Именем человечества
Шрифт:
– Ладно, раздевайся, проходи. Есть, наверное, хочешь?
– Это – потом! –Дмитрий сбросил плащ, прошел в гостиную. – И как же давно я не видел этих комнатушек! А это кто? – взял он со стола фотографию в рамке.
– А это... очень хорошая моя знакомая, врач Тропинина. Я познакомлю тебя с ней.
– Гм... Если оригинал соответствует фото...
– Да, Татьяна Аркадьевна замечательная женщина. Во всех отношениях. Я надеюсь, она понравится тебе.
– А это? Ты занялся физикой? – удивился Дмитрий, беря с кушетки раскрытую книгу.
– Немного. Заинтересовался радиоактивным
– Неясного – да. Но таинственного... Сейчас это не звучит.
– Жаль, что не звучит.
– А ты что, все еще хочешь видеть жизнь в ореоле таинственности? В твои годы?!
– Да, мне уже шестьдесят. И тем не менее я готов повторить вслед за Эйнштейном... Как это у него? Вот, я Даже записал: «Самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека, – это ощущение таинственности окружающего мира, тот, кто не испытал этого ощущения, кажется мне если не мертвецом, то во всяком случае – слепым»
– Это сказал Альберт Эйнштейн?!
– Да, Альберт Эйнштейн, ваш коллега, и не из числа последних как будто.
– Значит, ты и до Эйнштейна добрался? Ну, папка, сегодня ты мне положительно нравишься! И твой спортивный вид, и Эйнштейн, и эта... Тропинина, – он снова взял со стола фотографию. – Гм... Неужели и в жизни бывают такие умные женские лица?.. А ты иди, иди! Горы любят дисциплинированных. Все равно мне еще надо помыться, побриться...
– Ну что ты! Столько времени не виделись...
– Насмотримся еще, впереди целый месяц. Да и се-, годня – вся ночь наша. Иди, проветрись!
– Ну, разве на полчасика. Ты тут все найдешь?
– Не беспокойся.
2
– Вот такие у меня дела, – закончил Дмитрий свой рассказ о работе в лаборатории. – Все, как видишь, о'кей! А теперь... Надо мне еще поговорить с тобой... Не знаю, как и начать. Вчера еще хотел, да как-то... Словом, решил я жениться, папка.
– Ну, что же... Пора, сынок. Кто же она, твоя невеста? Уж не эта ли симпатичная физичка, которую ты провожал вчера с поезда?
– Что ты, nanat Это так... Небольшой дорожный флирт, А невеста... Вот, смотри, – вынул Дмитрий из кармана фотографию. – Алена. Она в детском саду работает. Но такая девушка, скажу я тебе!
– Главное, чтобы тебе нравилась.
– Да я теперь без нее жить не смогу!
– Это хорошо, сын. Что же она с тобой не приехала?
– Она тоже поехала к своей матери, чтобы все, как говорится...
– Понятно. И когда вы собираетесь... Когда решили оформить все это?
– Вот приедем из отпусков и...
– Значит, через месяц? А какое у нее образование, Дима?
– Можно сказать, никакого. Да разве это имеет значение?
– Вообще-то имеет...
– Но не главное же? А, папка?.
– Как тебе сказать… Нет, не главное, конечно.
– Вот и я думаю. А как ты?
– Что я?
– Ты не собираешься жениться на этой... Тропининой? Зорин невесело усмехнулся:
– Разве я похож на жениха?
– Да это я так, к слову. Чтобы знать, как мне держаться с ней, когда мы познакомимся.
– Видишь ли, сын, интеллигентная
женщина сама даст понять, как с ней держаться.– А она что, очень интеллигентная?
– Очень, Дима.
– Дай-ка я еще раз на нее взгляну, – Дмитрий взял со стола фотографию Тропининой, с минуту всматривался в ее лицо. – Да, похоже... Сколько ей лет?
– Она чуть моложе тебя.
– Моложе меня! А я думал... Когда же ты познакомишь нас?
– Попробую пригласить ее к нам завтра, вот так же вечерком, после работы. Только придется нам немного почистить свой ковчег. А то, сам видишь...
– Она не была еще здесь?
– Ни разу.
– Будь покоен, папа, швабру держать в руках я еще не разучился. Все будет блестеть. И вообще, я все организую так, что... Словом, покажем ей, что и мы не лыком шиты.
– Димка, Димка... Какой ты еще ребенок! – Зорин привлек сына к себе и прижался щекой к его вихрастой Шевелюре. – Ну, ладно, иди отдыхай, а я поработаю немного.
– Все сидишь над своей книгой?
– Да. Интересные мысли пришли сегодня в голову, надо записать, пока не забыл. Прости, что оставляю тебя.
– Работай, работай! Мне все равно надо сходить кое-куда.
– Надолго?
– Кто знает... Во всяком случае, не беспокойся, если задержусь немного. И дай мне, пожалуй, ключ, чтобы не тревожить тебя ночью.
– И все-таки, постарайся не очень допоздна, Дима.
– Ну что ты, папа, я же в отпуске. И не такой ребенок, как ты думаешь, – рассмеялся Дмитрий. – Чао!
Он запер за собой дверь и, дойдя до первого автомата., поспешно набрал номер:
– Алла?
– Да. Это ты, Дима? Боже, как я устала ждать! Весь день – ни одной живой души.
– А Виктор?
– Виктор! Он опять укатил в командировку.
– И ты совсем одна?
– С кем же мне быть? – капризно протянула Алла. – Я только тебя и жду. А ты не звонишь и не звонишь! Приходи скорее, Димочка!
– Иду, Алла, иду! – он самодовольно подмигнул диску автомата и зашагал по пустеющей улице.
3
– Ну, не спи, поговори со мной, – горячо шептала Алла в самое ухо, осторожно перебирая пальцами его спутавшиеся волосы.
– Я не сплю, честное слово, не сплю, – отвечал Дмитрий, не размыкая век. Он действительно не спал. Но ему не хотелось больше видеть эти молящие глаза, эти влажно блестящие губы, эту полную обнаженную грудь, смутно белеющую в полутьме спальни. Он вообще не мог сейчас объяснить себе, зачем он здесь, в этой огромной жаркой постели, с этой чужой, почти незнакомой женщиной?
– Ну почему ты молчишь, Димочка? – продолжала шептать Алла, прижимаясь лицом к его груди. – Скажи что-нибудь еще...
«Нет, этак можно сойти с ума!»
– Ну, что еще тебе сказать? – отозвался он, еле сдерживая раздражение. – Я уже говорил, что мне хорошо с тобой, что я никогда не встречал такой женщины, что я рад нашему знакомству. Что еще?
– Нет, ты не любишь меня... Ну, хорошо, хорошо, – прервала она себя, уловив его протестующий жест. – Не будем больше об этом, поговорим о твоей работе, об институте, о науке. Ведь я так отстала от всего...