отчеканил мутант, и его лоб перечеркнуло недовольно изломанным бликом, челюсть затвердела от подобного нахальства. Это не касается никого, в том числе и Эссекса, который смотрел на Призма невозмутимо, с легким проблеском интереса, как на диковинное насекомое, и мужчину передернуло под этим липким изучающим взглядом.

– Но ведь они могут возникнуть, верно? Не лучше ли тогда действовать на опережение, чтобы потом избежать их в будущем?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что мы можем помочь друг другу, Роберт, - мистер Синистер снял замызганный фартук и небрежно бросил его на стол, рядом с препарированным сердцем.
– Структура твоего строения довольна необычна, и я был бы не против поработать с ней, с твоего согласия, разумеется. Операция обещает быть довольно… рискованной, но результат обещает тебе понравиться.

– Какой еще результат?
– настороженно прищурился Призм, и лицо Эссекса треснуло поперек от широкой улыбки.

– Друг мой, ну, ты же и так все понял. Я хочу попытаться преобразовать твои ткани, перевести их из кристаллического состояния в… обычное?
– широкие черные брови Натаниэля насмешливо приподнялись.
– Поэксперементировать с твоей ДНК, что в итоге может привести к обретению тобой нормального тела. Такого, как у меня. Или у нее, - ученый указал рукой на труп, укрытый простыней, точно саваном.
– Такого, как у Филиппы. Конечно, работы предстоит много, я не могу гарантировать поведение клеток и твоих способностей, но… мне кажется, что Арклайт заслуживает, чтобы отважиться на такой шаг. Ты согласен со мной, Роберт? Если да, то изволь: мне нужно провести несколько анализов, прежде чем преступить к расчетам.

========== Dos ==========

Айпод Арклайт, ярко-синий, как яйцо малиновки, проигрывал один из новых пошлых шлягеров про полицейского и пляски на полу, и девушка ходила по комнате, пританцовывая. В линялых джинсах и растянутой полупрозрачной футболке, через которую просвечивала узкая майка с блестящим рисунком, она выгружала из пакета коробочки с китайской едой. Филиппа любила азиатскую кухню, и Призма к ней приучила: больше всего ему нравился цыпленок “гунбао”^1 и сельдь на пару, а Сонтаг предпочитала окуня в кислом соусе и жасминовый рис. Мутант сидел на диване, скрестив ноги, наблюдая за Арклайт, беззвучно подпевающей айподу и покачивающей бедрами в ритме музыки. Самого его мягко клонило в сон; несмотря на голод, аппетита не было, хотелось пить, но при взгляде на бутылку содовой во рту будто масло прогоркло. Филиппа поглядывала на Призма встревоженно, с подозрением, но мужчина ловил ее взгляды со слабой, несколько изможденной улыбкой. Сдув со лба легкую челку, девушка грозно нависла над Робертом, скрестив руки на груди. Крупные серьги-кольца в ее ушах раскачивались от каждого поворота головы.

– Роб, ты как? В норме?
– Арклайт взяла лицо мужчины в ладони и повернула его из стороны в сторону, придирчиво следя за игрой света в чеканных чертах.
– Выглядишь как-то тускловато.

– Все хорошо, - Призм погладил смуглые пальцы Филиппы. У него слегка кружилась голова и заплетался язык, когда он поднял руку, чтобы обнять Сонтаг; широкий рукав его толстовки задрался, обнажая забинтованное запястье. От кисти к локтю тянулись канатами толстые бордово-черные вены, сеточка тонких кровеносных сосудов в кристаллической руке напоминала застывшие во льду кораллы, а трещинка на локтевой ямке подернулась мутно-розовой, похожей на кварцевую пластинку коркой. Арклайт порывисто схватила Призма за руку, рывком задирая рукав. Темные полоски вен ползли выше по руке, но бледнели у предплечья, а потом и вовсе пропадали, круглые ямки-трещинки с темно-лиловыми размытыми сгустками синяков были рассыпаны по всей руке, а кончик указательного пальца был аккуратно спилен и на нем запеклась красная кровавая короста. Несколько секунд Арклайт рассматривала конечность напряженно молчащего Призма. Он чувствовал, как холодеют ее пальцы, сжимающие его ладонь, и когда Сонтаг отбросила руку мутанта брезгливо и испуганно, словно ядовитую змею, мужчина спешно опустил рукав.

– Это еще что такое?!
– начала Филиппа свистящим шепотом, но к концу фразы ее голос поднялся и окреп разъяренным криком.
– Роб!
– она дернула его за кисть, и Призм поморщился. Под плотной повязкой руку пекло, боль вскипела, поднимаясь водой в забытой на плите кастрюле.
– Что это за хрень?

– Пустяки, - попытался отмахнуться Роберт, но Арклайт схватила его за плечи, встряхивая. Ее лицо посерело, и возмущенно дрожали побелевшие губы, а аметистовая искра в глазах вспыхнула целым пламенем.

– Пустяки? Пустяки?!
– она рывком задрала рукав толстовки Призма.
– Я, что, одна это вижу, а? Ро-об, - девушка, поджав ногу под себя, села на диван напротив мутанта, уперев кулаки в бедра. Гневный румянец пунцово горел на ее скулах, рот сжался в тонкую злую линию, а взгляд метал молнии из-под насупленных бровей.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? Например, почему твоя рука выглядит так, словно сбежала из Сайлент Хилла?

Мужчина отвернулся, в досаде прикрыв глаза. Он не хотел, чтобы кто-то знал об операции, тем более - Арклайт. За Синистера Призм был спокоен, ученый редко делился своими планами с подчиненным, а свои исследования оберегал ревностно, словно курица-наседка - своих цыплят. Роберт надеялся, что сможет скрывать это до последнего, до самого дня операции: Эссекс обещал назвать точную дату в конце этой недели; но врать и изворачиваться у Призма банально не было сил, как и сопротивляться напору Филиппы.

– Я жду, мистер, - отчеканила девушка, нетерпеливо постукивая ногой по полу, - ответы типа “просто упал” и “об косяк ударился” не принимаются. Если только… Этот косяк не бледный, словно старушечья задница, и звать его не Натаниэль, сука, Эссекс?! Ро-об!
– Филиппа по-бычьи склонила голову, свирепо раздувая ноздри.
– Только не говори мне, что ты влез в его маньячно-ученые делишки!

Ее лицо полыхало ярче пожарного гидранта, вокруг стиснутых кулаков опасно щелкали бледные молнии, и воздух в комнате завибрировал, нагреваясь, однако Призма слегка морозило. Процедуры становились все более выматывающими, после каждого сеанса терапии Синистера мутант чувствовал себя все хуже, но ученый был весьма доволен результатами и уверял, что все идет как надо. Роберту хотелось в это верить. Не шибко нравилось служить подопытным кроликом Эссекса; да, Призм работал на Синистера, убивал для него, но довериться Натаниэлю - все равно, что сунуть руку в нору ядовитой змеи, а мутант залез туда едва ли не целиком, и давать задний ход было уже поздно. Яд уже в крови, и Призм физически ощущал, как стальные кольца, обвивая, сжимают его тело.

– Ты!.. Ты идиот!
– выпалила Арклайт, топнув ногой, и мебель в комнате слегка подкинуло. Девушка схватила мутанта за воротник толстовки и дернула на себя, приподнимая над диваном, точно нашкодившего щенка.
– Ты придурок, слышишь? Как… Зачем?.. Какого вообще хрена?!

– Филиппа, - прошелестел мутант. От яростных криков Сонтаг гудела голова.
– Поверь, тебе не о чем волноваться…

– О, а я и не волнуюсь! Я совершенно не волнуюсь, я, мать вашу, спокойна!
– Арклайт швырнула его об диван, который от удара глухо ухнул спинкой об стену, и разъяренной львицей заметалась по комнате, на ходу дергая себя за мочки ушей. Ее серьги золотистыми полумесяцами покинуто мерцали не полу.
– Вот скажи мне честно: он тебя заставил, да? Заставил? Ты же не мог подписаться на это добровольно!

– Синистер… предложил мне то, что мне было нужно, - Филиппа замерла, вскинув голову. Призм смотрел на нее исподлобья, и свет падал так, что под глазами у него залегли лилово-синие блики, придававшие ему изможденный болезненный вид. Он весь осунулся подтаявшей сосулькой, однако его слова полнились убежденностью в собственной правоте.
– То, ради чего можно вытерпеть… все это.

– Да неужели?
– Сонтаг всплеснула руками, и ударная волна, родившаяся на кончиках ее пальцев, двинулась в сторону мутанта. Он не успел уклониться; тонко хрустнув, треснула переносица, и сквозь узкий продольный разлом просочилась буроватая капля.
– И что же это такое? Железные яйца вместо стеклянных? Когти как у Росомахи и пламя из задницы как у Санфаера?