Imago

Крид с шумом втянул носом воздух.

– Пахнешь ты, вроде, знакомо, а вот рожу твою я не узнаю, - Виктор ногой отпихнул дверь, распахивая ее, и толкнул слабо упирающегося мутанта в кухню. Все звуки резко смолкли, и взгляды Мародеров со стремительностью стрел полетели в Призма. Глаза Реган округлились любопытством, интерес едва заметной улыбкой забрезжил в уголках ее рта, Скальпхантер смотрел на него поверх кружки, нахмурившись, а Гарпун - исподлобья, не отвлекаясь от чистки апельсина.
– Да и пополнения нашего цирка уродцев мы не ожидали.

– Фи, Виктор, как грубо!
– скорчила брезгливую гримасу Реган, передергивая точеными плечами.

– Цирк уродов… По меньшей мере, оскорбительно!

– Обосраться теперь на месте, - от хватки Саблезубого кожа лопнула, и ткань футболки намокла теплой кровью, сочащейся из ранок. Крид брезгливо отдернул руку и обтер пальцы о штаны.
– Ну? И кто ты такой будешь, уродец? Выглядишь так, будто тебя только вчера из пробирки выковыряли и при этом уронили пару раз.

– Примерно так и было, - Призм одной рукой держался за ноющее плечо, а другой тяжело навалился на стол. Вингард заинтригованно подалась вперед.

– Бедняжка! Как, наверное, тебе пришлось тяжело, - воскликнула она с несколько наигранным сочувствием, и на скулах Блокбастера загуляли желваки. Он втянул голову в плечи, угрожающе щурясь; лицо Майкла покраснело и вспухло сизыми венами на лбу, но мутант круто отвернулся, пряча глаза, стоило леди Мастермайнд обратить на него взгляд. Призм слабо улыбнулся, глядя, как румянец стекает по шее мутанта, и туловище змеи на его коже краснело, раскаляясь. Смущение Блокбастера, способного одним ударом проломить стену, перед девушкой выглядело ужасно забавным, хотя раньше Роберт точно так же чурался Арклайт.

– Я его, кажется, где-то видел… - задумчиво протянул Гарпун, закидывая в рот апельсиновую дольку.

– Так я и говорю, пахнет он знакомо. Моргом, какой-то медицинской херней и… - Саблезубый повел носом, - еще чем-то. Ау, пробирка!
– мутант похлопал Призма по плечу.
– Ты что, глухой или того?
– Виктор наглядно покрутил крючковатым когтем у виска, и его по-звериному желтые глаза прошлись по Роберту, от макушки до желтушных кончиков пальцев, где возле кромки ногтей засела мертвячная синева и сквозь прозрачную кожу проступали кровеносные сосуды.
– Ну, видок у тебя, надо сказать… задница Страйкера и то симпатичнее.

– А когда это ты видел его задницу, Крид?
– поинтересовался Блокбастер, горделиво выпятивший грудь, когда Реган оценила его замечание звонким смехом. Саблезубый презрительно фыркнул.

– На его роже-то природа отдохнула, так что я сильно сомневаюсь, что зад у него ангелы лепили.

– И как же зовут нашего нового друга?
– промурлыкала леди Мастермайнд, поигрывая собственными локонами.
– Должна признать, ты действительно кажешься знакомым. Как будто я знала тебя раньше, - девушка мечтательно вздохнула, явно играя на публику, на одного зрителя, у которого в кулаке с треском крошилась скорлупа грецких орехов. Гарпун отрешенно потирал подбородок.
– Мы с тобой уже виделись, верно?

– Верно, - кивнул Призм, внезапно развеселившись. Судя по аквамариновому огоньку, вспыхнувшему во взгляде Реган, она надеялась, что мутант поддержит ее игру, и ее лицо потешно вытянулось, а губы сжались в тонкую линию, когда он ответил: - В тоннеле морлоков. Ты жаловалась, что отражаю я криво и все спрашивала, не грязное ли у тебя лицо. Я тогда ответил, что нет. И знаешь, что?

– Роберт улыбнулся, широко и искренне, впервые со ссоры с Филиппой.
– Я соврал.

– Что б меня пополам разорвало!
– выпалил Гарпун, хлопнув себя ладонью по колену.
– Да ладно?! Быть того не может!

– Призм?..
– одними губами прошептала Реган, поднимаясь. Она двигалась медленно, будто в воде, изумленно округлив рот, и в зеркальной глади ее глаз плескалась лазурь.
– Неужели?..
– девушка скривилась, непокорно тряхнув волосами, и ущипнула мутанта за тонкую кожу на запястье. След от ее пальцев тут же налился свекольно-багровым.
– Не-ет… Нет, это какая-то шутка! Наш Призм не такой… мягкий. Он блестит и переливается, а ты, дорогуша, мутный, как медуза.

– Роб, - Гарпун положил руку ему на плечо, сжимая. Все в нем: напряженные плечи, нахмуренный лоб, глаза, горячечно блестящие под насупленными бровями, выражали недоверие и беспокойство.
– Это что… Правда, ты? Серьезно?

– А мы думали, ты уже того, - Виктор лениво чиркнул когтем по горлу.
– Был - и нету, как та дурацкая вазочка Вингард. В совочек осколки смели, и до свидания.

– И ничего она была не дурацкая!
– возмутилась Реган.
– Много ты понимаешь, мужлан!

– Ч-черт… Ты… Тебя как будто… Проклятье, я даже слов подобрать не могу, чтобы описать, как дерьмово ты выглядишь! Ты совсем больной, и на голову, и вообще! В тебя будто всю заразу мира напихали, не удивлюсь, если в тебе и чужой живет!

– Может, это все-таки и не Призм, - протянул Саблезубый, почесывая заросшую щетиной шею.
– Может, это просто какая-то неведомая хрень, которая им притворяется?

– Интересное замечание, Виктор, - мстительно подхватила леди Мастермайнд, обнажая в елейной улыбке блеснувшие перламутром зубы, привнесшей в ее черты нечто звериное, кошачье.
– Надо бы его проверить. Обратимся к тому, кто знал Роберта лучше всех!
– она хлопнула в ладоши, и острый кончик языка прошелся по нижней губе.
– Уверена, Арклайт это понравится!

– Знаешь, я не уверен, что это хорошая идея, - качнув головой, заметил Гарпун, но Реган только отмахнулась.

– Ах, ну полно вам! И почему все мужчины такие?..
– с коротким раздраженным вздохом девушка всплеснула руками.
– По меньшей мере, не честно скрывать от Липпы, что Призм жив и с ним все в порядке… Если, конечно, это действительно Роберт, и если ей еще есть до него дело. В последнее время я видела Арклайт всего пару раз, кто знает, возможно, в ее жизни начался уже новый этап.

Девушка искоса взглянула на Призма, поигрывая тонкими белыми пальцами; его собственные сжимали спинку стула так, что кожа на костяшках грозила лопнуть. Конечно, почему нет? Он ведь ушел, не сказав ни слова, как еще это можно объяснить? Филиппа скора и на гнев, и на ласку, решения принимала легко и со стремительностью горной реки. Глядя на собственные руки, пергаментную кожу, узловатые пальцы, Роберт вспоминал ее ладони, смуглые, чуть шершавые и теплые, словно спекшийся на солнце песок. Призм виноват, и перед Филиппой, и перед собой, и сомневался, что заслуживает прощения.