Именем человечества
Шрифт:
– Вон оно что! И ты, выходит, знаешь, как эти самые бомбы изничтожить?
– Знаю, дядя Степан. Все дело в одной крохотной частичке – «нейтрино». Стоит эти частички заставить работать как надо – и все бомбы выйдут из строя.
– Она что же, твоя нейтрина, вроде, значит, как вода для пороха?
– Да, пожалуй, ты верно сказал. Только очень не просто заставить работать такую «воду». Но мы сделаем это, Дядя Степан!
– Хорошо бы, Владимирыч...
– Ну вот, теперь они тут расселись! – снова послышался ворчливый голос Клавдии, с грохотом поставившей перед ними ведро с водой и тряпкой.
– Что, аль и здесь уборка? – нехотя поднялся Силкин.
– А то как же, везде чистота нужна. Да вы сидите, сидите! –
– Что мы, кочета, чтобы ноги подбирать? – взъярился Силкин. – Вот дура-баба!
– Не надо, дядя Степан, – остановил его Максим. – Пойдем лучше на воздух. Там, кажется, совсем весна...
– Весна, весна, Максим! – кивнул Силкин, помогая ему встать. – Только того... набрось-ка мой пиджачишко, неровен час... Вот так... Теперь шагай, Ну вот, мы и на воле.
– Хорошо-о! – воскликнул Максим, вдыхая всей грудью сырой пахучий воздух проснувшейся тайги.
– Да, теперь здесь славно. А что я хотел еще сказать тебе, Владимирыч, – понизил голос Силкин, когда они спустились с крыльца и уселись под старым кедром. – Вчера вечером приходит ко мне Кузьма Вырин... Ты помнишь его?
– Кузьма Вырин? Тот, что одно лето у нас с Платовым работал?
– Вот, вот! Так приходит ко мне этот Вырин и ставит на стол пол-литра. У меня аж глаза на лоб! Чтоб Кузьма Вырин поставил бутылку! Ведь у него, бывало, зимой снегу не выпросишь. И вдруг такое! Ну, выпили мы. И начал он о тебе расспрашивать. И что у тебя за болезнь? И откуда ты ко мне пришел? И что вы с Платовым искали в те годы? Я. понятно, говорю: знать ничего обо всем этом не знаю. Так он свое: где ты работаешь, о чем балакаешь со мной в больнице? Аж зло меня взяло. Чуть не вытолкнул его из избы. А сам думаю, не подослал ли кто-нибудь его ко мне часом?
– Очень может быть, – задумался Максим. – Не нравится мне это...
– Да ты не беспокойся, я ему словом не обмолвился. Что ты, не знаешь меня?
– Знаю, дядя Степан, знаю. Да сам факт, что кто-то что-то вынюхивает...
– А мы им по носу, тем, кто вынюхивает! Только, в самом деле, Владимирыч, что вы искали тогда? Дело, конечно, прошлое. А что-то и мне интересно стало. Или того... Секрет какой?
– Нет, почему же, тебе я могу сказать. Искали мы тогда остатки космического корабля. Не нашего, с другой звезды.
– Так нешто в самом деле кто-то живет на звездах-то?
– Не на самих звездах. Звезды – это как наше солнце, И вокруг них так же, как и вокруг солнца, планеты ходят. На этих планетах и живут, отчего не жить?
– Ну, ясно. И нашли вы этот корабль?
– Нет, не нашли, засыпало его. Помнишь тот оползень, на пути к Лысой Гриве?
– Ну как же!
– Вот под ним он и захоронен. Старик помолчал:
– Так если они, энти, с другой звезды, прилетали к нам, так, может, и того... опять вернутся сюда?.
– А они прилетали еще раз. Совсем недавно. Я даже побывал у них на корабле.
– Ты видел их?
– Не только видел, жил с ними. И очень долго. Целых семь лет. Они и научили меня тому, что я тебе рассказывал. Это их подарок хранишь ты у себя.
– Ух ты... Батюшки-светы, опять она тут! – воскликнул Силкин, увидев санитарку, которая перебирала у них за спиной какое-то тряпье. – И что ты, Клавдия, липнешь к нам, как банный лист?
– А ты что за указ нашелся! Я на работе. Мне вон швабру обновить надо. Да и хватит вам прохлаждаться. Сколько можно? Давай, Степан, закругляйся, больному в палату надо! Вон уж сестра обедать кличет. – Клавдия собрала свои тряпки и, подобрав полы халата, затрусила к больничному крыльцу.
Силкин проводил ее недобрым взглядом:
– Настырная бабенка! Смолоду в каждую щель лезет. Ну, я пойду, Владимирыч. Там у вас в самом деле посудой гремят.
3
Генерал Звягин,
начальник управления Комитета государственной безопасности, внимательно перечитал только что доставленные бумаги и, с минуту подумав, снял трубку телефона:– Сергей Сергеевич, зайдите, пожалуйста, ко мне. Подполковник Левин тотчас поднялся в кабинет генерала.
– Слушаю вас, Денис Павлович.
– Да вы садитесь, садитесь! Тут такое дело... – кивнул Звягин на раскрытую папку. – С неделю назад в небольшом таежном селении Вормалей, вот примерно здесь, – ткнул он пальцем в еле приметную точку на висевшей у него за спиной карте, – был доставлен в районную больницу в состоянии летаргического сна некто Колесников Максим Владимирович. В больнице он проспал пять дней. Сколько продолжался его сон до этого, никому неизвестно.
– А при чем здесь мы? – удивленно пожал плечами Левин.
– Сейчас поймете, при чем, – продолжал Звягин, неторопливо закуривая. – Колесников этот далеко еще не старый, внешне вполне нормальный, интеллигентный человек, И несмотря на это, – никаких документов, никаких сведений о месте работы и постоянном месте жительства, никаких данных о причинах столь необычного заболевания. А на все вопросы врачей – один ответ: он якобы абсолютно не помнит, что с ним произошло, откуда он прибыл и как оказался в Вормалее. Точно так же ничего не может «припомнить» и доставивший его в больницу старик-охотник Степан Силкин, у которого неизвестно как появился и заснул Колесников. Между тем из некоторых доверительных разговоров Колесникова с Силкиным, случайно ставших достоянием больничного персонала, выясняется, что это не совсем так. Колесников действительно не помнит, как оказался в Вормалее. Но отлично помнит, откуда прибыл. А прибыл он, если верить его словам, чуть ли не с инопланетного космического корабля, где прожил целых семь лет...
– Что, что? С инопланетного космического корабля?! – не удержался от восклицания Левин. – Значит, не только летаргия, но еще и психическое расстройство?
– Очень может быть, – согласился Звягин. – И все-таки я постарался установить личность этого человека. И вот что оказалось. Колесников – кандидат наук. Долгое время работал в одном из институтов Сибири, где зарекомендовал себя как очень талантливый, плодотворно работающий исследователь, но, как говорят, с одним «пунктиком»: он утверждал, что может представить доказательства пребывания на Земле пришельцев из космоса. И с этой целью неоднократно выезжал в экспедицию в район Вормалея, где, по его мнению, и следовало искать следы этих пришельцев...
– Ну, вот вам и источник психического расстройства.
– Возможно, – все так же невозмутимо продолжал генерал. – А семь лет назад – именно семь лет! – он неожиданно исчез из института, и с тех пор следы его затерялись. Вплоть до того момента, пока он снова не появился в Вормалеевской больнице.
– Но что во всем этом особенного? – снова пожал плечами подполковник, – В институте, видимо, поставили крест на его сомнительных изысканиях...
– Да, так оно и было.
– Вот, вот! И окончательно свихнувшийся маньяк превратился в бродягу без рода и племени. Разве мало таких? А то, что затерялись все его следы... Так какие следы может оставить человек, забывший свое прошлое?
– «Забывший» лишь часть своего прошлого, – уточнил Звягин, – «Забывший» для всех, кроме упомянутого мной старика-охотника. «Забывший», на мой взгляд, с какой-то определенной целью. А вот с какой? Что, если он действительно побывал на некоем внеземном объекте и хочет сохранить это в тайне от всех, кроме своего приятеля или единомышленника Силкина?
– Но это же бред сумасшедшего! Идея фикс! Мистификация!
– А если не совсем мистификация? – задумчиво возразил генерал.
– С каких это пор, Денис Павлович, вы начали принимать всерьез расхожие байки о пришельцах? – усмехнулся Левин.