Император Африки

Вествуд поднял голову и посмотрел в ту сторону, где стоял тот, кто тихо зашёл, посетив его личный ад.

— Аааа! — губы пленника изобразили слабую улыбку, — вот кто ко мне пожаловал! Господин главный чёрт!

В дверях стоял невозмутимый Палач, с дочерна загоревшим сухощавым лицом, покрытым коротко подстриженной бородой, состоящей из волос, похожих на жесткую проволоку. Азель всегда ругалась, когда он, забывшись, тёрся об неё своим лицом, надеясь на ответную ласку.

Мысль промелькнула и исчезла, оставив после себя лишь мимолётное сожаление. Он пришёл сюда не просто так посмотреть на полубезумного пленника. Иоанн Тёмный изъявил желание посетить уже никем не охраняемого пленника, которому последнюю неделю давали неизвестный Палачу отвар, приготовленный лично Мамбой.

Что ж, Мамба превратил пленника в того, чем он был сейчас, в его силах превратить его и обратно в нормального человека. В этом Палач ни сколько не сомневался. Он думал, что Иоанн Тёмный — живое воплощение одного из духов Африки, и поэтому старался не удивляться ничему, хотя это иногда и происходило помимо его воли.

— Ну что? — послышался сзади голос Иоанна Тёмного, — как тут пленник?

Палач отступил в сторону, пропустив внутрь хижины Мамбу.

— О, бродяга, и мой несостоявшийся убийца! А ты плох, товагищь, — коверкая незнакомое Вествуду слово, произнёс Мамба.

— Вот ведь как, — продолжал он, — пытался ты меня убить, да по приказу, а сам сейчас ни живой, ни мёртвый. Метаморфозы!

— Ни живой, ни мёртвый, — как эхо повторил за ним Вествуд. Слова-сигналы отдавались в его пустой голове чистым звоном, не неся никакой информации.

— Понятно, ему ещё долго восстанавливаться, — произнёс Мамба, обращаясь к Палачу, — но есть у меня одно средство, которое может ускорить процесс, а заодно, показать страдальцу, что есть в этой жизни…

Проговорив это, Мамба достал из принесённого с собою кожаного мешка набор трав, тыквенных бутылочек и разных склянок из тёмного стекла. Перебрав все, он отобрал несколько, а потом, засунув руку снова в мешок, выудил оттуда красивую старинную серебряную чашу, покрытую снаружи толстым слоем чёрных окислов.

Внутри она была белее мела и так ярко светилась, словно бы отражала лунный серебристый свет. Ричард Вествуд внезапно почувствовал всеми фибрами своей измученной души исходящую от этой чаши энергию, которая словно подсветила его душу и обратила к тому, чего он пока ещё не понимал.

— Грааль, — помимо его воли произнесли губы. Это слово вырвалось из его души испуганной птицей, и он не понимал, как это произошло, и почему.

— Ну, может и Грааль, вам мистер, должно быть, виднее, вы ведь масон, однако, — и Мамба насмешливо хмыкнул, одновременно занимаясь тем делом, ради которого и пришёл в эту убогую хижину, затерянную в одном из внутренних дворов города Бартера.

Откупорив взятую склянку из тёмно-зелёного стекла и принюхавшись к содержимому, он плеснул из неё в чашу. Светло-коричневая жидкость, заструившись из склянки, покрыла дно чаши, растекаясь по всей поверхности тонкой коричневой плёнкой. Следом в чашу полилась молочно-белая струя из другой склянки, потом добавились жидкости из тыквенных бутылочек, дополнив своей гаммой разных цветов ту радугу, что уже была в посуде.

Жидкости, перемешиваясь, меняли цвет, от чисто — чёрного, до белого, и даже, синего. Брошенная в эликсир щепотка порошка неведомого растения заставила жидкость поменять свой цвет с синего на красный. Но на этом метаморфозы, происходящие с почти готовым эликсиром, не закончились.

Всё только лишь начиналось. Сюда же были добавлены мелко нарубленные кусочки какой-то шкуры, отдалённо напоминающие змеиную, и ещё пара ингредиентов, которые Палач даже не смог определить на глаз. Последним в эликсир была добавлена похожая на студень, или на прозрачные сопли (кому как нравится), субстанция, из-за которой, предварительно побурлив, жидкость изменила свой цвет с красного на прозрачный. Мамба ещё немного посидел над чашей и, убедившись, что эликсир зафиксировал своё состояние и готов к использованию, медленно поднялся, кряхтя и деланно постанывая от боли в затёкших от долгого сидения ногах.

— Ну вот, кажется, получилось, — удовлетворённо произнёс он и, подняв чашу, протянул её Вествуду.

— На, выпей, полегчает!

Жидкость тяжело качнулась в чаше, ударившись о её стенки. По прозрачной, как стекло, поверхности пробежала лёгкая рябь. Вествуд, перед тем, как взять в руку чашу, заглянул в неё.

На него в упор смотрело незнакомое лицо, с диким нечеловеческим взглядом. Ослепительная вспышка боли охватила голову, он замычал, пытаясь справиться с ней, но всё было бесполезно. Обхватив голову обеими руками, он громко закричал, пытаясь облегчить страдания.

— Держи его, — приказал Мамба Палачу, я не знал, что даже запах может так подействовать. Ох, и грешен ты, англичанин, ох, и грешен.

И Мамба деланно покачал головой, опрокидывая приготовленный эликсир в рот англичанина, раскрытый в диком крике. Жидкость прямиком потекла через горло сразу в пищевод, а оттуда устремилась в желудок, пока вся не исчезла там.

Поперхнувшись, Вествуд перестал кричать. Потом обвел окружающих осоловевшим взглядом, никого не узнавая, встал и смог сделать два шага, но тут ноги его подкосились, и он рухнул на пол хижины и больше не вставал. Глаза его закатились под лоб, но через две минуты вернулись в обычное положение, он прикрыл их веками и тут же заснул.

Его дыхание в первые минуты сна было сумбурным, грудь тяжело вздымалась и опадала, как океанские волны во время шторма, потом дыхание резко участилось, стало прерывистым, затем замедлилось и, наконец, успокоилось. Вествуд задышал ровно и спокойно.

— Ну вот, вроде бы и всё, — сказал Мамба Палачу. Клиент готов, клиент спасён. Дальше — дело за нами. Я его породил, я за него и в ответе буду, — переиначив слова Тараса Бульбы, произнёс Мамба и добавил.

— Пусть твои люди продолжают в течение недели давать ему напиток, который я прислал, а потом привези его ко мне, но не забывай по-прежнему его поить. Думаю, он будет готов служить мне, несмотря на то, что ненавидит меня и боится.

— Впрочем, на всё воля Господа нашего! А Пути Господни неисповедимы! Душа же его давно погрязла в грехах. Но не всегда путь к свету лежит через свет, иногда он должен пройти и через тьму, чтобы очиститься. Так пусть же справедливость восторжествует! Аминь! — и Мамба, перекрестившись, вышел из хижины, забрав и таинственную чашу, и мешок, в который бросил все те склянки, которые оттуда достал.

Палач только кивнул в ответ на этот приказ и, крикнув своих людей, приказал им позаботиться о пленнике.

***

С каждым днём Ричард Вествуд чувствовал себя всё лучше и лучше. В голове все мысли были ещё мутными, но он уже осознавал многие вещи, а также понимал, кто он и где он. Руки и ноги его дрожали из-за анемичных мышц, не испытывающих нагрузки на протяжении года. Да и сам он был больше похож на скелет, или на узника фашистского концлагеря.

Вместе с пониманием того, где он оказался, пришло и осознание внешнего вида. Рассматривая свои руки-палочки и такие же ноги, обтянутые сухой, пергаментного вида, кожей и волокнистым жёстким мясом, он размышлял, как можно было довести его до такого состояния, а главное, зачем? И, в конце концов, оставить в живых.